Все сейчас только об одном. Одно у всех на устах: Лужко-о-ов, Медве-е-едев, Пу-у-утин…Об их отношениях пишут. Их политические судьбы пытаются предугадать. Их прошлое – анализировать.
Что же: с точки зрения истории, какого-то промежутка времени – пожалуй, нескольких десятилетий – они, безусловно, персоны значимые. Великие деятели. Лужков изменил, например, архитектурный облик Москвы. Но дома, камни – как бы их ни любили – все же не культура…
Мне интереснее люди бóльшего масштаба, оставляющие неизгладимый след в вечности. То есть, те, чьи творения после их (творцов) смерти (простите за первый, но не единственный штамп) останутся жить, будут востребованы многими поколениями, хотя, возможно, сами творцы окажутся незаслуженно забытыми.
По моему мнению, среди современных российских политиков есть лишь один человек, достойный пантеона вневременной славы, - Виктор Черномырдин.
Черномырдин – это инстинктивный, интуитивный литературный гений. Никакого рацио. Никаких предварительных набросков, схем, заблаговременного продумывания тем. Сплошная импровизация, драйв. Полет. Как прямая его противоположность, завидую ему белой завистью почитателя.
Полет – всегда вещь непостижимая… И все-таки попытаюсь заглянуть внутрь черномырдинского двигателя, так сказать, всмотреться в его крылья, чтобы попытаться понять, как они устроены.
Двадцатый век лопается от изобилия запиханных в него литературных талантов. Но все же среди них мало людей, которые создали бы свой особенный метод, свой уникальный стиль, копировать которые бессмысленно, подражать которым бесперспективно. Набоков, Хемингуэй, Борхес, Довлатов, Венедикт Ерофеев…
Смею добавить к ним Виктора Степановича.
Еще в начале деятельности на большой политической арене он сказал свое знаменитое: «Мы хотели как лучше, а получилось как всегда» (6.08.1993, на пресс-конференции по поводу денежной реформы июля-августа 1993). (Кстати, забавно: сегодня, цитируя эти слова, часто опускают слово «мы»…) В принципе, одной такой фразы достаточно, чтобы попасть в анналы. Впрочем, тогда многие, наверное, подумали: гениальный афоризм; но вдруг – случайность? В конце концов, любой русский хотя бы раз в жизни «выдает» что-нибудь эдакое… Ход дальнейших событий показал – нет, не случайность.
За ним последовали десятки других изящнейших, волшебных, непостижимо мудрых высказываний. Кто-то заметил – «Козьма Прутков нашего времени». Да. И больше, чем Прутков. Козьма – плод коллективного творчества интеллигентных людей, старавшихся ухватить дух народных присказок и понять его. Устами Черномырдина же всегда говорил сам народный дух. Это и есть его двигатель.
Но что же: В.С. просто автор афоризмов? («Отродясь такого не бывало, и вот опять».) Или абсурдист? («Будем отстаивать это, чтобы этого не допустить».) Дурак? («В Югославии катастрофа. Катастрофа — это всегда плохо».) Шут? («Все говорят, что недовольны итогами приватизации, и я недоволен, и не говорю»; «Да и я вон, в своем седле премьерском – только ветер в ушах».) Называть его автором афоризмов, абсурдистом, дураком, шутом – некорректно. Это значило бы – недооценить гения. Просто у Черномырдина – как у любого большого поэта – каждый найдет что-нибудь себе по душе. Постигать его можно на разных уровнях.
В чем же особенная красота его метода?
В заговаривании, заколдовывании пространства речи. Мастерски владея ритмом и искусством повтора, Черномырдин вводит слушателя/читателя в состояние транса:
«А эти, которые больше всех, где они? Сказал бы, этими вот, как говорится, руками. И до сих пор, и всегда буду, есть и был… Хотя иной раз бываю. Но сейчас не об этом надо думать. Сейчас надо всем вместе. У нас ведь все общее. И судьба, и труба, и песни. Да, трудно, да, плохо, но мы-то здесь. Потому что это наш дом. И Россия, и Украина, как ни назови. А кто кому должен, тут ещё надо разобраться. Потому что все всем должны. Мы тут с Леонид Данилычем даже считать не начали, а уже сбились. Но мы подсчитаем, и тогда все узнают. И мы в первую очередь. А если кто слишком умный, пусть сам считает, а мы потом проверим. И доложим, куда попало. Теперь что касается спорных вопросов. Вопросы есть, спора нету. То есть спор есть, вопроса нету. Значит, надо решать. И не так, с налёту, а на трезвую голову. Нас ведь тут полтораста миллионов. И вас пятьдесят. И если каждый начнёт, что тогда? Двести… Это ведь учитывать надо. А в Китае вообще полтора миллиарда. Ну и куда их всех? Правильно Тарапунька Пушкину писал: «Як умру, то поховайте на Украйне милой…» А это ещё когда было. И вот с тех самых пор кому-то чешется. Насчёт перспектив хочу сказать. Это на сегодня самое важное. И не важно, Черномырдин или кто… Да кто бы ни был. Потому что, когда мы с Гором комиссию создавали, все были, но не сразу. Комиссия уже потом появилась… В процессе создания. И работа там продолжается до сих пор, но уже с обратной перспективой, на новом качественном уровне. Нужно вперёд смотреть, а не под ногами путаться, людей от дела отрывать. Зачем нам все это? Особенно сегодня, когда во всём мире все уже давно, кроме нас. Только мы да эти… не хочется называть здесь… Да над нами смеются уже все. И правильно, и поделом. Но мы докажем и уже доказали. Потому что можем. Потому что должны. А раз должны, значит, надо. И на этом я бы хотел… И хочу… И буду хотеть!..» (После назначения на пост посла РФ на Украине.)
