Пасхальная полночь… Начало Крестного хода… Под колокольный звон из церкви выплывают хоругви, иконы, огненная река зажженных свечей движется по Столешникову переулку, затем поворачивает на Малую Дмитровку, огибая каменный куб здания так называемого марксизма-ленинизма, как выразился батюшка, объясняя новый маршрут Крестного хода. Прихожан много, церковь зажата в «каменных джунглях», а огненная река свечей требует простора, пробивая себе русло среди машин и домов. Движение транспорта перекрыто. Крестный ход обтекает припаркованные автомобили.
В черном БМВ сидит человек. Один. Он сидит и смотрит, как поток свечей обтекает его автомобиль. Возможно, он ждет кого-то. Или просто сидит за рулем, потому что так ему хочется… Никто не узнает, о чем он думает, глядя на Крестный ход, плывущий мимо. Но свечи отражаются в его зрачках – весь Крестный ход, каждый человек, несущий частицу огня.
И мне вспоминается маленькое селение Клавдиево под Киевом, где несколько лет назад я встречала Пасху. Огромные дубы, поросшие золотистыми шарами омелы. Сосны, по-южному разлапистые и пышные, словно купчихи Кустодиева. Богатые дома – все в наличниках и авторской росписи с петухами, цветами и райскими птицами. А на краю селения, среди дубов и сосен - крохотная церковь, одна на несколько деревень. Крестьяне приезжают загодя и располагаются вокруг церкви с яйцами и куличами. В каждом куличике - свеча. В полночь весь окрестный лес светится от этих свечей. И каждый приехавший сидит перед собственной горой праздничной снеди, утыканной свечами… И ждет… Освящение куличей здесь происходит после службы. Многие из них, сидящие под соснами и дубами, так и не войдут в церковь, с места даже не сдвинутся. Да эта крохотная церковка и не в силах вместить всех. Но весь бор сосново-дубовый в эту ночь напоминает храм.
Служба закончилась. Батюшка – совсем юный, худой и светлый – выходит на крыльцо церкви и зычным басом кричит:
- Христос воскресе!
- Воистину воскресе! - отвечают дубы и сосны, и свечи кругом - сколько взгляду хватает.
- Вот это хор! - радуется батюшка и начинает поливать снедь святой водой - освящать. Широким шагом он идет вдоль рядов, повторяя:
- Христос воскресе!
- Воистину воскресе! - опять отвечает лес, и люди, сидящие за горками крашеных яиц и куличей сливаются с дубами и соснами.
А ведь и вправду никто из них так не вошел в церковь в ту ночь… Подхватили освященную еду и уехали…
Вот такое вспомнилось мне, пока Крестный ход в центре Москвы пробирался сквозь каменные джунгли, стоящие машины и, огибая Юрия Долгорукого, возвращался в церковь.
Напоследок я оглядываюсь на человека, сидящего в черном БМВ. Что-то отражается в его зрачке…
Не иначе - то самое маленькое селение Клавдиво с украинскими крестьянами, сидящими под дубами и соснами. Как говорится, каждому свое…
Но Храм расширяется и всех вмещает.
Христос Воскресе!
