После событий 11 сентября 2001 года и последовавшей за ними антитеррористической кампании многие государства вынуждены были предпринять меры по ограничению некоторых демократических прав и свобод собственных граждан ради их безопасности. Эти шаги стали поводом для возобновления дискуссий о демократических и авторитарных режимах государственного устройства. «Полит.ру» публикует статью Якова Пляйса «Глобальные волны демократизации и их воздействие на Россию», вошедшую в сборник «Демократия в современном мире» (М.: РОССПЭН, 2009). Книга посвящена проблемам современной демократии, особенностям демократического транзита России, наиболее значимым аспектам взаимодействия демократических институтов со структурами гражданского общества (прежде всего, политическими партиями), а также с бюрократией как «управленческим сословием».
В последние г. в России и вомногих других странах заметно обострились споры о судьбах демократии. Связаноэто с несколькими серьезными причинами.
Применительно к нашей странеони связаны, прежде всего, с определенным ограничением в применениидемократических норм. В частности, в формировании некоторых органов власти,например, губернаторского корпуса. Что касается остального мира, эти причинывыразились в следующем. Теракты, произошедшие 11 сентября2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне, а затем и внекоторых других странах и последовавшая за ними широкомасштабнаякампания борьбы против международного терроризма, побудили многиегосударства несколько ограничить права и свободы граждан, что нередкотрактуется исследователями и политиками как ограничение демократии.
Наконец, определенные успехитоталитарных и авторитарных режимов (например, Северной Кореи и Ирана) врешении проблем, связанных с собственной обороной и безопасностью, наводят намысль о том, что в некоторых (особенножизненно важных) сферах такие режимы могут быть не менее, а то и болееуспешными, чем демократические.
Обобщая аргументы о высокойактуальности исследования темы демократии, можно констатировать, что причин,побуждающих по-новому рассматривать некоторые еестороны, вполне достаточно. В частности, таких, которые сопряжены с практикой применения норм и принципов демократии.Однако кроме мотивов эмпирического происхождения есть ещецелый ряд фундаментальных теоретических причин, связанных главнымобразом с историческим опытом применения норм и принципов демократиии деятельности демократических институтов.
За многие столетия развитиядемократии она неоднократно меняла формы своего проявления, что не могло неотразиться и на ее содержании. (Достаточно, к примеру, вспомнить о сложномпереходе от прямой демократии к представительной, а также отом, к каким последствиям это привело).
Наиболее существенные и важныетрансформации демократии произошли в последние два столетия, и это потребовалофундаментальных перемен как в миропорядке, таки в общественном сознании. Выявление причин этих трансформаций, ихпоследствий не только для тех стран, где они произошли, но и дляокружающего их мира весьма важно и для науки, и для практики. Темболее это важно для стран, которые отсталиот авангардных всвоем социально-экономическом и политическом развитии. Россия давно ужеотносится к их числу.
В поисках причин отставанияРоссии исследователи и практики, как правило, ссылаются наогромные размеры ее территории, тяжелый климат, полиэтничный,многоконфессиональный и мультикультурный состав ее населения. Но редко ктовидит эти причины в отсталых социально-экономических иполитических общественных системах. При наших огромных природных идругих ресурсах, с избытком компенсирующих и географические, и климатическиенеудобства, лишь неадекватные экономические и общественные устройства мешаютнам быстро прогрессировать и эффективно разрешать возникающиепроблемы.
Особенно быстро трансформациягосударственных, социальных и иных институтов происходила впоследние десятилетия. Так быстро, что даже общественные науки невсегда успевают осознавать и описывать эти перемены.
По этой причине исследованиевсего того, что связано с демократией, имеет не только теоретическое,но и практическое значение. С этих позиций анализ воздействия мировыхдемократических волн, начиная с момента их возникновения, на общественную игосударственную жизнь России, имеет не только теоретическое,но и большое практическое значение.
* * *
Исследованием глобальных волндемократизации ученые-обществоведы занялись сравнительно недавно. Вполневозможно, что к этому их подвигли трудыученых-экономистов[1]. Но подходык проблеме, а также оценки и выводы, как этонередко случается, у различных наук и ученых заметно различаются.Если, например, С. Хантингтон, автор понятия «волны демократизации»,в самом начале 90-х г. прошлого века выделял три длинные волны демократизации ипоследовавшие за ними волны «отката», то Ф.Шмиттер определил четыреволныглобальной демократизации. При этом каждый из них исходил из определенныхкритериев и каждую волну отличал от другой по определенным признакам.
Поскольку все это важно длямоего последующего изложения, кратко напомню суть подходов этихученых.
С. Хантингтон рассматривалволну демократизации как переход группы стран отнедемократических режимов к демократическим.Этот переходпротекает в определенный период времени и по числу стран, охваченных процессом,существенно превосходит число тех стран, в которых в этот жепериод времени развитие протекает в противоположном направлении.Эта волна характеризуется определенной либерализацией и соответствующей ейдемократизацией политических систем. Обратные процессы, или «волны отката отдемократизации» — это периоды попятного движения, когда в большой группестран доминируют недемократические тенденции, характеризующиеся установлениемили расширением сферы влияния авторитарных или тоталитарных режимов.
В целом, с начала XIX в. и доконца ХХ в. С. Хантингтон определяет три длинные волны демократизации истолько же волн «отката». По его мнению, первая волна демократизации охватываетпочти 100-летний период (1828–1926), а волна отката — 20 лет (1922–1942). Вторая волна болеескоротечна (1943–1962), волна отката — 18 лет (1958–1975). Третья волна берет свое начало в 1974г. (демократические преобразования в Португалии, с 1975 г. — вГреции и т. д.).
Хантингтон не только определилпериодизацию волн демократизации и волн отката, но и охарактеризовал тепроцессы (включая причины), которые предшествовали им до и после возникновения[2].
Для нас особенно важны тевыводы, к которым пришел данный исследователь.
Это, во-первых, вывод о том,что процесс демократизации определяется совокупностью большого числа различныхфакторов, которые требуют комплексного анализа. Кчислу этих факторов, а их более 20, относятся: уровень и характерэкономического, социального, культурного и религиозного развития, позицияправящей элиты, международная обстановка и др.
Во-вторых, это вывод о причинахволн «отката». Это и слабость демократических ценностей в элитах и обществе;экономический спад и кризисы, ведущие к социальным конфликтам и роступопулярности идей авторитарного правления; социальнаяи экономическая поляризация общества; внешнее влияние и др.
