Одновременно с образованием независимого государства в Украине начался пересмотр прошлого на предмет выделения национальной истории. В целом этот процесс происходил достаточно бесконфликтно: в 1996 году общество спокойно приняло набор новых национальных героев Украины, зафиксированных на денежных знаках. Однако позиция, занятая Украиной по отношению к трем событиям, вызвала серьезные разногласия как внутри страны, так и за ее пределами: установление советской власти, голод 1932-1933 годов и значение Великой Отечественной войны. Все они сегодня для Украины являются уже не столько фактами исторического прошлого, сколько мощным оружием в формировании образа страны и национального самосознания. «Полит.ру» публикует статью Георгия Касьянова, в которой он на примере Украины рассматривает механизмы того, как историческое прошлое становится политическим оружием. Статья опубликована в новом номере журнала «Pro et Contra» (2009. № 3-4).
См. также:
Со времен перехода от «старого порядка» к эпохенациональных государств история всегда была важнейшей частью формированияидентичности, гражданского воспитания и конечно же индоктринации. В СоветскомСоюзе, хотя он и не был национальным государством, история тоже активноиспользовалась для установления идеологического однообразия. Поэтому неудивительно, что история играла ключевую роль в ходе идеологических иполитических баталий второй половины 1980-х годов. Исходом этой борьбы сталадискредитация официальной версии истории и тех политических структур, которыепытались ее защищать. Затем последовала суверенизация, а потом и«национализация» историй национальных республик. Эти процессы, то естьотделение «своей» истории от общего культурно-исторического пространства, быливажным элементом политической суверенизации и культурно-политическойэмансипации.
В Украине первые «бои заисторию» разворачивались в 1986—1989 годы. Борьба шла между активистамиразнообразных демократических движений, оспаривавших право КПСС и КПУ наидеологическую и политическую монополию, с одной стороны, ипартийно-государственной номенклатурой — с другой. Подобные битвы происходилипрактически во всех республиках СССР: на первом этапе подвергались критике иосуждению «административно-командная система», «сталинизм», «тоталитаризм» ипр., и в процессе этих дискуссий выяснялось, что собственная история тожеявляется объектом репрессий. Обсуждались «белые пятна» — те историческиеобстоятельства, которые намеренно замалчивались или находились подидеологическим запретом, прежде всего имена и факты, связанные с национальнымдвижением и/или его подавлением, а вслед за этим поднимался вопрос офактическом отсутствии национальной истории в системе образования и науки.
Действительно, историяУкраины в виде «Истории Украинской ССР» была лишь составной частью школьногокурса «Истории СССР» на правах краеведческой дисциплины. В вузах ее преподавалитолько на исторических факультетах, причем содержание курса дублировалосоответствующие разделы истории СССР и истории КПСС. Таким образом, «белымпятном» оказывалась вся национальная история — не только из-за еефрагментарности и наличия запрещенных имен и тем, но и вследствие еевторостепенного статуса по отношению к истории общесоюзной. В результатенационализация истории в Украине развернулась по двум направлениям:восстановление в правах собственной национальной истории и наполнение ее темамии сюжетами, обсуждение которых еще недавно могло повлечь за собой репрессивныесанкции. Профессиональная историография оказалась в роли «догоняющего»; инициативувозглавили литераторы, публицисты, представители технической интеллигенции,активисты неформальных общественных объединений.
В 1987—1991 годахисторическая тематика стала занимать все большее место в публичных дебатах и вполитике. И если поначалу пересмотр истории считался одним из путей к«социализму с человеческим лицом», то в конце 1980-х—начале 1990-х произошелокончательный поворот к ревизии истории в контексте оформления собственного,отдельного историко-культурного пространства в границах современной территорииУкраины. Именно на этом этапе состоялся союз «национал-демократических» сил,добивавшихся суверенизации украинской культуры, истории, языка и территории с«суверенкоммунистами» в КПУ, которые стремились расширить свои полномочия за счетвласти союзного центра.
Апогеем стал 1990 год:история вышла на улицы и вошла в кабинеты власти. Среди ярких событий тоговремени можно назвать летний фестиваль казацкой славы, собравший на островеХортица сотни тысяч людей со всей Украины, или «войну памятников» в ЗападнойУкраине. По решению местных советов в западных регионах Украины началсямассовый демонтаж статуй Ленина; вместо них устанавливали монументы и памятныезнаки воинам Украинской повстанческой армии (УПА) и деятелямнационалистического движения. В январе 1990-го в годовщину воссоединения (22января 1919 года) двух украинских государств — Украинской Народной Республики и Западноукраинской Народной Республики— была организована живая цепь между Киевом и Львовом. В июле того же года,через неделю после принятия Верховным Советом УССР Декларации о суверенитете,Политбюро ЦК КПУ одобрило программу развития исторических исследований ипреподавания истории в Украинской ССР. Фактически она представляла собой«путевую карту» суверенизации республиканской истории.
Собственно втот период и были сформулированы все основные темы, которые сыграли ключевуюроль в процессе национализации истории: генезис украинской нации; историяукраинской государственности (с особым упором на времена Богдана Хмельницкого иего наследников, а также на государственность 1917—1920 годов); переоценкасоветского периода; история «сталинизма» (прежде всего репрессии и голод1932—1933 годов); история Второй мировой войны; история националистическогодвижения и УПА. Эти же сюжеты стали центральными как в исторической политике вУкраине, так и политики как таковой. Если до 1991 года перечисленные событиябыли предметом идеологических контроверсий между партийно-советскойноменклатурой и национал-демократами, которых негласно поддерживала часть тойже номенклатуры из числа «суверен-коммунистов», то в независимой Украинеситуация стала иной, в чем-то более простой, а в чем-то более сложной.
Национализированнаяистория легла в основу школьного и вузовского курса истории — в виде«миллениума» украинской нации и ее борьбы за выживание и созданиегосударственности. Дидактическая история Украины стала частью системыгражданского воспитания и заняла подобающее место в государственной политике истории,осуществляемой через министерство образования и, в какой то мере, черезцентральные ведомства, ведающие культурой и массмедиа. Основы дидактическойистории были заложены академическими историками, мало связанными спреподаванием. Авторами первого школьного учебника по истории Украины,написанного по заказу министерства образования, были ученые, сделавшие карьеруна обслуживании идеологических запросов советского государства. Новоегосударство не формулировало им идеологический заказ — они сами понимали, чегоот них ждут и каково содержание стоявших перед ними задач. Предложенная имиверсия национальной истории отвечала всем канонам национального нарративаобразца ХIХ века. Задача облегчалась тем, что на рубеже 1980—1990-х годовсостоялась общественная и политическая реабилитация знаковых личностейпрошлого, среди которых был и основатель этого нарратива Михаил Грушевский, такчто обращение к соответствующим познавательным и пояснительным схемам казалосьсовершенно естественным. Концепция Грушевского была объявлена единственноправильной и стала своего рода руководством к действию для современныхисториков. Одновременно в интеллектуальный и образовательный оборот вошли ранеезапрещенные труды историков из украинской диаспоры. Их работы, в общем, тоже невыходили за рамки концепции Грушевского, но реабилитация повышала ихинтеллектуальный статус, отчего они воспринимались как образец «настоящей»истории.
В 1990-е правящиеукраинские элиты придерживались «мягкого» варианта исторической политики: нивнедрение «национального» канона в учебные курсы, ни формирование новогонационального пантеона не становилось предметом бурных споров. Набористорических личностей, украсивших собою введенную в 1996 году национальнуювалюту (гривна), был принят без возражений и в обществе, и в политикуме, и всреде бюрократии. Региональные различия в понимании и преподавании историиспециально не акцентировались.
