Минимализм в поэзии – что-то вроде вероисповедания. Всеволод Некрасов, Иван Ахметьев, Александр Макаров-Кротков – авторы непохожие, но в главном родственные. «Живу вижу», – как сформулировал Всеволод Некрасов. Что же это за жизнь, и какое она порождает видение?
Минимализм – род аскезы, когда никаких «лишних слов», которыми иногда грешат обычные «регулярные» стихи, быть не может. «Любой / кого ни возьми / лучше тебя / хотя бы уж тем / что он – не ты», – пишет Иван Ахметьев, и за этими строчками – жизненная философия автора, который точно чувствует себя «меньше единицы». Минималисты, как правило, не врут, им чужд любой пафос. Их стиль обаятелен.
Поэт Максим Бородин – не самый известный, но очень достойный автор. Его подборка на сайте «Полутона» сразу привлекла мое внимание.
Бородин считает своим учителем Геннадия Айги, но из-за конкретности, любви к деталям ближе он, как мне кажется, некрасовской школе (если вообще есть такая школа). По интонации поэт родственен упомянутому уже Ахметьеву:
они ходили
взявшись за руки
одна бритая
другая
небритая
олицетворения
чего-то
Отсутствие агрессии, созерцательность, умение разбить речь паузами и тем самым сделать ее еще более концентрированной, желание лучше недоговорить, чем сказать лишнее, – вот что объединяет Максима Бородина и Ахметьева. При этом в подборке есть и относительно длинные верлибры, но я настаиваю на причислении Бородина к минималистам.
Одна из основных заслуг Бородина – раскавычение слова душа.
потом я заберусь в твою душу
и останусь там до утра
потому что
так всегда
делают те
кто
приходит к тебе
в твоих
беспокойных снах
«Заберусь в твою душу» – еще несколько лет назад это звучало «на грани фола», что-то такое из попсовой песни, а сейчас – ничего, вполне себе стихи. И это никакая не «новая искренность», никакой не Дмитрий Воденников, в котором эпатажа не меньше, чем этой самой искренности.
Постмодернизм со своей пресловутой «смертью автора» (против этого понятия восставали такие разные авторы, как Всеволод Некрасов и Михаил Айзенберг) уже изживает себя. Бородин пишет сейчас, когда от постмодернизма поэзия постепенно отходит, а вот «к новому берегу» еще не прибилась.
Много в стихах Бородина и ангелов, и упоминаний имени Господа (как мне кажется, не всуе).
ночь зарыта в степи
в самом дальнем углу
чтоб никто не нашел
только я
и еще
ангел
которому
я доверяю
свои
сны
и тапочки
оставшиеся у края
проселочной дороги
При всем следовании Некрасову и Ахметьеву, Бородин – автор нового поколения. Дело в другом мироощущении. У Некрасова чувствовалось сознательное противопоставление себя литературному истеблишменту и 60-х, и 70-х, и 80-х, и 90-х. Ахметьев такое противопоставление во многом унаследовал. Бородину после этих авторов не нужно ничего доказывать. Верлибр – уже сложившийся до него жанр, поэт пришел «на готовое», но это «готовое» для него – естественная среда обитания. «В этом мире, застегнутом на все пуговицы», мало места для открытого, доверительного разговора – с самим собой, с любимым человеком, с Богом, наконец. Бородин не претендует на оглушительное новаторство, он живет стихом, пишет, как дышит.
на дорогах
снега по горло муравью
если
он стоит
на задних лапах
пытаясь
вернуться в свой муравейник
Нужно очень внимательно смотреть, чтобы увидеть заднюю лапу муравья.