В отличие от Хантингтона, Ф.Шмиттер определил четыреволныглобальной демократизации. Первая, по его мнению, берет началос революций 1848г., после которых к 1852 г. многие страны (в частности, Франция, Германия,Австро-Венгрия) вернулись к автократическим формам правления; вторая — после Первой мировой войны, когдав Восточной и Центральной Европе возникли новые государства, вряде которых установились демократические формы правления; третья волна началась после Второймировой войны, когда на карте мира появилась большая группа стран,поэтапно освобождавшаяся от колониальной и полуколониальной зависимости; четвертая берет начало с военногопереворота 1974 г. в Португалии, приведшего к демократическим преобразованиям.
На мой взгляд, наиболеепродуманной и обоснованной является периодизация Ф. Шмиттера, хотя и у С.Хантингтона немало убедительных доводов. Особенно в частианализа причин и последствий волн демократизации. Кроме того, логичнее, как мнепредставляется, (и это близко к позиции Хантингтона), начинатьотсчет первой волны демократизации с Великой Французской революции.
* * *
Как же эти волны демократизацииотразились на России? Ответ на этот вопрос начнем,естественно, с первой волны.
По Хантингтону, первая волнадемократизации, берущая начало в 1828 году, уходит своими корнями вАмериканскую и Французские революции.
Наибольшее влияние на ходмирового развития оказала, по общему признанию, Великая Французскаяреволюция 1789–1799 гг. Ее главные итоги были следующие.
1. Революция консолидировала иупростила сложное многообразие дореволюционных формсобственности. Появилась современная индивидуализированная частнаясобственность.
2. Революция смела всесословные барьеры и ввела равные социальные возможности для всех граждан.Введение принципа равных возможностей способствовало социальной мобильности,открыло доступ к образованию, высокопрофессиональной деятельности,предпринимательству людям из разных слоев. ПринятаяКонвентом новая Декларация прав человека и гражданина объявлялаправами человека свободу, равенство, безопасность и собственность. Все этоспособствовало расширению гражданских прав во всехевропейских странах, введению конституций там, где их еще не было.
3. Революция проходила подэгидой представительных выборных органов: Национальноеучредительное собрание (1789–1791 гг.), Законодательное собрание (1791–1792гг.), Конвент (1792–1794 гг.). Это способствовало развитию иукреплению парламентской демократии, несмотря на последующие откаты.
4. Революция породилапарламентскую республику.
5. Новое государство,родившееся в ходе революции, обладало большей властью над жизнью и имуществомграждан. Государство получило возможность более активновмешиваться в жизнь граждан для обеспечения равенства возможностей,стабильности и социального порядка. Социально значимые областиперешли под контроль государства. Университеты и высшее образование оказались введении государственных органов с тем, чтобы ониобеспечивали государственные потребности вкадрах. То жепроизошло с финансами и т. д. Государство выступало теперь гарантом равных правдля всех граждан[3].
Французская революция имела вРоссии, как и в других странах, много сторонников. Современникиотмечали, что почти всеобщим стало осуждение самодержавной власти. В Россиюпроникало множество французских изданий.
Поверенный в делах Франции вПетербурге Э. Жене сообщал в Париж, что сведения о французскойреволюции свободно печатаются в русских газетах, включаяправительственные «Санкт-Петербургские ведомости». В1789 г. в газетах был опубликован русский перевод «Декларации прав человекаи гражданина». Э. Жене писал: «Крестьяне… пожирают сообщения о французскихсобытиях, печатаемые в русских газетах».
В 1791 г. Учредительное собраниево Франции закончило работу над конституцией, в соответствии скоторой страна провозглашалась конституционной монархией. Высшая исполнительнаявласть сосредоточивалась в руках короля, а высшая законодательная переходила кзаконодательному собранию. Право участия в выборах получили так называемые «активныеграждане», составлявшие около 20 % населения.
Ко всем этим нововведениям вРоссии отнеслись с интересом и сочувствием.
Однако отношение российскихвластей к событиям во Франции резко изменилось в 1792 г.после свержения и казни короля Людовика XVI. Отрицательную реакцию вызвало ипровозглашение Франции Республикой по Конституции 1793г. С этого момента горячее одобрение французских событий 1789–1792гг. сменилось неприятием крайностей якобинского террора. ЕкатеринаII стала даже прилагать усилия, чтобы собрать в Европе силы дляразгрома республиканцев и восстановления во Франции королевской власти.Кроме того, она субсидировала французскую эмиграцию для организации военныхдействий, а за два месяца до своей кончины решила послатьпротив республиканской Франции 60-тысячный русский корпус подкомандованием А. В. Суворова.
Преемник Екатерины II Павел Iбыл напуган французской революцией еще больше своей матери. Отменив многие еелиберальные нововведения, начиная с Жалованных грамот дворянству и городам, онзапретил выписывать иностранные газеты, выезжать заграницу, ввел новые телесные наказания для дворян и духовенства. За протестыпротив деспотизма, или, иными словами, по политическим мотивам, было репрессированоили попало в опалу 12 тысяч чиновников и военных.
Ситуация вновь изменилась приАлександре I, что не удивительно. По давней российской традиции,при новом правителе маятник обычно уходит в обратную сторону ипоследовательность развития событий нарушается. К слову сказать, это правилостало не только нашей драмой, но трагедией, которая давно иосновательно тормозит развитие страны.
Что же сделал Александр I? Онотменил ограничения, введенные Павлом I, открыл пятьуниверситетов, в том числе Петербургский, а также Московское коммерческоеучилище, которое положило начало специальному экономическому образованию вРоссии. Особенно важным было то, что в учебные заведениястали принимать представителей всех сословий и то, что на низших ступеняхобучение было бесплатным для учащихся и оплачивалось из госбюджета. Но этимдело не ограничилось. Большой проект либеральныхреформ в области государственного устройства, подготовленный поуказанию царя его ближайшим советником М. М. Сперанским в 1809 г., получившийназвание «Введение к Уложению государственныхзаконов», предполагал:
1. Ввести в Закон понятияполитических и гражданских прав, но не для всех. (В то время и наЗападе до всеобщих гражданских прав было далеко, а в США существовалорабство). В случае их введения возможность влиять на власть получили бы нетолько высшие, но и средние слои населения.