Сама фактура речи Черномырдина заставляет вас отрешиться от всего и вслушиваться, готовя себя к главному, которое все время ускользает. Эллиптические конструкции держат в неослабном напряжении, обнажая эмоции говорящего и неословливаемую музыку его внутреннего мира. Слово за словом, предложение за предложением, усилия по извлечению смысла возрастают. И, наконец, вы уже понимаете с большей очевидностью, чем когда-либо: вопрос о том, что хотел сказать автор – тупиковый; и содержание текста, его посыл проступают в вашем сознании, рождаются в вас, но вовсе не из суммы смыслов составляющих это речевое произведение высказываний… Тогда вы забываете о дипломатических и экономических проблемах, о спорах и ссорах Украины и России, ведь всё это пустое…
И разве стоит после этого обвинять Черномырдина в политической недальновидности и бездарности? В конце концов, чтобы составить свою жизнь из череды огромных ошибок, не обязательно быть дураком… Да и политика для него – лишь ахматовский сор…
(Замечу в скобках: одна из целей моей статьи – объяснить, что В.С. не следует превращать в объект насмешек. «Черномырдин сморозил очередную глупость – ха-ха-ха!» Возможность поржать – и это все, что некоторые видят в его актах говорения?! Слепцы! Они смеются поверхностно и не видят, что есть повод для смеха настоящего. А люди, считающие, что смех – вещь несерьезная, сами, простите, несерьезны.)
Итак, «бездарный политик», говорят его критики? Но разве он допустил больше просчетов или нарушений закона (если таковые были), чем другие?
А между тем, его суждения об искусстве государственного управления – самые точные из всех, которые мне доводилось слышать. Макиавелли с Черчиллем подавились бы от зависти. Вот, например, взгляд В.С. на необходимость предоставления помощи Украине: «Когда надо, мы всегда протянем… то, что надо». Или его внешнеполитическое кредо: «Мы будем проводить иностранную политику иностранными руками». Или взгляд на ядерное разоружение: «Мы будем уничтожать наше ядерное оружие вместе с Америкой»… Или мысль, суммирующая отношение к политике per se: «Правильно или неправильно – это вопрос философский»…
Далее. Иные говорят, что Черномырдин ни черта не понимает в истории. Я же настаиваю: из истории он извлек гораздо больше ценных уроков, чем вся Академия наук: «Нам в жизни повезло, что это, по сути дела, историческое время выпало на нашу долю. Радуйтесь!»; «Некоторые принципы, которые раньше были принципиальны, на самом деле были непринципиальны»; «Эти выборы обернулись для нас тяжелым испытанием. Это никогда больше не должно повториться»; «Нельзя думать и не надо даже думать о том, что настанет время, когда будет легче».
Черномырдин всегда умел блестяще оценивать и текущую ситуацию. Так, ёмко и точно он говорит о современности: «Мы сегодня на таком этапе экономических реформ, что их не очень видно»; «Наши крестьяне пашут, не просыхая». Впрочем, подмечает и перемены: «Раньше полстраны работало, а пол не работало, а теперь, м-м-м…, всё наоборот»; «У нас ведь беда не в том, чтобы объединиться, а в том, кто главный». И подмечает всегда метко: «Учителя и врачи хотят есть практически каждый день!»… А когда он сказал: «Какую бы общественную организацию мы ни создавали – получается КПСС», - я был настолько потрясен, что сразу же заказал себе футболку с этим перлом и некоторое время ходил в ней на три свои тогдашние работы. Работодатели сначала смеялись поверхностным смехом, запрокидывая головы, стараясь казаться демократичными, но потом щурились, задумывались, взгляд их делался неподвижным, смех прекращался, они грустнели и постепенно приходили в тихую ярость…
Впрочем, видеть прошлое и трезво оценивать настоящее по силам многим. С будущим – сложнее. Оно скрыто от нас магическим туманом, рождающимся на поверхности вод наплывающего времени. Но – не от Черномырдина. Цитаты в подтверждение: «А вот что касается, доживёт не доживёт — да все мы доживём. Доживём. В какой конфигурации? Должно быть, в хорошей конфигурации. И не надо делать из этого какой-то трагедии»; «В нашей жизни не очень просто определить, где найдешь, а где потеряешь. На каком-то этапе потеряешь, а зато завтра приобретешь, и как следует»; «Переживём трудности. Мы не такие в России, россияне, чтобы не пережить. И знаем, что и как надо делать».
Вообще, он очень остро чувствует время: «Сегодня ничего, завтра ничего, а потом спохватились – и вчера, оказывается, ничего»; «Были, есть и будем. Только этим и занимаемся сейчас».
И в заключение приведу восхитительный не требующий ответа вопрос Черномырдина – уже не о времени и не ко времени: «Чем мы провинились перед Богом, Аллахом и другими?»
Остается вторить Виктору Степановичу, порождая коллективное уставшее эхо: «Действительно, чем?»…