Но хотя в целом«национализация» истории в Украине происходила бесконфликтно, отдельныеэлементы этого процесса периодически вызывали в обществе разногласия. Речь идето трех сюжетах. К ним относятся:
Конфликты возникали в техслучаях, когда исторические события становились предметом политической борьбы.Вплоть до 2000 года количественное преимущество в украинском парламенте было настороне «левых», и связанные с этим политические дебаты постоянно провоцировалиобращение к истории. Представители оппозиционных «национально-демократических»сил педалировали тему «тоталитарного прошлого», представляя нынешних «левых» ичасть правящей политической элиты наследниками Ленина — Сталина и возлагая наних ответственность за плачевное состояние Украины как в прошлом, так и внастоящем. Обращение к «урокам истории» в большинстве случаев совпадало скризисными моментами в политике или избирательными кампаниями. В свою очередь«левые» активно боролись с попытками возложить на них ответственность запреступления тоталитаризма и отчаянно скандалили по поводу «очернения прошлого»и попыток «реабилитации национализма». Впрочем, в 1990-е эти дискуссии побольшей части оставались на периферии «большой политики» и скорее служилидополнительным аргументом в борьбе за власть и собственность.
В первое десятилетие 2000-хситуация изменилась. Во-первых, расширился круг политических сил, которые такили иначе апеллировали к прошлому. Наиболее симптоматичным было участие вдебатах по поводу политики истории Партии регионов (по существу, партиикрупного капитала), которая раньше не придавала большого значения идеологии.Во-вторых, политика истории приобрела более отчетливое региональное измерение:юго-восток Украины и Крым оказались в некоей оппозиции официальной линиигосударства, особенно по вопросам замены советских исторических мифовнационалистическими. В-третьих, политика историистала источником не только внутриполитических, но и внешнеполитическихконфликтов.
Первымсерьезным сигналом в этом смысле стала острейшая дискуссия по поводуукраинско-польского конфликта 1943—1944 годов на Волыни. Содержание и характердискуссий[2],вовлечение в них высших законодательных органов и президентов обеих странсвидетельствовали о новой тенденции в политике истории — ееинтернационализации. Через несколько лет Украина вступила в затяжной конфликтпо поводу переоценки прошлого с Россией, причем в этот конфликт прямо иликосвенно оказались втянутыми многие другие страны и международные организации —от ООН и ЮНЕСКО до Европарламента. Заметим, что эта тенденция совпала собщемировой: конфликты по поводу прошлого между Японией, Китаем и Кореей (см.статью Ольги Борох и Александра Ломанова об исторических дискуссиях в Китае вэтом номере Pro et Contra на с. 65–88), между Индией и Пакистаном, междуРоссией, странами Балтии и Польшей (см. статью Роберта Трабы о ситуации вПольше в этом номере Pro et Contra на с. 43–64), между государствами Средней Азии иЗакавказья, острейшие дебаты в странах Европейского союза (см. статью ЮттыШеррер о проблемах исторической политики в Германии и Франции в этом номере Pro etContra на с. 89–108) по поводу вмешательства государства в проблемыисторических исследований и возникающих в связи с этим проблемах свободы слова— вот неполный список, свидетельствующий о том, что история стала субъектоммеждународной политики.
Тема голода1932—1933 годов, как указывалось выше, возникла в общественно-политическомдискурсе Украины (см. подверсткуна этой странице) в середине 1980-х годов в контексте общей критики советскогопрошлого.
Дискурс Голодомора — это комплексстереотипных представлений о голоде 1932—1933 годов, сформировавшихся в ходецеленаправленных и спонтанных действий публицистов, политиков, общественныхдеятелей и ученых. Суть его состоит в том, что в 1932—1933 годы по отношению кукраинской нации был совершен акт геноцида. Голод был запланирован иосуществлен московской правящей верхушкой во главе со Сталиным с цельюуничтожить способность украинской нации к сопротивлению коммунистическомустрою. В рамках данного дискурса главным объектом намеренно организованногоголода представляется индивидуалистичное, свободолюбивое украинскоекрестьянство — в его лице был сломлен «хребет нации». Разумеется, существуютвариации. В одном случае, более радикальном, утверждают, что голод был заранееспланирован. В другом — что он возник в результате попыток реорганизоватьиндивидуальные хозяйства в коллективные и им воспользовались, чтобы покоритькрестьянство. Инструментами организации голода называют непомерныехлебозаготовки и реквизиции зерна, изъятие личных продовольственных запасов укрестьян, блокаду голодающих территорий. Наиболее полно научный вариантканонической версии Голодомора представлен в работе Станислава Кульчицкого«Почему он нас уничтожал?» (Киев, 2007). Параллельно с уничтожениемкрестьянства развернулись репрессии против национальной интеллигенции, врезультате чего нация была «обезглавлена». От голода погибло от 7 до 10 млнчеловек (эту цифру любит называть президент Виктор Ющенко и поддерживающие егополитики; ученые гораздо умереннее — они говорят о 3,5 млн жертв голода). Голоднанес непоправимый удар по украинской нации и ее генетическому потенциалу; егопоследствия ощущаются до сих пор. Многие проблемы, мешающие построениюгосударства и нации в Украине, вызваны политикой советского тоталитарногорежима по отношению к украинской нации, и Голодомор — едва ли не главное егопреступление. Голодомор — крупнейшая трагедия украинского народа ХХ столетия,трагедия планетарного масштаба, не уступающая Холокосту.
Политики быстро оценилиполитикоидеологический и мобилизационный потенциал темы. Уже во временапрезидентства Леонида Кравчука (1991—1994) он сам и его окружение активноосваивали риторику «тоталитарного прошлого» вообще и голода 1932—1933 годов, вчастности. Для Кравчука, входившего в высшую партийную номенклатуру УССР, как идля значительной части «национал-демократического» истеблишмента, осуждение«преступлений тоталитаризма» было важным аспектом политической легитимации:попыткой отделить себя от советского прошлого и избежать возможнойответственности за преступления коммунистического режима. Среди радетелей о«нюрнбергском процессе над коммунизмом» наряду с бывшими диссидентами былонемало представителей литературной номенклатуры, которые процветали при прежнейвласти и успешно находили себе теплое место при «новой». В этой среде темаосуждения «тоталитаризма» имела важное идеологическое значение: поскольку«тоталитаризм» представлялся врагом украинской нации, проблемы, возникающие напути «возрождения» нации и ее государственности, можно было списать на прошлое.Таким образом, голод 1932—1933 годов идеально вписывался вобвинительно-оправдательную конструкцию, объяснявшую нынешние сложностинеблагоприятными историческими обстоятельствами.
Леонид Кучма, который занималпрезидентский пост в 1994—2004 годах, не слишком интересовался проблемaмисоветского прошлого. Эти вопросы попадали в сферу его внимания только в моментыобострения политической борьбы, так что основные коммеморативные указы Кучмы оголоде 1932—1933 годов совпадают с острыми политическими конфликтами: в 1998году вокруг парламентских выборов и подготовки к президентским; в 2002-м впериод парламентских выборов и антикучмовской акции «Восстань, Украина!»; в2003-м, когда приближались выборы президента и пропрезидентское большинство впарламенте, стремясь перехватить инициативу у оппозиции, активно требовалопризнать голод 1932—1933 годов геноцидом.