2. Обеспечить разделениевластей и привлечение общества, обладающего гражданскими правами, к управлению.По проекту, судебная власть должна была стать полностьюнезависимой и подчиняться Сенату. Законодательная власть должна была бытьпредставлена местными думами и центральной Государственной Думой, аисполнительная власть, состоящая из министров в центре и местных органов властивнизу, должна подчиняться законодательной.Средоточием всех властей предстояло быть императору.
3. Провозглашалось правовоегосударство.
4. Предполагалось ввестивыборность чиновников, а следовательно, их ответственность передобществом.
Предлагая свой планпреобразований, Сперанский подробно обосновал его необходимость потребностямивремени. Во второй части проекта он писал: «Время являетсяпервоосновой и источником всех политических нововведений. Ни одно правление,находящееся не в гармонии с духом времени, не может противостоять модномувоздействию этого духа». «Новый дух времени», по мнениюСперанского, овладел и Россией, которая стоит на пороге серьезных социальныхпотрясений и положение ее сходно с тем, в какомнаходилась Франция перед революцией 1789 г.Показателем этогослужит потеря в народе уважения к чинам, орденам и прочимотличиям лиц, наделенных ими. То же самое наблюдалось «и во всехгосударствах в той эпохе, когда федеральная система приближалась ксвоему падению». Еще одним симптомом служит «моральное ослабление» власти —падение ее авторитета в глазах народа.
Причину этого надо искать не вдействиях конкретных государственных чиновников, а в том, что «образ мыслейнастоящего времени в современной противоположности с образом правления». ОтсюдаСперанский делал вывод: «Настоящая система правления несвойственна уже более состоянию общественного духа»[4].
По плану Сперанского 1 января1810 г. был обнародован манифест об учреждении Государственногосовета, который заменил собой Непременный совет, и в тот же день состоялось егооткрытие. Госсовет подразделялся на 4 департамента: законов, военного,гражданских и духовных дел, государственной экономии.Первоначально в составе Госсовета было 35 членов (позже их числоудвоилось): все министры, а также лица из высших сановников, назначаемыхимператором. Председателем Совета был один из его членов,назначаемый на эту должность царем. Если царь присутствовална заседании Совета, он занимал место его председателя.
Организацией деятельностиГоссовета занималась Государственная канцелярия во главе сгоссекретарем, которым был назначен Сперанский.
Законопроекты первоначальнонаправлялись в государственную канцелярию, начальником которой также былСперанский. В канцелярии законопроекты «редактировались»и формулировались, и это давало ей и ее начальнику особую власть ивлияние.
Госсовет был частью общегоплана, изложенного Сперанским в конце 1809 г. в особой записке «Онеобходимости учреждения Государственного совета». В ней реформатор подвергрезкой критике систему законодательства, существовавшую в России. «Законы, —писал он в ней, — одобряются по одному личному доверию, соображаемы в тайне ииздаются безо всякого публичного и постоянного ихуважения. Отсюда происходит та великая и горестная удобность, с коею законынаши всегда были переменяемы. Если одно лицо ичасто действующее в тайне могло предложить закон и частным соображением ввестиего в силу, то другое лицо, пользуясь в свою очередь той жестепенью доверия, могло отменить его и ввести другое учреждение.Отсюда происходит то всеобщее убеждение, на самом опыте основанное, чтонет в России закона настоящего и что можно переменить [его] поличным случаям и удобностям»[5].
Несмотря на своевременностьпроекта реформ Сперанского, весьма благосклонное к ним отношениецаря, мало какие из них были реализованы. Ни в то время, ни в последующиепериоды. Столь сильно было сопротивление консерваторов иретроградов. Тем не менее, начало некоторым либеральным процессам было все жеположено. Главным было то, что в России началаорганизационно оформляться исполнительная власть европейского образца. Вчастности, в 1802 г. был создан Комитет министров как высшееадминистративное учреждение. В него входилиминистры, другиеруководители в системе управления империей. Петровские коллегии были заменены министерствами.
Государственный советпросуществовал до 1906 г., когда с появлением Государственной думы он былпреобразован в «верхнюю законодательную палату».
За учреждением Госсоветапоследовало завершение министерской реформы в 1810–1811 г., такжеинициированной Сперанским.
Можно было бы долго цитироватьтруды М. М. Сперанского, подтверждающие вывод об отсталости политического строяРоссии начала XIX в. от передовых европейскихстран (в частности, Франции) и необходимости его радикального обновления.
В начале же XIX в., как ужеотмечалось выше, немногое было реализовано. И это несмотря на то, что АлександрI практически во всем поддерживал своего любимца, атакже на то, что на европейской арене он выступал сторонникомконституционного строя. Вместе с союзникамипо Священномусоюзу он особенно активно настаивал на том, чтобы возвратившиеся к власти воФранции Бурбоны обнародовали конституцию. Это было осуществлено, и Хартия1914 г. провозглашала во Франции конституционную монархию.
Под влиянием европейскихсобытий либеральные настроения Александра I пережили еще один заметный всплеск.Когда в 1815 г. по решению Венского конгресса в состав России было включеногерцогство Варшавское, встал вопрос о его политическомустройстве. Учитывая, что конституция, предусматривавшаяпредставительную демократию и разделение властей, существовала в Польшенесколько столетий до ее раздела в последней четверти XVIII в., ничего неоставалось, как восстановить ее.
Принимая корону царя (короля)Польского, Александр I объявил также о том, что дарует Польшеконституцию, по которой законодательными правами обладал парламент, аисполнительная власть возглавлялась королем в лице наместника российскогоимператора. Александр объявил и о том, что постепенноконституционные основы утвердятся по всей Российской империи.Министру юстиции Н. Н. Новосильцеву было поручено разработать основыроссийской конституции. Государственная Уставная грамота для всейстраны, подготовленная им тайно, была основана на принципах польскойконституции. Однако все это осталось на бумаге. И не только из-заизменений в настроениях Александра I, но и всвязи сотсутствием широкой общественной поддержки реформ и, прежде всего, средиправящих верхов.
К началу 20-х г. ХIХ в. эрапросвещенного правления стала достоянием истории, наступила эпохаконсерватизма. К концу правления Александра I (1825 г.) этостало особенно очевидно. Однако бесследно ничего не прошло. Ниреформаторская деятельность царя и его фаворита М. М. Сперанского, низарубежные походы русской армии. Общество оказалось разбуженным. В первуюочередь та его часть, которая была к этому наиболее предрасположенак пробуждению и в определенной мере даже подготовлена.
Речь идет главным образом одекабристах и студенческих кружках Московского университета, изкоторых к концу 30-х г. XIX в. выросло либеральное направление,принявшее форму идейных течений западничества и славянофильства.
