«Один цветок», по-моему, в некотором отношении является образцом поэтической книги. Это именно сборник законченных, отдельно существующих стихотворений. Проходных нет, все колеса ведущие. Нет и специально написанных циклов, то есть возникающая связность строго органична: насколько автор, говоря философски, тождествен себе, настолько и книга едина. Насколько автор вариативен и многообразен, настолько и книга. И – переходя уже к генезису собственно Светы Литвак – совсем нету поднадоевшего уже (мне лично) эпатажа, который зачастую прилагался к стихам этого автора в качестве этакой постсоветской нагрузки.
Вот начинается первое стихотворение, а, стало быть, и вся книга:
В даль бросает луч слепящий
Поднимая солнца диск
Огнь полдневный, зной палящий
Жаркий летний василиск
Не правда ли, отчетливо аукается эпоха символизма, этакий Бальмонт-Сологуб? Стихотворение, однако, топает себе спокойно своей дорогой и постепенно, ненатужно расходится с полузаросшей колеей. Чтобы остаться внутри этой колеи, требовалось имитационное усилие, без него расходятся языковые системы конца ХIХ и начала ХХI веков, ментальности, скорости. И мало что лучше обнажает внутреннюю ткань времени, чем такое старомодное на первый взгляд стихотворение.
Евгений Кропивницкий обращался к архаичным формам – триолету, например, - но заливал туда новое содержание. Прошло время – и вот уже можно не модернизировать смысловой ряд – это самое прошедшее время выразится в тонких нюансах.
Или вдруг возникает в другом стихотворении анахронизм: тут и богатый купчина, и княжеская усобица. Темой, точнее почвой стихотворения становится прессованное, одновременное прошлое.
Каждое стихотворение книги начинает диалог с читателем. В терминологии Дмитрия Кузьмина, происходит отчетливое приращение культурного смысла. В рамках известной метафоры, одни надстраивают храм (искусство), другие служат в храме (культура), третьи возводят рядышком, на песке, индивидуальные башенки (бессмыслица). Тогда Света Литвак занимается дизайном храмового пространства.
Здесь много буквальных цветов, травы, насекомых. Света Литвак, однако, равно удалена и от элегического природоведения в духе школьного учебника, и от хтонического ужаса Заболоцкого. Литвак находит зримую точку мощного воспроизводства жизни; здесь начинается все человеческое. Любовь, например.
Вообще, повторяющееся, воспроизводящееся имеет здесь особый смысл. Давайте одно стихотворение приведем целиком:
*
Ты пошёл на опушку лесную
И ходя по опушке лесной
Ты нашёл сыроежку лесную
Дубликат сыроежки лесной
Ты пошёл на вокзал Ярославский
И войдя в Ярославский вокзал
Ты стоял с пассажирами в кассу
Соответствуя их двойникам
Выходя на просторы степные
На просторе гуляя степном
Ты вдыхал терпкий запах полыни
Плагиата полыни степной
Становясь за торговый прилавок
Становясь за рабочий станок
Примитив идентичных болванок
Ты продать потребителям смог
Собиратель вторичных предметов
Неподдельно подделки любя
Повторял всех и вся и при этом
Был и сам повтореньем себя
Многое в этой книге как бы снято с очень долгой экспозицией, так что каждая фигура на фотографии – много наслоившихся похожих фигур. «Один цветок» - книга обобщений, и чудо, что они здесь не скучают. Если возникает, скажем, подросток, это не единичный и даже не типичный подросток, а подросток как таковой. Он с необходимостью совершает какие-то действия. Если такой обобщенный, наслоившийся, продублированный персонаж, например, гибнет, значит, так надо – и в этом совсем нет сентиментального переживания. Книга вообще антисентиментальна.
Если вы хотите не только прочитать ее, но и подержать в руках, говорят, она есть в «Фаланстере».