Лишь с приходом к властиВиктора Ющенко идеологические мотивы выдвинулись на передний план. Ющенкоиспользовал историческую политику как идеологическое основание строительстванации, а в центр исторической политики поместил проблему голода 1932—1933годов. Впрочем, и здесь обращение к прошлому было связано с политическойконъюнктурой: обращение Ющенко к теме голода 1932—1933 годов совпадает повремени с активизацией борьбы за перераспределение власти (2006—2008). Ещеодной причиной интенсификации исторической политики при Ющенко был расчет нато, что национально ориентированная гуманитарная политика и историческаяполитика как ее элемент может стать источником «морального исцеления» обществаи поможет восстановить морально-политическое единство Украины; эту надеждуразделяла и часть президентского окружения (правые, уцелевшие«национал-демократы», представители диаспоры).
Видимо, первым официальнымоткликом власти новосозданного украинского государства на тему голода 1932—1933годов стало распоряжение премьер-министра Витольда Фокина от 26 августа 1992года о финансировании мемориального комплекса «Колокола мира» в городе ЛубныПолтавской области. Распоряжение не было полностью выполнено в том, чтокасается выделения средств, однако удалось воздвигнуть курган и огромныйколокол с крестом.
В 1993-м на 60-ю годовщинутрагедии 1932—1933 годов в политических верхах развернулась дискуссияотносительно поминальных мероприятий. Президент Кравчук выступил в поддержкупроведения коммеморативных акций на государственном уровне — в значительноймере его подталкивали к этому деятели культуры «национал-демократического» толкаиз ближайшего окружения[3];благодаря им «право голоса» и моральный вес в некоторых вопросах культурнойполитики в Украине[4] получали и ихединомышленники из числа ведущих представителей диаспоры. Кравчук находился всложном положении: он должен был проявлять лояльность к«национал-демократическому» окружению, а значит, демонстрировать«продвинутость» в вопросах строительства нации и осуждения «преступногототалитарного режима», продуктом которого был он сам, но при этом воздержатьсяот слишком радикальных действий и заявлений, чтобы не вступить в конфликт смощным «левым» лобби в парламенте.
Девятнадцатого февраля 1993года Кравчук издал указ, который ознаменовал собою начало новой историческойполитики в независимом украинском государстве. В его названии «О мероприятиях всвязи с 60-летием голодомора в Украине»[5] фигурировал идеологическиокрашенный термин «голодомор», который из литературной метафоры вскорепревратился в категорию научную, политическую и даже правовую. Появление слова«голодомор» в указе «узаконивало» не только сам термин, но и связанные с нимвосприятие и толкование голода 1932—1933 годов, которые отныне становилисьофициальными. Это слово включало в себя «закодированную» информацию о причинахи последствиях трагедии и устанавливало пределы интерпретаций. Кроме того,данный указ стал первой попыткой «интернационализировать» вопрос о голоде1932—1933 годов: Министерство иностранных дел получило указание обратиться вЮНЕСКО с предложением внести в календарь этой организации упоминание о трагедии.В соответствии с указом в организационный комитет «Дней скорби» были приглашены13 представителей украинской диаспоры Запада и стран СНГ, возглавлявшиекрупнейшие украинские общественные организации зарубежья. Кроме того, в егосостав вошли два иностранца, создавшие при поддержке диаспоры каноническую«академическую» версию голода 1932—1933 годов, — американец Джеймс Мэйс иангличанин Роберт Конквест.
Разумеется, указ несодержал никаких политико-идеологических формулировок — Кравчук пыталсяпроскользнуть «между капельками». Однако «национал-демократы», входившие в егоокружение, явно стремились обострить ситуацию: в программу официальныхмероприятий они предлагали включить проведение Народного суда (трибунала) надтеми, кого считали организаторами Голодомора[6],а также масштабную сценарную постановку; организаторы призывали лучшиережиссерские силы Украины принять в ней участие.
Летом 1993 года созданнаягодом ранее Ассоциация исследователей голода-геноцида 1932—1933 годов в Украиневыступила с идеей создать временную следственную комиссию Верховной рады повопросу голода 1932—1933 годов. По замыслу инициаторов, комиссия «на основедокументов, пребывающих в научном обороте, смогла бы квалифицировать голодоморкак преступление против украинского народа, акт прямого геноцида, которыйподорвал его [украинского народа] генофонд и духовно-культурный потенциал»[7].Ассоциация, тон в которой задавал бывший диссидент и основатель правойУкраинской республиканской партии Левко Лукьяненко, предлагала передать «дело»в Международный суд в Гааге.
Тогда же председательоргкомитета вице-премьер-министр правительства Мыкола Жулинский выступил синициативой организовать слушания о голоде 1932—1933 годов на сессиипарламента. Однако в тот момент наличие левого большинства в Верховной радеисключало разговор о прошлом в терминах «преступлений коммунистическогорежима».
В итоге первая массоваякоммеморативная акция, посвященная голоду 1932—1933 годов и поддержаннаягосударством, стала компромиссом. Народный трибунал и сопутствующиетеатрализованные действа не состоялись. Зато президент Кравчук в сентябре 1993года принял участие в проходившей в Киеве международной научной конференции«Голодомор в Украине 1932—1933 годов: причины и последствия», где заявил о том,что Голодомор был спланированным геноцидом. Открывая конференцию, Кравчукзаявил: «Я целиком согласен с тем, что это была спланированная акция, что этобыл геноцид против собственного народа. Но тут я не ставил бы точку. Да, противсобственного народа, но по директивам из другого центра»[8].Ни бывшие диссиденты, ни представители диаспоры предпочитали не вспоминать, чтоеще совсем недавно Кравчук рьяно боролся с их «националистическимиизмышлениями» о голоде[9].
Упомянутая конференция даетпредставление о крайней политизации темы голода 1932—1933 годов. В выступленияхучастников, среди которых голоса общественных деятелей и политиков звучали кудагромче, чем голоса ученых, голод 1932—1933 годов упоминался в контексте такихсюжетов, как ядерный статус Украины, передел собственности Советского Союза,статус Севастополя и Крыма.
Цельюисторической политики украинского государства было превращение голода 1932—1933 годов в один из главных, основополагающих символов национальногоисторического мифа. В 1993 году, который стал отправной точкой этой политики,по распоряжению верховной власти были предприняты действия, которыевпоследствии превратились в регулярные коммеморативные мероприятия в масштабахвсей страны. В некотором смысле можно говорить о слиянии государственных иобщественных практик в этой сфере. К примеру, крестные ходы, панихиды,установка крестов на могилах погибших от голода происходили на местах и раньше, но инициаторомбыло не государство, а общественные организации, которые можно описать каккультурную оппозицию государству. Теперь государство «благословляло» такиеакции, более того, обещало, что конференции, выставки, выпуск книг ифотоэкспозиций, посвященные голоду, будут получать финансирование из бюджета.Правда, последнее по большей части осталось пустой декларацией: в условияхжесточайшего социально-экономического кризиса и масштабногоприсваивания/перераспределения собственности 1990-х годов финансированиеисторической политики — и в первую очередь формирование соответствующейтрактовки голода 1932—1933 годов[10] — часто брала на себядиаспора.