Западники — преимущественноисторики и литераторы (И. С. Тургенев, Т. Н. Грановский, С. М. Соловьев, К. Д.Кавелин, Б. Н. Чичерин, М. Н. Катков) — выступали, какхорошо известно, за европейский путь развития и мирный переход кпарламентскому строю. Славянофилы, представленные в основноммыслителями и публицистами (А. С. Хомяков, И. В. и П. В. Киреевские, И. С. и К.С. Аксаковы, Н. Я. Данилевский) идеализировали допетровскуюРусь и настаивали на ее самобытности. Ее они видели в крестьянскойобщине, чуждой социальной вражды. В православии же эти черты, помысли славянофилов, должны были обеспечить мирный путь общественных преобразованийв России, которой следовало вернуться к Земскимсоборам, но без крепостного права.
Наряду со сторонниками мирныхпреобразований в России развивалось и революционное направление. Оносформировалось вокруг журналов «Современник» и «Отечественные записки»,которыми руководил В. Г. Белинский при участии А.И. Герцена и Н. А. Некрасова. Сторонники этого направления также считали, чтоРоссия пойдет по европейскому пути развития, но, в отличие от либералов,полагали, что революция неизбежна.
Сторонником революции (досередины 50-х г.), как средства отмены крепостного права, был и А. И.Герцен. Отойдя в конце 40-х г. от западничества, он пришел к идее «русскогосоциализма», который основывался на свободном развитии русскойобщины и артели в соединении с идеями русского социализма и предполагалсамоуправление в общегосударственном масштабе и общественную собственность наземлю.
Наибольший интерес с точкизрения воздействия идей французской революции и первой волныдемократизации на Россию имеет история декабристского движения. Эта тема уже давно и к томуже весьма обстоятельно изложена в научной литературе, и это дает мневозможность опустить подробности и отметить лишь то, чтоодни из них — северяне — предлагали в целом умеренный, реформистский вариантпреобразования России, а другие — южане — более радикальный, революционный,республиканский. Однако и те и другие считали, что нельзя игнорироватьособенности России. Отсюда содержавшаяся в проектах великодержавность,централизм, уравнительность. В целом же декабризм отражал общественные идеалыевропейски ориентированной части общества и не считался с другими частями,более значимыми.
Восстание декабристов 14декабря 1825 г., как известно, потерпело поражение. Жестоко подавленное,оно, тем не менее, дало толчок дифференциации общественно-политическихинтересов. В России, подобно тому, как это произошло наЗападе (в той же Франции, например), в общественных настроениях начался откат(обратная волна) и формирование консервативно-охранительногонаправления. Его цель состояла в том, чтобы не допустить дальнейшихизменений западного типа, сохранить «почву», то есть самобытность,а значит, и крепостное право помещиков, общину, утверждать православиеи т. д. Среди высшей госбюрократии преобладали, разумеется,консерваторы. И один из них — управляющий III отделением егоимператорского величества при Николае I Л. В. Дубельт, которого А. И. Герценсчитал «умнее всех трех отделений вместе взятых», говорил следующее:«Наш народ оттого умен, что тих, а тих оттого, что несвободен». «Нетроньте этот народ, — говорил он далее, — оставьте его в патриархальнойпустоте и во всем природном его величии». Обличая мертвый Запад, Л. В. Дупельтписал: «Не заражайтесь бессмыслием Запада — это гадкаяпомойная яма, от которой, кроме смрада, ничего не услышите. Не верьтемудрствованиям: они ни вас и никого другого к добру не приведут»[6].
Идеологияконсервативно-охранительных сил нашла свое обоснование в теории «официальнойнародности», автором которой был министр просвещения граф С. С. Уваров.В этой теории, ставшей знаменитой, отражены все три главные опоры самобытностиРоссии: православие, самодержавие, народность. Находясь на посту министрапросвещения 15 лет, европейски образованный графУваров постоянно доказывал Николаю I, что просвещение само по себе неесть зло, что все зависит от его содержания. В отличие от Запада, где, каксчитал Уваров, просвещение стало источником зла в видереволюционных потрясений, в России оно можетвыполнятьохранительную функцию, если оно будет построено на пропаганде исконнороссийских ценностей, какими являются православие, самодержавие,народность.
Несмотря на усилияконсерваторов — «охранителей», в России стало оформляться и либеральноенаправление, ориентированное на опыт и ценности Запада. Этонаправление выступало за правовое государство игражданские права для всех; конституцию, основанную на разделении властейи контроле общества за властью; конституционную монархию какформу государственного устройства; мирные средства, то есть реформы длядостижения поставленных целей.
В первой половине XIX в. вРоссии проявилось и начало развиваться еще одно общественное течение —радикальноеили революционное. Оно былопредставлено А. И. Герценом, Н. П. Огаревым, М. А. Бакуниным. Ихидейные позиции полностью оформились позднее, но уже в то время онивыступали против царского деспотизма, крепостного права, унижения и нищетыбольшинства народа, не останавливаясь перед революционными методами.
Таким образом, если попытатьсяобобщить воздействие на Россию первой волны демократизации,сформировавшейся на Западе в начале ХIХ в., то надо будет отметитьследующее.
1. Воздействие былонесомненным, значительным и разноплановым, идейными политическим.
2. По многим причинам,имевшим главным образом объективные основания, воздействие было не стольфундаментальным с точки зрения долговременных результатов. Несмотря на то, чтооно было преимущественно поверхностным (из-засостояния общества и уровня достигнутого развития), заметный толчок к переменамбыл, все же, дан, и последствия его продолжалисказываться, постоянно развиваясь, во второй половине XIX в., то есть уже после второй волны демократизации вЕвропе. Именно в этот период времени иособенно в эпоху великих реформ Александра II в России были сделаны наиболее решительные шаги внаправлении к европейскому пути развития. Для этого было немало внутреннихпричин, но важную роль сыграли ивнешние события. В особенности буржуазные революциив Европе 1847–1849 г., а также отмена рабства в США после гражданской войны 1861–1865 гг. Ее результатом была нетолько отмена рабства, но и принятие14-й поправки к Конституции США о предоставлении неграм гражданских прав.Кстати говоря, Россия ясно продемонстрировала свою поддержку Северу, а нерабовладельческому Югу.
* * *
Несмотря на значимостьамериканских событий, наиболее важные перемены, вызвавшие вторую волнудемократизации вЕвропе, связаны с буржуазными революциями,охватившими в той или иной мере почти все основные страны этогоконтинента. Эти революции были вызваны, с одной стороны, теми сдвигами,которые происходили в экономике и, соответственно, в классовой структуренаселения и массовом сознании, а, с другой стороны, циклическимэкономическим кризисом, разразившимся в нескольких странах в 1847 г., исельскохозяйственными бедствиями 1845–1847 гг. (картофельная болезнь, неурожайзерна и других полевых культур). Рост численности пролетариата, вызванныйпереходом от мануфактурного производства к фабричному,господство феодально-абсолютистских порядков,социальное и национальное угнетение также сыграли свою роль. Поэтомупереплетение социально-экономических, политических инационально-освободительных лозунгов в период европейских революций серединыXIX в. было вполне закономерно. И если угнетенные социальные слои,прежде всего, народные низы (рабочие, крестьяне, мелкие торговцы,ремесленники и др.) вместе с буржуазией выступали против феодализма иабсолютизма, то порабощенные народы боролись за свое национальноеосвобождение.
Детонатором революционныхпотрясений в Европе в середине XIX в. послужили события воФранции, произошедшие между 1830 и 1848 годами.
Результатом Июльской революции1830 г. было, как известно, установление Июльской монархии (1830–1848).Слабость республиканской партии стала причиной захватавласти финансовыми кругами (точнее говоря, финансовойаристократией), она же помешала углублению революции и установлению Республики.Тем не менее, 14 августа 1848 г. была принята новая Хартия,более либеральная, чем Хартия 1814 г. Она расширила права палатыдепутатов, отменила наследственность званияпэров, несколькоснизила имущественный ценз для избирателей, что увеличилоих число почти в 2 раза — со 100 тыс. до 240 тыс. Хартия ограничила также правакатолического духовенства, запретив ему владеть земельнойсобственностью. Цензура временно отменялась, вводилось местноеи областное самоуправление, восстанавливалась Национальная гвардия (и то идругое на основе имущественного ценза). Но Хартия оставиланетронутыми бюрократический и полицейский аппарат, а также суровые антирабочиезаконы.
Передовая европейскаяобщественность горячо поддержала революцию во Франции, обоснованно оценивая еекак удар по реакционной системе священного союза. Этареволюция не только ускорила развитие общественной мысли во многихстранах Европы, но и способствовала подъему революционного инационально-освободительного движений в Бельгии, Германии, Италии,Польше и в других странах. В этой ситуациипланы Николая I,готовившего совместно с Пруссией и Австрией военную интервенцию против Франциис целью восстановления там старой династии и власти дворянства,оказались неосуществимыми.
Важно также то, что все этопроисходило в обстановке быстрого развития капитализма. Внедрениемашин в производство охватило все основные отрасли экономики. За50–60-е г. на основе широкого применения техники производство выросло в 3 раза.Однако в 1866 г. в стране начался новый экономическийкризис, сопровождавшийся обострением внутриполитической ситуации иусилением рабочего и демократического движения. Не только передовые кругиинтеллигенции, но и широкие слои мелкой и среднейбуржуазии, и даже часть крупной буржуазии нескрывали своенедовольство бонапартистским режимом. В мае 1870 г. былпроведен очередной плебисцит. Несмотря на надзор полиции, треть французовпроголосовала против правительства.
Начавшаяся 4 августа 1870 г.война с Германией, развивавшаяся неудачно для Франции, еще более обострилаположение в стране и особенно в Париже. Поражение французской армии под Седаном1 сентября настолько взволновало парижан, что 4 сентябряони вышли на улицы столицы и потребовалипровозглашения Франции республикой. Фактически под их давлением республика былаобъявлена, и было образовано Временное правительство, названное «правительствомнациональной обороны».
Монархия была низложена, и 12февраля 1871 г. национальное собрание окончательно лишило трона Наполеона III,но преобладавшие в нем монархисты не стремилисьузаконить во Франции республику.
Выход из тяжелого положениявиделся многим в создании Коммуны. Воспоминания о Коммуне Парижа1792–1793 гг. соединялись с идеями прудонистов о создании самоуправляющихсякоммун и их федерации и т. п.
Лозунг Парижской коммуны всочетании с лозунгами демократической и социальной республики был оченьпопулярным. В нем воплотилось стремление к демократии, социальным переменам,уничтожению эксплуатации человека человеком, братствународов и убежденность в том, что именно Франция и Париждолжны проложить путь к светлому будущему всего человечества[7].
Не только во Франции, но вдругих странах Европы также происходили важные демократические перемены.Например, в ходе парламентской реформы в Англии почти в двараза расширилось число избирателей, имеющих право голоса привыборах в парламент, введено тайное голосование при выборах в парламент,легализованы профсоюзы.
В 1871 г. была принятаКонституция в Германской империи.
Активное партийноестроительство, развернувшееся во многих странах Европы (особенно в тех, гдепрошли буржуазные революции), привело к формированию партийно-политическихсистем.
* * *
Революционные события воФранции и в целом в Европе середины XIX в. не могли не отразиться на развитииситуации в российском обществе и государстве.Воздействие этих событий еще более усилилось после поражения России в Крымскойвойне, которая, как и всякая проигранная война, резкообострила и углубила нараставший в стране кризис[8].Правительство Александра II хорошо понимало, что глубокие всесторонние реформынеизбежны. Показательно, что политико-административные реформы впервые вРоссии, начиная с древних времен, были направлены не нацентрализацию власти, а, наоборот, на некоторую ее децентрализацию.
Речь идет о том, что по«Положению о губернских и уездных учреждениях», подписанному Александром II 11января 1864 г., земские учреждения создавались на двухуровнях — губернском и уездном и состояли из распорядительных иисполнительных органов. При этом первые были представленыуездными и губернскими собраниями, а вторые — управами.
Члены земских собраний —гласные — избирались на съездах по куриям: землевладельцев, городскихизбирателей и выборных от крестьян. В первых двух куриях выборыбыли прямыми и проводились на основании имущественного ценза. В третьей —многостепенными и включали крестьян и землевладельцев, невходивших в первую курию по имущественному цензу.
Полем деятельности былихозяйственные и социальные вопросы местного значения — дороги,торговля, школы, больницы, богадельни, приюты, страховая служба,продовольственное дело, статистика.