Первая общенациональнаякоммеморативная акция была организована в том же 1993 году по постановлениюправительства Кучмы: 10 сентября во всей стране на 4 часа на всех государственныхучреждениях были приспущены государственные флаги[11].Некоторые исследователи описывают историческую политику периода Кучмы как«проект амнезии»[12], однакотакой взгляд представляется ошибочным. Хотя с приходом к власти технократаКучмы идеологическая составляющая в государственной политике действительноотошла на второй план, но борьба за власть и ее перераспределение требовалиидеологических оснований. Применительно к данному периоду можно говорить о«прагматизации» исторической политики — и наглядной иллюстрацией такой политикиможет служить трактовка голода 1932—1933 годов.
Именно при Кучмепрезидентскими структурами и правительством были предприняты серьезные шаги,направленные на идеологическую, государственную и общественную легитимацию голода1932—1933 годов как центрального события национальной истории ХХ столетия.
В октябре 1998 года к 65-йгодовщине голода[13] было принято постановлениеправительства, которое предусматривало проведение к тому времени ужестандартного набора мемориальных мероприятий. Отдельным указом президентустановил официальную мемориальную дату — День памяти жертв голодоморов[14] — последняя суббота ноябряежегодно. Позднее Кучма изменил формулировку, расширив символическую территориюпоминовения: теперь мемориальная дата называлась «День памяти жертв голодомораи политических репрессий».
Очередной коммеморативныйуказ — «О мероприятиях в связи с 70-й годовщиной голодомора в Украине»[15] — был издан Кучмой вфеврале 2002 года, в год парламентских выборов, которые рассматривалисьосновными участниками и обозревателями как «проба сил» перед выборамипрезидентскими. Как видно из названия, слово «голодомор» уже окончательноутвердилось в терминологии государственной бюрократии. Одной из задач указабыло перехватить инициативу у формирующейся парламентской оппозиции. В концетого же года Кучма издал распоряжение о сооружении в Киеве мемориала памятижертв Голодомора и политических репрессий, которое, впрочем, не было выполненов период его президентства. Заметим, что и другие «идеологические» указы Кучмы,в том числе по вопросам политики памяти, не встречали энтузиазма на местах, ачасто просто игнорировались.
В 2003 году интересполитиков и власти к теме голода 1932—1933 годов значительно возрос. 70-ягодовщина трагедии совпала с обострением внутриполитического противостояния всвязи с предстоящими президентскими выборами и попытками Кучмы провестиполитическую реформу и расширить власть президента за счет полномочийпарламента. К тому же 2003 год стал годовщиной другой даты: украинско-польскогоконфликта на Волыни (1943—1944), называемого еще «волынской резней»[16].И наконец, 2003-й был годом России в Украине, что придало политическим дебатамо голоде 1932—1933 годов особую остроту, поскольку часть политического классапредставляла Россию как извечную угнетательницу Украины.
Годовщина голода 1932—1933годов стала важной темой политических дебатов. Разношерстная оппозиция, которуюобъединило неприятие плана Кучмы создать суперпрезидентскую структуру власти,раскололась после того, как правоцентристские партии, входившие в блок «НашаУкраина», возглавляемый Ющенко, предложили провести специальные парламентскиеслушания, посвященные голоду 1932—1933 годов. Временные союзники «НашейУкраины» — коммунисты, выступили категорически против этой идеи. Зато содобрения Кучмы инициативу поддержали подконтрольные ему фракции,представлявшие формирующийся крупный капитал, — хотя проблемы историческойполитики как таковые им были малоинтересны.
На парламентских слушаниях,состоявшихся в феврале 2003 года по инициативе «национал-демократов»,прозвучали все возможные идеологические клише на тему «преступленийтоталитаризма». «Национал-демократы» и их союзники из правых партий привычнооглашали инвективы в адрес «преступного тоталитарного режима», одновременнообрушиваясь с критикой на режим современный, в их понимании также преступный.Обвинения в адрес нынешней «антинародной власти» с готовностью поддержаликоммунисты, которые, однако, наотрез отказывались признавать себяответственными за преступления своих предшественников.
Все ораторы так или иначеактуализировали Голодомор ссылками на современность. Представители властисвязывали текущие сложности с травмами прошлого. Вицепремьер Дмитрий Табачникговорил о том, что «голодное лихолетье 1933 года — не историческое прошлое, аглубокая социально-демографическая катастрофа ХХ столетия, незажившаяморально-психологическая рана, которая жгучей болью терзает память очевидцев.Социально-физиологическое чувство страха, порожденное массовыми репрессиями иголодоморами, живет в сознании многих поколений. Оно запало в генотип нации,значительной мерой тормозит демократизацию нашего общества»[17].
Представителю властивторили «национал-демократы» и правые: по их мнению, Голодомор уничтожиллучших, нанес уничтожающий удар по украинской нации, разрушил ее генофонд.
Левые актуализировали голод1932—1933 годов на свой манер. Лидер коммунистов Петро Симоненко заявил, чтогеноцид происходит в наши дни и нечего искать его в прошлом. «С этой трибуны яобращаюсь к господам власть имущим, — провозгласил он, — с предложением итребованием не враньем заниматься по поводу советского прошлого, а ответить засвою сегодняшнюю преступную политику — политику геноцида»[18].
Спустя три месяца всоответствии с рекомендациями парламентских слушаний состоялось специальноезаседание Верховной рады, посвященное голоду 1932—1933 годов. В течениенескольких минут парламент (без участия коммунистов,которые проигнорировали заседание) легитимным большинством в 226 голосовутвердил текст обращения к нации, в котором голод 1932—1933 годов был названгеноцидом против украинского народа. «...Мы считаем, — говорилось в обращении,— что в условиях независимой Украины страшную правду про те годы должнообнародовать государство, поскольку голодомор 1932—1933 годов был сознательноорганизован сталинским режимом, и он должен быть публично осужден украинскимобществом и международным сообществом как один из наибольших по количествужертв в мировой истории факт геноцида»[19].
Собственно, сэтого момента слово «геноцид» в отношении голода 1932—1933 годов окончательноутвердилось в лексиконе власти — как президентской и исполнительной, так изаконодательной. В 2003-м состоялась и первая попытка добиться признания голода1932—1933 годов геноцидом на уровне самой крупной международной организации —ООН.
Обращение ктрагическому прошлому стало неотъемлемым элементом политических выступленийпрезидента Ющенко. Голод был упомянут и в инаугурационной речи президента вянваре 2005 года, и во время его первых визитов в Европарламент, и насовместном заседании палат Конгресса США[20].
Вскоре послевступления в должность Ющенко, как и его предшественник, издал коммеморативныйуказ — «О дополнительных мероприятиях по увековечению памяти жертв политическихрепрессий и голодоморов в Украине». За ним последовала целая серияпрезидентских актов и распоряжений, посвященных исторической политике. Львиная доля этих решенийприходится на политику Голодомора.
В тот же период президентдал указание правительству создать Институт национальной памяти[21],а также начать государственную кампанию памяти, посвященную 75-летней годовщинеголода. Был создан правительственный организационный комитет[22],деятельность которого так и не развернулась из-за политического кризиса,возникшего в результате парламентских выборов 2006-го. Кроме того, Ющенкопоручил МИДу Украины активизировать работу «по признанию международнымсообществом Голодомора 1932—1933 годов в Украине как геноцида Украинскогонарода одной из наибольших трагедий в истории человечества»[23].