Однако положение о земствахраспространялось не на всю страну, а лишь на 34 губернии из 78. ВСибири, Архангельской, Астраханской и Оренбургской губерниях, где небыло дворянского землевладения, земства не создавались. На национальныхокраинах империи — в Литве, Польше, на Кавказе и в СреднейАзии — вместо земств продолжали действовать национальные органы самоуправления.
16 июня 1870 г. земская реформабыла дополнена «Городовым положением», в соответствии с которым в городах сталисоздаваться органы самоуправления, подобныеземствам. По этому закону в 509 городах России вводились новые,бессословные органы городского самоуправления — городские думы, избираемые на 4года. Эти думы избирали на тот же срок постояннодействующие исполнительные органы — городские управы в составе городскогоголовы, его «товарища» (заместителя) и нескольких членов. Голова являлсяодновременно председателем думы и управы.
Избирательным правом в органыгородского самоуправления пользовались мужчины с 25 лет — плательщики городскихналогов, обладавшие имущественным цензом.
Как и в случае с земствамигородские избиратели делились на три «класса» (курии) в зависимостиот размеров уплачиваемых в городскую казну сборов.
Компетенции городскогосамоуправления, как и земского, были ограничены рамкамихозяйственных вопросов. С течением времени,начиная с 1874 г.,городское самоуправление было введено также в городахЗакавказья, в 1875 г. — Литвы, Белоруссии и Правобережной Украины,в 1877 г. — в Прибалтике. Но оно не распространялось на города Средней Азии,Польши и Финляндии, где действовало прежнеегородскоеуправление[9].
Несмотря на ограниченностьреформы городского самоуправления, она была крупным шагом вперед, заменившимпрежние сословно-бюрократические органыуправления городом новыми, основанными на буржуазном принципе выборов наоснове имущественного ценза.
* * *
Можно ли считать, что реформыместного управления, проведенные в России в 60–70-е г. XIX в.,были шагом в сторону демократизации общественной и государственной жизни иприливной волной в глобальном процессе демократизации? На мойвзгляд, для этого есть все основания. Главное состоит в том, что привсей ограниченности этой реформы власть стала хоть не намного, но ближек народу, к его интересам и проблемам. Достаточно в связи с этимвспомнить о позитивной роли земских школ и больниц в общественной жизниРоссии во все последующие десятилетия. Но было ли здесь влияние западныхреволюционных событий, о которых говорилось выше?Полагаю, что да. Российская правящая элита,конечно,опасалась, что нечто подобное европейским революциям может повторитьсяи в России. Не случайно, очевидно, Александр II, выступая 30марта 1856 г. перед представителями московского дворянства, говоря о своемнежелании сейчас «дать свободу крестьянам», в то же время заявило необходимости приступить к подготовке их освобождения ввиду опасности дальнейшего сохранениякрепостного права, указывая, что «лучше отменитькрепостное право сверху, чем ждать, когда оно будет отменено снизу»[10].
И если бы Александр III неповернул вспять политические процессы, а довел дело до принятияконституции и ограничения монархии, как этопроисходилопримерно в это же время в Европе, дело в России, скорее всего,не дошло бы до буржуазно-демократической, а потом и социалистической революции.
Обнародовав 29 апреля 1881 г.,то есть вскоре после убийства Александра II, манифест «О незыблемостисамодержавия», Александр III начал (пусть и неосознанно) проводить политикуобострения противоречий между экономической сферой и политической. Суть егосостояла, с одной стороны в том, что экономическая сферапродолжала развиваться в либеральном духе, активноформируя новый буржуазный класс, объективно нуждавшийся в своей долеполитической власти. С другой же стороны — политическая сфера(прежде всего система самодержавной власти) не давала новому классуи примыкающим к нему слоям и классам реализовать растущие политические амбиции.
Хотя представленная схемавзаимодействия двух систем сильно упрощена, тем не менее, главноесостоит именно в том, какстроятсявзаимоотношения правящего класса и подчиняющейся ему политической системыс экономической сферой и теми элитами, которые в ней господствуют. Товзаимодействие между двумя названными системами, которое естественным образомскладывалось и развивалось благодаря реформам Александра II (подобно тому, какэто происходило в это же время в странах Запада), при новомцаре стало постепенно разрушаться. При этом социально-политическиепротиворечия обострились и накалились к началу ХХ в. до такойстепени, что их разрешение стало возможнымтолько черезреволюцию.
Революция 1905–1907 гг.максимально обнажила созревшие противоречия и вынудила Николая II пойти насерьезные уступки. Они выразились в царском Манифесте от 17 октября 1905 г. одаровании «незыблемых основ гражданской свободы» на началах действительной неприкосновенностиличности, свободы совести, слова, собраний, союзов, о предоставлении новойГосударственной думе законодательных прав. Без одобрения Думойникакой закон не мог получить силы.
Содержание Манифеста 17 октября1905 г. и акта «Основные государственные законы», изданного 23 апреля 1906 г. вразвитие его положений, всегда, начиная с момента их появления,интерпретировалось двояко. Одни доказывали, чтоэто были шаги в направлении конституционной монархии, другие, напротив,считали, что в России ничего не изменилось, и она осталась абсолютноймонархией. Формально царь не мог издавать законы без одобренияих Думой, однако 87-я статья «Основных Государственных законов» позволяла емуиздавать между сессиями Думы любые указы и манифесты,имевшие силу закона.
При всей декларативностигражданских свобод и тех ограничениях, которые накладывались наполномочия Думы и через систему выборов на ее социальный состав,политическая система и, соответственно, политическая жизнь России до осени 1905г. и после нее — это в целом разные явления. Достаточно вспомнить отом, что после Манифеста 17 октября в России стали легальнодействовать более 100 политических партий самой разной ориентации и окраски, втом числе открыто оппозиционные. Абсолютное большинство из нихобразовалось после обнародования Манифеста. Наиболее крупные из них числомоколо десяти представляли 3 группы: 1) — революционно-демократические(социал-демократические инеонароднические); 2) — либерально-оппозиционные (в основном партии русской и национальнойлиберальной буржуазии, а также либеральной интеллигенции); 3) — консервативно-охранительные(правые буржуазно-помещичьии клерикально-монархические, черносотенные).
Часть из образовавшихся илилегализовавшихся партий своими корнями уходила в те течения, организации икружки, которые образовались в XIX веке, особенно во второйего половине.
Кроме политических партийсоздавались всевозможные другие общественные организации: профсоюзы, клубы,кассы взаимопомощи и пр.
Но есть ли основания считатьвсе упомянутые перемены волной демократизации и если есть,взаимосвязана ли эта волна с подобной европейской?
На мой взгляд, такие основанияесть, и сходство также есть.
Говоря об основаниях,необходимо отметить в первую очередь, что при всех ограничениях и цензах,которые имелись при выборах в Госдуму и земства (последние, кстати говоря, в г.столыпинских реформ были распространены на всю Россию),это были все же демократические институты власти.
К сказанному надо, однако,добавить, что новая волна демократизации, начавшаяся в октябре 1905 г., быладогоняющей, второй волной после политических заморозковАлександра III. И хотя она была сильнее первой волны, инициированной реформамиместного управления Александра II, она, тем неменее, оказалась более слабой по сравнению севропейской. Поэтой причине и результаты ее были намного скромнее. Именнопоэтому демократические преобразования оказались недостаточными, для того чтобыудержать Россию осенью 1917 г. в русле тогообщедемократическогопроцесса, который был характерен для Европывторой половиныХIХ в.
Если же говорить о сходствахмежду тем, что происходило в начале ХХ в. в России, и темисоциально-демократическими процессами, которые активно развивались в Европе,начиная с середины XIX в., то надо будет, прежде всего, выделитьследующее. Это, во-первых, развитие гражданского общества иосновной его части — партийного строительства, и, во-вторых, — становлениемногопартийного парламентаризма. Однако,несмотря на то, что и в Европе и в России процессы развивались водном и том же направлении, их сила и, соответственно, результативность былинесопоставимыми.
Именно поэтому стал возможеноктябрьский (1917 г.) переворот, вошедший в историю как Великая Октябрьскаясоциалистическая революция. С точки зрения логики и магистрального руслаисторического развития, это был вывих,аномальный процесс. Однако с точки зрения развития демократии в ееобщепринятом смысле и волн демократизации это был неоднозначный процесс.На мой взгляд, это была не столько боковая линия глобального процессадемократизации, сколько параллельная, если о такой линии вообще правомерноговорить. Параллельная потому, что революция привела в движение все слоинаселения, а власть Советов, пришедшая на сменувласти Временного правительства, воспринималась многими как истинно народнаявласть. Однако подлинного народовластия все же не получилось. Вместо негоутвердилась власть большевистской партии,продолжавшаяся до 1991 г.
По общепринятым демократическиммеркам события 1917 г. следует, пожалуй, оценить как откат, как отклонение отстолбовой дороги человечества. Однако повторюсь, что это всеже отдельная ветвь развития, требующая специального анализа. Как бы ни было,эта ветвь оказала значительное воздействие на мир, не закончившееся, как это ниудивительно, до сих пор. Достаточно взглянуть на то, что происходит сегодня внекоторых странах Латинской Америки, например, в Венесуэлеи Никарагуа, чтобы в этом убедиться.
Возврат нашей страны наобщедемократическую или, образно говоря, столбовую дорогу развития человечествасостоялся лишь в конце 80-х — начале 90-х г. ХХ в. Этотвозврат затронул не только СССР и Россию, но идругие страны социализма, расположенные в Восточной Европе.
Но реакция ли это на ту волнуглобальной демократизации, которая прокатилась по земному шарупосле Второй мировой войны и охватила главным образом колониальный иполуколониальный мир? В определенной мере да. Но одновременно это еще ирезультат тех сложных внутренних процессов, которые развивались в этих странах.Самое главное состоит, однако, в том, чтозападные демократии, основанные на плюрализме, оказались болееконкурентоспособными, чем советский тип демократии, базировавшийся намонопольной власти одной партии.
Возвращение России наобщемировую, или столбовую дорогу демократии было и остается по сей деньнепростым. За двадцать последних лет страна видела не толькоприливную волну демократии (1987–2000 гг.), но иотливную. Видя опасности широкого демократического половодья, грозившегоперерасти в анархию и до конца разрушить сильно ослабевшее государство,половодья, больше похожего не на демократическую свободу, а наказачью вольницу, власти во главе с президентом В. В. Путиным решили отступитьи ограничить демократические свободы, чтобы консолидировать государство иобщество. И в стране, и в мире (особенно на Западе) этидействия были восприняты неоднозначно, нередко весьма негативно.
Если отталкиваться от общихрезультатов предпринятых в 1990-х г. действий (особенно технегативных явлений, которые нередко стали доминировать), то надо будетпризнать, что определенные ограничения демократии были оправданными.Если же оценивать эти ограничения мерками большой историческойдистанции, сравнивая европейский путь и наш, то оценка будет,конечно, иной, а именно негативной. Окончательный ответ на этот вопрос можетдать только время.
* * *
Проведенный анализ воздействияглобальных демократических волн на Россию позволяет сделатьнекоторые выводы.
1. Каждая глобальнаяволна демократизации была, с одной стороны, результатом нового состояния общества,его растущих устремлений, следствием борьбы народов за свои интересы, а сдругой стороны — вела к развитию гражданского общества, особенно к росту числапартий и общественных движений, что, в своюочередь, вело к новым демократическим приливам. По закону природы эти приливы наталкивались насопротивление консервативных сил, прежних устоев, которое, как правило,приводило к откатам.
2. Чем ближе к нашемувремени, тем мощнее и масштабнее становятся волны демократизации, тем глубже ифундаментальнее их воздействие на мир. Россия, какпредставляется, также не останется вне воздействия этих процессов. Это означает, что за определенным нынешнимотливом обязательно наступитприлив.
3. В демократическомразвитии Россия всегда отставала от авангардных стран, что явилось следствиемнедостаточного общего развития ее социума и государства.Тем не менее, для нее также были характерны и демократические приливы, и отливы. Но сила их была слабее ирезультаты скромнее, чем в колыбели демократии — Европе.
4. Между глубиннымиэкономическими и политическими процессами существуетпрямая и тесная связь. Формирующиеся в экономической сфере новые группы собственников, из которых постепенновырастают слои и классы,объективно нуждаются в своей доле политической власти[11]. Чем сильнее этот слой или класс, тем больше егополитические амбиции. Стремясь реализовать этиамбиции, новый класс апеллирует к народу, избирателям,к демократии. Однако демократия воспринимается новым классом не более чем средство для достижения власти. Народже, веря какое-то время в обещания нового класса, также стремится статьсубъектом политической жизни. Но без экономического благополучия, высокогоуровня жизни реализовать народный идеал невозможно. Только народ, достигший высокого уровня жизни, не только имеет то, чтонадо защищать, но и становится мотивированным на такую защиту. Бедный народлибо индифферентен к политической жизни и выборам, в частности, либо — не более чем средство в руках властной элиты,которым легко манипулируют при достижении собственных целей.