Тем временем в адреспрезидента поступило письмо «научной общественности» (в ряды которой попалинародные депутаты, политики и деятели диаспоры). Авторы просили главу государстваразвести дни памяти жертв голодоморов[24] и жертв политическихрепрессий, поскольку, как указывали авторы обращения, среди жертв политическихрепрессий были и сами палачи[25].Предлагая отделить одно от другого, «научная общественность» поддерживала президентав стремлении превратить Голодомор в общенациональный исторический символ, вособый символический маркер нации. Еще одним актом общественной поддержки сталопубличное обращение к президенту участников круглого стола «Голодомор 1932—1933годов — геноцид в Украине», организованного секретариатом президента вместе сИнститутом национальной памяти. Обращение следовало риторическим стандартамдискурса Голодомора, и к тому же авторы актуализировали свои предложенияполитическими соображениями.
Трагедия 1932—1933 годовназывалась «апогеем продолжительной борьбы тоталитарного режима СССР противосвободительной борьбы украинского народа, особенно против украинскогокрестьянства», а признание ее геноцидом определялось как «безусловная задачанынешнего поколения украинских политиков, прежде всего депутатского корпусаВерховной Рады». Выполнением этой задачи должны были заняться «прежде всего теполитики и политические силы, которые представляют регионы Украины, гдеособенно лютовал Великий Голод 1932—1933 годов (Восток, Юг, Центр)»[26].Подобная «политическая география» означала, что добиваться признания голодагеноцидом предписывалось депутатам враждующей с президентом Партии регионов иих союзникам — коммунистам и социалистам. Очередной президентский законопроект «ОГолодоморе 1932—1933 годов», точнее, три статьи из шести, открывал новуюстраницу в исторической политике в Украине. Первая квалифицировала «Голодомор1932—1933 годов в Украине как геноцид украинской нации»; вторая запрещала«отрицание факта Голодомора»; статья шестая предполагала введение«административной ответственности за публичное отрицание Голодомора 1932—1933годов в Украине»[27].Заметим, что к этому времени факт голода 1932—1933 годов уже не отрицали даженаиболее твердолобые левые, а само событие было включено во все школьные ивузовские курсы истории Украины; уже установилисьобщенациональные коммеморативные даты и ритуалы. Президентская инициатива, повсей видимости, имела целью спровоцировать оппозицию выступить против указа ииспользовать этот шаг для ее дискредитации — именно осенью 2006 годаразвернулась изнурительная борьба президента с оппозицией, которая составлялабольшинство в Верховной раде, и с правительством Януковича, которое былосформировано этим большинством.
Расчетоправдался: законопроект вызвал протесты оппонентов президента. Партия регионовпредложила свой законопроект — без пункта про геноцид и административнуюответственность. Драматическое обсуждение президентского проекта в Раде превратилосьв яростный обмен политическими обвинениями; атакующие друг друга противники,казалось, забыли, что темой обсуждения является память невинных жертв.Президентская фракция («Наша Украина») и их союзники (Блок Юлии Тимошенко)привычно твердили о том, что нынешнее тяжелое положение украинской нацииявляется следствием голодоморов и политических репрессий, и упрекалипротивников законопроекта в аморальности. Их оппоненты не без основанийобвиняли президента и его союзников в том, что он использует тему голода вполитических целях. Лидер социалистов, спикер Александр Мороз увязалпрезидентский законопроект с попытками установить в Украине диктатуру, акоммунисты заявили, что инициатива Ющенко провоцирует «цепную реакциюпротивостояния», нарушает Конституцию и ведет к обострению отношений с Россией.Пользуясь случаем, они призвали к импичменту Ющенко[28].
В результатеоба законопроекта — президентский и альтернативный — провалились, и был найден компромиссныйвариант, благодаря которому закон удалось принять силами «Нашей Украины», БЮТ,социалистов. Квалификация Голодомора как геноцида осталась, было введеноупоминание о «других народах СССР» как жертвах голода; пункт обадминистративной ответственности за отрицание Голодомора был снят. Вместо негопоявилась формулировка, согласно которой «публичное отрицание Голодомора1932—1933 годов признается оскорблением памяти миллионов жертв Голодомора,унижением достоинства Украинского народа и является противоправным»[29].
Принятие компромиссноговарианта не означало, что борьба закончена. Вскоре депутаты от «Нашей Украины»и БЮТ вновь попытались ввести уголовную ответственность за отрицание Голодомора[30].В марте 2007 года с подобной законодательной инициативой выступил сампрезидент. Его законопроект назывался «О внесении изменений в Уголовный иУголовно-процессуальный кодексы Украины (об ответственности за отрицаниеГолодомора)»; новацией этого документа стало упоминание о Холокосте,отсутствующее в предыдущем. Он предлагал ввести уголовную ответственность за«отрицание Голодомора 1932—1933 годов как геноцида украинского народа иХолокоста как геноцида еврейского народа»[31].Нарушение запрета предполагалось карать штрафом в размере от ста до трехсот необлагаемых налогом минимальных доходов граждан[32]или лишением свободы на срок до двух лет. Такие же действия, совершенныеповторно или государственными служащими, влекли за собой лишение свободы насрок до 4 лет[33]. Речьшла о дополнении к Ст. 442 УК Украины «Геноцид», большая часть которой былапросто копией Конвенции ООН 1948 года о предупреждении преступлений геноцида.
Формально речь шла оконкретизации положений предыдущего закона 2006 года. Неформально законопроектмог служить предостережением местной власти в восточных и южных регионах (пункто служащих), которая не выказывала энтузиазма в связи с президентскимпредписанием о подготовке к 75-летний годовщине трагедии. Так или иначе, речьшла о попытке криминализовать отрицание даже не факта, а интерпретации трагических событийпрошлого. Появление в законопроекте пункта о Холокосте и ссылки насоответствующие законы в европейских странах, по всей видимости, должны былисделать президентскую инициативу более убедительной[34] — как в глазах оппонентов,так и во мнении Запада.
В пояснительной записке кпроекту утверждалось, что «принятие Закона будет способствовать консолидацииУкраинского народа, граждан всех национальностей вокруг идеи утверждения вобществе нетерпимости к любым проявлениям насилия, усиления уважения к жизни,правам и свободам гражданина, укреплению межнационального согласия игражданского мира в Украине»[35].Каким образом уголовное преследование за «неправильное» толкование Голодомора иХолокоста может содействовать достижению перечисленных целей, в документе необъяснялось. В этой связи заслуживают внимания социологические данные икомментарии к ним, размещенные в интернет-представительстве президента:«Наибольшие масштабы Голодомора были в регионах, где сконцентрированаэлекторальная база антикризисной коалиции[36].Однако в силу недостаточной информированности, советской пропаганды и нечеткойпозиции лидеров коалиции жители этих территорий не понимают настоящихпоследствий этой трагедии. По данным соцопросов, лишь 40 проц. респондентов наВостоке (из тех, кто определился с ответом) согласны, что Верховная рада должназаконодательно признать Голодомор 1932—1933 годов актом геноцида Украинскогонарода. На Юге — 64 проц., что также меньше, чем в среднем по Украине (71,4проц.)»[37].
Как и следовало ожидать,президентская инициатива вызвала бурные протесты оппозиции, неодобрение илинедоумение части интеллигенции. Главное научно-экспертное управление Верховнойрады указало, что предлагается криминализовать действия, которые являются«формой выражения определенных взглядов и убеждений», а ограничения в этойсфере допускаются Конституцией лишь в четко описанных ситуациях, под которыепрезидентский проект не подходит[38].
Не было никаких шансов, чтозаконопроект будет одобрен Радой. Впрочем, уже 1 апреля президент распустилпарламент (а в последовавшие за этим полгода сделал это еще трижды), обвинив«антикризисную коалицию» в попытке узурпировать власть.
Законопроект стал предметомактивного политического торга с «антикризисной коалицией» и был включен в пакет«политического компромисса», содержавший также законы об изменении Конституциии об оппозиции[39]. Приэтом в разгар острейшего политического кризиса (в какой-то момент дело дошло достолкновения между представителями силовых структур) президент нашел времяподписать указ о разведении двух памятных дат: День памяти жертв политических репрессий был назначен на третье воскресенье мая,последняя суббота ноября была оставлена за Днем памяти жертв голодоморов[40].
Послепроведения внеочередных парламентских выборов в октябре 2007 года, когдавозникла перспектива формирования лояльного президенту большинства впарламенте, Ющенко заявил о намерении поставить свой проект на голосование.Свое обещание он выполнил в декабре, а спустя месяц президентский законопроектбыл продублирован законодательной инициативой двух депутатов от президентскойфракции «Наша Украина — Народная самооборона». Депутаты ограничились намерениемкарать за отрицание Голодомора — арестом до 6 месяцев или тюремным сроком до 3лет[41].
Параллельно подруководством Ющенко (он самолично возглавил созданный им же организационныйкомитет) развернулась идеологическая и политическая кампания по осмыслениюголода 1932—1933 годов как крупнейшей гуманитарной катастрофы ХХ века, помасштабам превосходящей все другие случаи геноцида, включая Холокост. Такимобразом, голод 1930-х годов превращался в мобилизующий символ национальнойистории. Кампания под лозунгом «Украина помнит, мир признаёт» достигла пика вноябре 2008-го в 75-ю годовщину голода 1932—1933 годов. В ней можно выделитьдва основных направления — внутриполитическое и международное. Внутри страныбыла организована серия поминальных акций, объединившая усилия государственнойбюрократии (областных, районных и городских администраций, подчинявшихсянепосредственно президенту, а также силовых структур в лице Службы безопасностиУкраины), тысяч добровольцев, искренне желающих почтить память жертв голода,профессиональных исследователей и любителей-краеведов, а также десятков тысяч«мобилизованных» учителей, студентов, библиотекарей, музейных работников,школьников, журналистов. За пределами Украины дипломатические службы вели своюкампанию, направленную на признание голода 1932—1933 годов геноцидомукраинского народа.
Одним из главныхнаправлений кампании стало создание национальной Книги памяти, в которую должныбыли занести имена всех погибших от голода 1932—1933 годов. В этом грандиозномпроекте приняли участие десятки тысяч людей во всех областях Украины, даже втех, где голода не было, но жили его очевидцы. Под эгидой областных и районныхгосударственных администраций были созданы координационные группы по сборусведений о пострадавших и умерших от голода 1932—1933 годов. Эти штабыкоординировали деятельность сотен местных групп, занимавшиеся поиском на местах— прежде всего в селах. В местные группы входили учителя, студенты, ученикишкол, библиотекари, музейные работники, краеведы, заведующие клубами и т. д.Они идентифицировали очевидцев голода, интервьюировали их, работали с архивамиЗАГСов. К ноябрю 2008 года было подготовлено 18 региональных томов Книги памятии один общенациональный; в них были внесены данные о более чем 800 тыс. жертвголода.
Одновременно развернуласьсерия массовых акций («Зажги свечу», «Негасимая свеча» и т. п.[42]),проведение траурных митингов и концертов, организация конкурсов изобразительныхи литературных работ, конкурсов ученических сочинений, возложение венков иснопов. В школах проводили уроки памяти; в музеях, школах и библиотекахсоздавали выставки; устанавливали кресты, памятные знаки и курганы скорби,сажали калиновые гаи[43],создавали мемориальные комплексы.
Кроме того, государство —через конкурсное бюджетное финансирование издательств и авторов — выделялосредства на публикацию научных исследований по тематике голода 1932—1933 годов.Правда, здесь ожидаемого потока исследований не дождались: историков, готовыхоперативно откликнуться на призывы и «дать правдивую оценку трагедии прошлого»,оказалось не так много[44].
Наконец, отличительнойчертой кампании 2007—2008 годов стала активная деятельность президента страны иее внешнеполитического ведомства за рубежом: они добивались, чтобымеждународное сообщество признало голод 1932—1933 годов геноцидом украинскогонарода. Ющенко лично возглавил международный комитет в память о 75-й годовщинеголода, в который вошли представители крупнейших общественных организацийукраинской диаспоры (ранее подобные органы возглавлял вице-премьер-министрправительства по гуманитарным вопросам). Практически во всех своих триумфальныхвыступлениях 2005 года на международном уровне (Конгресс США, Европарламент ит. п.), когда Ющенко принимали как лидера демократической «оранжевойреволюции», он обязательно упоминал голод 1932— 1933 годов.
Встречаясь с руководителяминаиболее влиятельных международных организаций, он обращался к ним с просьбой осодействии в интернационализации знаний о голоде и признания его геноцидом. Вукраинском МИДе была создана постоянно действующая рабочая группа, котораяразрабатывала «позиционные документы» и координировала усилия посольств,направленные на популяризацию знаний о Голодоморе. Эта группа и руководителизарубежных представительств Украины тесно сотрудничали с местными диаспорнымиорганизациями — именно благодаря лоббистской деятельности последних голод 1932—1933годов был признан геноцидом законодательными органамитаких стран, как США, Канада и Австралия. В общей сложности аналогичныерезолюции признали парламенты 13 стран. Международные организации, в частности,Парламентская ассамблея ОБСЕ, Европарламент и ЮНЕСКО тоже приняли специальныедокументы, посвященные голоду на Украине, однако, вопреки стараниям украинскихдипломатических служб, они не содержали слово «геноцид».
Главнымоппонентом украинской власти в этом деле стала Россия. Для Кремля вся кампания2007—2008 годов сводилась к формуле «Геноцид украинцев, организованныйбольшевистской Москвой», даже если сами слова были другие. Признание голода наУкраине геноцидом российское высшее руководство воспринимало как удар помеждународному престижу страны. С весны 2007 года в представительствах ООН, вЮНЕСКО, в ОБСЕ происходила глухая ожесточенная борьба, которая сопровождаласьпоявлением скандальных нот внешнеполитических ведомств обеих стран. Формальнопобедила более агрессивная и мобильная российская дипломатия, однако моральныйурон от этой пляски на костях можно поделить поровну. Стоит упомянуть и о том,что в этих дипломатических баталиях был и третий участник — Израиль.Немногочисленные заявления израильских дипломатов дают понять, что главный геноцидХХ века — это Холокост. Поэтому Голодомор можно признать чем угодно — ивеличайшей трагедией, и преступлением против человечности (именно так и сделалЕвропарламент), но не геноцидом.
Историческаяполитика в независимой Украине развивалась в русле стандартных практик итенденций, свойственных посткоммунистическим обществам. Более или менее похожиепроцессы наблюдаются во всехстранах не только бывшего Советского Союза, но и бывшего социалистическоголагеря. Как и в Украине, формирование гражданского самосознания в новыхгосударствах строится на принципах культурной и/или этнической эксклюзивности«титульной» нации, уникальности ее свершений и особенно страданий, поискепричин сегодняшних трудностей в прошлом и вне собственной нации. Во всех этихстранах история используется как аргумент в политических дебатах и привыяснении отношений с соседними государствами, особенно с Россией какправопреемницей СССР. Везде эта политика осуществляется под эгидой государстваи провозглашает своей целью достижение единства нации и гражданского сознания,и везде она ведет к конфликтам как внутри стран, так и в международныхотношениях. В историческую политику неизменно вовлекаются профессиональныеисторики, и всюду это приводит к конфликту между представителями государства,которые привычно пытаются диктовать историкам «правильную» историю, ипрофессиональным сообществом.