5. Общий алгоритмповедения властей должен напрямую зависеть от состояния общества, уровня его развития, общественногосознания, политической культуры. Чем выше этот уровень, тем больше свободыдолжно быть у народа, тембольше у него должно быть возможностей самостоятельно решать свои проблемы.Прежде всего, проблемы, связанные с формированием власти через систему выборов.
6. Жизнь суровонаказывапет тех, кто не понимает (не способен или не желает этого) логики и закономерностей историческогопроцесса[12].Несмотря на то, что каждая страна идет своим путем, в жизни всех есть и немало общего. Понять это общее, приложить его к своейстране и претворить в реальность (особенно если этому помогают попутные ветры в виде, например, высоких цен на энергоресурсы) — важнейшаязадача правящих сил. Именно такие силы остаются в истории и памяти потомков с большим знаком плюс.
[1]Не углубляясь специальнов эту проблему, обращу внимание лишь на некоторые идеи иразмышления выдающегося российского экономиста ХХ века, получившего всемирноепризнание Н. Д. Кондратьева (1892–1938), заложившего вместе со своим другомП. А. Сорокиным краеугольные камни постиндустриальной парадигмыобществоведения. В одном из своих методологических докладов – «К вопросу опонятиях экономической статики, динамики и конъюнктуры»,опубликованном в 1924 году, Н. Кондратьев немало вниманияуделил, во-первых, соотношению статики и динамики вэкономике, и, во-вторых, видам динамических процессов. Последние он разграничивает«на эволюционные (иначе неповторимые, или необратимые) иволнообразные (повторимые, или обратимые)».«Под эволюционными, или необратимыми процессами,– пишет Н. Кондратьев, – мы понимаем те изменения, которые при отсутствиирезких посторонних пертурбационных воздействий протекают вопределенном и в одном и том же направлении. Как на примерих можно указать на постоянную тенденцию роста населения, увеличение общегообъема производства и др. (Кондратьев Н. Д. Большие циклы конъюнктуры и теорияпредвидения. Избранные труды. М.: Экономика, 2002. С. 20).
Под волнообразными(повторимыми, или обратимыми) процессами Н. Кондратьев понимал «те процессыизменений, которые в каждый данный момент имеют свое направлениеи, следовательно, постоянно меняют его, при которых явление, находясь вданный момент в данном состоянии и затем меняя его, рано или поздно может вновь вернутьсяк исходному состоянию» (Там же. С. 21).
К приведенным идеям и цитатамдобавлю еще одну-две, также имеющие прямоеотношение к теме.«Идеи необратимых и обратимых процессов, – полагал Н. Кондратьев, – так же каки идеи статики и динамики, принадлежат, в сущности говоря, естествознанию вузком смысле слова, физике, химии; идеи эти имеют в них очень большое значение»(Там же. С. 22).
Отвечаядалее на вопрос: правомерно ли перенесение этих идей, терминов и понятий вэкономику, Н. Кондратьев говорит: «Перенесение той или иной идеи из одной наукив другую не может оспариваться, если оно научно плодотворно. Раз оноплодотворно, значит, оно и правомерно, так как никакого иного критерия длярешения этого вопроса нет и быть не может. Факты такого перенесения имеются, иони подтверждают высказанную мысль. И перенесения идей из области общественнойжизни и обществоведения в область естественных наук» (Там же. С. 22–23).
[2]Подробнее по этому вопросу см.: ИрхинЮ. В. Политология: учебник. М.: Изд-во «Экзамен», 2006. С. 307–308.
[3]См.: Семенникова Л. И. Россияв мировом сообществе цивилизаций. — 2-е изд., испр. и дополн. – Брянск: «Курсив», 1996. С.195–196.
[4]Более подробно о взглядах и проектах М. М. Сперанского см.: Чибиряев С. А. Великийрусский реформатор: жизнь, деятельность, политические взгляды М. М.Сперанского. – М.: «Воскресенье», 1993; ФедоровВ. А. Сперанский и А. А. Аракчеев: Учебное пособие. – М.: Изд-воМГУ, Изд-во «Высшая школа», Изд-во «ЧеРО», 1997.
[5]Цит. по: Федоров В. А. М.М.Сперанский и А. А. Аракчеев… С. 68. О других инициативах и идеях М. М.Сперанского см.: там же. С. 72 и далее.
[6] См.: Семенникова Л.И. Цит. произвед. С. 208.
[7]Подробнее о Парижской коммуне см. в книге: «Новая история стран Европы иАмерики». Второй период: Учеб. по спец. «История» – М.: Высш. шк., 1998. С.11–13.
[8]Здесь необходимо сделатьодно принципиальное замечание, суть которого в том, чтони одна война (ни победоносная, ни проигранная) не проходит бесследно ни для общества,ни для государства.
Победоносная война (особеннобольшая) высоко поднимает дух нации, мобилизует на героические трудовыесовершения и подвиги, отодвигает на задний план лишения и трудности, побуждаетпрощать ошибки и даже преступления военачальников и вождей ит. д. В связи с этим утверждением достаточно вспомнить о воздействии на советскоеобщество победы в Великой Отечественной войне.
Проиграннаявойна, наоборот, действует на общество угнетающе, заставляет задуматься опричинах и истоках поражения, энергично работать над их устранением. Если изпоражения делают должные выводы, оно может явиться фактором глубокоймодернизации как общественной, так и государственной жизни. Если же такиевыводы не делают (как это было, например, после русско-японской войны 1904–1905гг.), то кризис продолжает углубляться и его последствия могут быть самымидраматичными.
[9]Подробнее о реформах местного управления в России в 60–70 гг. XIX в. см.:История России XIX – начала ХХ в.: учеб. / В.А. Георгиев, Н. Д. Ерофеев и др. / отв. ред. В. А. Федоров. – 4-еизд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби: Изд-во Проспект, 2006. С. 189–203.
[10] Там же. С. 171.
[11]В России в 1990-е г. это произошло очень быстро, но не естественным образом, аискусственным, благодаря политике властей и непродуманной чековой приватизации.Именно из этого и выросли многие проблемы, связанные с поведением такназываемых «новых русских».
[12]В связи с этим достаточно вспомнить о печальной судьбе последнего русскогоимператора и его семьи, равно как о судьбе всего политического класса Россиитого времени.