[1]Термин «реабилитация» многослойный — тут и судебная реабилитациярепрессированных участников националистического движения, и историческая реабилитация,то есть новые формы репрезентации его истории как борьбы за независимуюУкраину, и моральная реабилитация участников движения как героев, опровергающаяидеологемы советского времени, и попытки приравнять статус ветеранов УПА кстатусу ветеранов Великой Отечественной войны.
[2] Более детально об этом см.: KasianovG. The Burden ofthe Past: The Ukrainian-Polish Conflict of 1943—44 in Contemporary Public,Academic and Political Debates in Ukraine and Poland // Innovations. 2006. Vol.19. No 3/4.
[3]Среди них: Мыкола Жулинский, в 1993 году — вице-премьер Украины по гуманитарнымвопросам; Иван Дзюба, министр культуры; Дмитро Павлычко, председатель комиссииВерховной рады по иностранным делам; Иван Драч, председатель совета Обществасвязей с украинцами за пределами Украины. См.: Указ Президента України «Прозаходи у зв’язку з 60-ми роковинами голодомору в Україні» // Голос України.1993. 20 марта.
[4]Учитывая состав организаций, представители которых вошли в организационныйкомитет по подготовке мероприятий, посвященных 60-летию голодомора — Український Конгресовий КомітетАмерики, Українська народна допомога (США), Конгрес українців Канади, Світовий конгрес вільнихукраїнців (Канада),Українська народна рада (США),Спілка українськихорганізацій Австралії, — можно составить представление об их влиянии на ход событий.
[5]Указ президента України від 19.02.1993 «Про заходи у зв’язку з 60-ми роковинамиголодомору в Україні» (www.zakon.rada.gov.ua; сайт посещен 20 июля 2003 года).
[6]В группу подготовки трибунала вошли представители прежней номенклатуры, успешновписавшиеся в ряды новой, посткоммунистической элиты. Среди них были известныеобщественные деятели, литераторы из рядов «национал-демократии», такие как И.Драч, П. Мовчан, В. Яворивский.
[7]Пропозиції щодо вшанування60-х роковин голодомору в Україні // Архив автора.
[8]Кравчук Л. (Президент України).Ми не маємо права знехтуватиуроками минулого! // Голодомор 1932—1933 рр. в Україні: причини і наслідки.Міжнародна наукова конференція. Київ, 9—10 вересня 1993 р.: Матеріали. Київ,1995. С. 10.
[9]За десять лет до этого, на 50-ю годовщину голода 1932—1933 годов, тот жеКравчук, правда, в ипостаси заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК КПУ,принимал активное участие в контрпропагандистских акциях, направленных против«развязанной на Западе антисоветской кампании по поводу так называемого“50-летия искусственного голода на Украине”».
[10]Приведем лишь два наиболее показательных примера. Более десятка книг,подготовленных Ассоциацией исследователей голода-геноцида 1932—1933 годов в Украине,было издано на средства украинского предпринимателя из США Марияна Коця. ФильмОлеся Янчука «Голод 1933», показанный в день референдума о независимости 1декабря 1991 года, был снят на деньги украинской диаспоры.
[11]Кабінет міністрів України. Постанова від 10 вересня 1993 р. № 718 «Провшанування пам’яті жертв голодомору в Україні у 1932—1933 роках»(www.zakon.rada.gov.ua).
[12]Такой точки зрения придерживались некоторые исследователи и публицисты. См.: Грабович. Г. Україна:підсумки століття // Критика. 1999. № 11; РябчукМ. Потьомкінський ювілей, або ще раз про амністію, амнезію та«спадкоємність» посткомуністичної влади в Україні // Сучасність. 2004. № 3; Кульчицький С. Демографічнінаслідки голоду-геноциду 1933 р. в Україні // Геноцид українського народу:історична пам’ять та політико-правова оцінка. Міжнародна науково-теоретичнаконференція. Київ , 25 листопада 2000 р. Матеріали. С. 8.
[13]Кабінет міністрів України. Постанова від 26 жовтня 1988 р. № 1696 «Про 65-тіроковини голодомору в Україні» (www.zakon.rada.gov.ua).
[14]Указ Президента України «Про встановлення Дня пам’яті жертв голодоморів» від26.11.1998 №1310/98 (www.zakon.rada.gov.ua; последнее посещение сайта — 31марта 2008).
[15]Про заходи у зв’язку з 70-ми роковинами голодомору в Україні. Указ ПрезидентаУкраїни // Урядовий кур’єр. 2002. 29 марта.
[16]В Украине и Польше развернулись нешуточные дискуссии, сопровождавшиесявзаимными обвинениями в нежелании следовать «правде истории». С обеих сторонмасла в огонь этих дискуссий подливали праворадикальные или националистическиекруги. Кучма в паре с президентом Польши Александром Квасьневским выступил вроли умиротворителя.
[17]Парламентські слухання «Щодо вшанування пам’яті жертв голодомору 1932—1933років» 12 лютого 2003 року.
[18] Ibid.
[19]Звернення до Українського народу учасників спеціального засідання ВерховноїРади України щодо вшанування пам'яті жертв голодомору 1932—1933 років(http://zakon.rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi?nreg=789%2D15; сайт посещен 20октября 2007 года).
[20]Поистине беспрецедентные усилия «оранжевого» президента в сфере историческойполитики и политики памяти вызывали все более интенсивные нарекания как егополитических оппонентов, так и даже части его союзников. Объяснения его особогоотношения к идеологическому компоненту исторической политики обычно сводятся кдвум темам: личные мотивы морально-этического характера и практические(использование темы для усиления личного престижа и для негативногомаркирования политических оппонентов). Сторонником первого варианта являетсяукраинский литератор Мыкола Рябчук, второго — канадский политолог ДоминикАрель. См.: RiabchukM. Holodomor: ThePolitics of Memory and Political Infighting in Contemporary Ukraine // HarrimanReview. 2008. Vol. 16. No 2; БіленькийС. Конференція про Голодомор в Торонто (www.utoronto.ca/jacyk/Holod%20ukr.doc; сайт посещен 25 февраля 2009 года). Просмотр многочисленныхинтервью и выступлений Виктора Ющенко на тему голода 1932—1933 годов позволяетпредположить, что морально-этические мотивы действительно имели место и Ющенкопребывал и пребывает под глубоким впечатлением от фактов трагедии. В то жевремя нельзя не заметить, что обострение интереса к инструментализации темыголода всегда совпадало у него с обострением внутриполитической борьбы в 2006—2008годы. Отметим массированное использование административно-бюрократическихрычагов для организации коммеморативной кампании 2006—2008 годов; полноенеприятие, иногда довольно агрессивное, иных взглядов на голод 1932—1933 годов;игнорирование научных данных о количестве жертв; попытку ввестиадминистративную и уголовную ответственность за «отрицание Голодомора иХолокоста»; полное пренебрежение историческим ландшафтом Киева при выборе местадля мемориала, посвященного трагедии 1932—1933 годов.
[21]Процесс создания института был достаточно мучительным — не было ни четкойконцепции, ни понимания его будущих функций. Следование примеру Польши, вкоторой Институт национальной памяти был создан в 1998 году, не имело шансов на успех как из-за организационнойнемочи инициаторов, так и вследствие разногласий среди возможных исполнителейинициативы и самих инициаторов (в дискуссиях участвовали, наряду с представителями правительства иученых, посланцы от общественных организаций, имеющих непосредственный интересв создании такой структуры, но не умеющих договариваться, — «Мемориала»,Общества жертв политических репрессий и политических заключенных, Ассоциацииисследователей голодоморов). Институт в конце концов был создан в мае 2006года, однако до сих пор испытывает проблемы и с кадрами, и со стратегиейсобственного развития. Интернет-страница института: http://www.memory.gov.ua.
[22]Указ Президента України «Про вшанування жертв та постраждалих від голодоморів вУкраїні» (www.zakon.rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi?nreg=1544%2F2005; сайтпосещен 29 ноября 2006 года).
[23]Указ Президента України від 12 жовтня 2006 р. «Про відзначення у 2006 році Дняпам’яті жертв голодоморів та політичних репресій»(www.zakon.rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi?nreg=868%2F2006).
[24]Употребление слова «голодомор» во множественном числе зародилось в украинскойдиаспоре; оно выражало идею о линейной связи трех периодов голода: 1921—1922,1932—1933 и 1946—1947 годы.
[25]Звернення наукової громадськості до Президента України Віктора Ющенка про запровадженняпостійної календарної дати вшанування пам’яті жертв Голодомору 1932—1933 рр. вУкраїні (www.prezident.gov.ua/content/p_150_23.html; сайт посещен 29 ноября2006 года).
[26]Звернення учасників круглого столу «Голодомор 1932—1933 років — геноцид в Україні»(www.prezident.gov.ua/content/p_150_5.html).Заинтригованный присутствием некоторых фамилий среди «подписантов» этогодокумента, я обратился к предполагаемым авторам за комментариями и выяснил, чтоони не только не подписывали его, но и не видели текста.
[27]Президент України вніс на розгляд парламенту Закон України «Про Голодомор1932—1933 років в Україні» (www.president.gov.ua/news/data/print/11457.html).
[28]www.ukrainianworldcongress.org/holodomor/Ukraine/Plenary-meeting28.11.06.pdf
[29]Закон України «Про Голодомор 1932—1933 років в Україні»(http://zakon1.rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi).
[30]http://gska2.rada.gov.ua/pls/zweb_n/webproc4_1?id=&pf3511=29140 (сайт посещен 20 октября2007 года).
[31]Пояснювальна записка до проекту Закону України «Про внесення змін доКримінального та Кримінально-процесуального кодексів України». С. 2 // Архивавтора. Документ был скопирован с официального сайта Верховной рады Украины(www.gska2.rada.gov.ua/pls/zweb_n?webproc4_1?id=&pf3511=29881) в октябре2007 года, однако сейчас доступ к этому документу отсутствует.
[32]Речь шла о сумме от 1 700 до 5 100 гривен, то есть приблизительно о 340—1020дол.
[33]Пояснювальна записка до проекту Закону України «Про внесення змін доКримінального та Кримінально-процесуального кодексів України». С. 2.
[34]«Отрицание Холокоста» — не совсем корректный термин, когда говорится о законах.Существует законодательство ряда стран Евросоюза и самого Евросоюза,направленное на упреждение публичного оправдания нацизма, тривиализации ибанализации его преступлений, публичного отрицания или оправдания конкретныхслучаев геноцида и преступлений против человечности, пропаганды расовойненависти, преступлений коммунизма. «Отрицание Холокоста» присутствует в этомзаконодательстве (и то не везде) как частный случай. Упомянутые законы впоследнее время становятся объектом все более активной критики либеральнойчасти общества, которая утверждает, что они нарушают свободу слова и прессы.Любопытный пример научной критики подобного законодательства и сложностей сприменением соответствующей терминологии см.: Hayden R. M. “Genocide Denial” Laws as Secular Heresy: A Critical Analysis with Reference to Bosnia // Slavic Review. Vol. 67. No 2. Summer 2008. P. 384—407.
[35]Пояснювальна записка до проекту Закону України «Про внесення змін доКримінального та Кримінально-процесуального кодексів України».
[36]«Антикризисная коалиция» — самоназвание коалиции Партии регионов, коммунистов исоциалистов, созданной в июне 2006 года, сформировавшей большинство впарламенте и сформировавшей правительство, конфликт президента с которыми сталглавным содержанием политической жизни страны.
[37]Визнання голодомору 1932—1933 років актом геноциду Українського народу //Офіційне Інтернет-представництво Президента України(http://www.prezident.gov.ua/content/p_150_18.html; сайт посещен 31 октября2007 года).
[38]Висновок на проект Закону України «Про внесення змін до Кримінального таКримінальнопроцесуального кодексів України». С. 1—2.
[39]Ющенко перезавантажив матрицю // Українська правда. 2007. 25 апреля. (http://www.pravda.com.ua/news/2007/4/25/58014.htm).В статье помещена фотокопия текста «пакета политического компромисса».
[40]Указ Президента України «Про заходу у зв’язку з 70-ми роковинами Великоготерору — масових політичних репресій 1937—1938 років» від 21.05.2007(www.zakon.rada.gov.ua; сайт посещен 31 марта 2008 года).
[41]http://gska2.rada.gov.ua/pls/zweb_n/webproc4_1?id=&pf3511=31473 (сайтпосещен 24 янв. 2008 года).
[42]«Зажги свечу» — ежегодная акция, задуманная как общенациональная. Первый разпроведена еще в 2003 году. В день поминовения жертв голода 1932—1933 годов(ежегодно — четвертая суббота ноября) все желающие выставляют в окне горящуюсвечку. «Негасимая свеча» — сноп колосьев высотой около 1,5 метра и весом около200 кг, сделанный из лучших сортов пчелиного воска, собранного во всех областяхУкраины. В течение 2008 года передавался из страны в страну (33 страны — ихчисло должно было совпасть с датой трагедии), где по его прибытии проводилисьпанихиды и митинги, к осени 2008 года этот символ объехал и все области Украины. «Негасимаясвеча» закончила свой путь в Мемориале памяти, открытом в ноябре 2008-го в Киеве,став одним из первых экспонатов. «33 минуты» — публичная акция, проведенная сиюня по ноябрь 2008 года, — в публичных местах (на площадях или возлесохранившихся памятников и памятных знаков «деятелям тоталитарного режима»)каждый выходной день в течение 33 минут вслух зачитывались имена и фамилииумерших от голода в 1932—1933 годах.
[43]Калиновый гай — более двух сотен кустов калины, высаженных депутатамипарламента под руководством Ющенко в 2007 году на склонах Днепра неподалеку отКиево-Печерской лавры. Там же в ноябре 2008 года был открыт мемориальныйкомплекс «Мемориал памяти», центральным элементом которого являетсячасовня-свеча высотой в 26 метров.
[44]Центральной фигурой в историографии Голодомора стал уже упомянутый ранееСтанислав Кульчицкий, который начал заниматься темой еще в середине 1980-х. Егомногочисленные труды, изданные как в Украине, так и за рубежом, воспринимаютсяисследователями как трансляция официальной позиции государства по Голодомору.Этот взгляд справедлив лишь отчасти: будучи апологетом «геноцидной» версииГолодомора, Кульчицкий все-таки расходится с радикальной позицией президентаЮщенко и части украинской диаспоры. В его нынешней интерпретации геноцид былнаправлен не против этнических украинцев, а против «граждан украинского государства»,количество жертв в его подсчетах также сильно отличается от того, которыйоглашает Ющенко.
