Издательство «Лайвбук» представляет исторический роман Тани Джеймс «Добыча» (перевод Евгении Макаровой).
Конец ХVIII века. Индийский город Майсур. Юный резчик по дереву Аббас работает вместе с французским изобретателем Люсьеном Дю Лезом над созданием рычащего механического тигра. Тигр должен стать величайшим сокровищем в коллекции Типу Султана. Однако в Майсур приходят англичане, дворец Типу Султана разграблен, автоматон в качестве военного трофея уезжает в Британию. И Аббас, едва выживший в кровавой бойне, неожиданно понимает, что творец и его творение накрепко связаны друг с другом. Ему приходится отправиться за тигром в холодную и непонятную Европу…
Невероятно захватывающий, трогательный исторический роман о чуде истинной любви и о волшебстве таланта, который превозмогает любые обстоятельства и расовые предрассудки.
Предлагаем прочитать фрагмент романа.
Внутри Летнего дворца стены покрыты картинами сражений, от которых кружится голова: кавалерия Типу нанизывает на пики солдат в красных мундирах. Стены напротив расписаны нежными вьющимися лианами, карминовыми и голубыми цветами. Глазеть некогда. Стражник ведет его сквозь леса ароматов — сандаловое дерево, тик — и за угол, где обнаруживается скрытая лестница.
— Вверх, — говорит стражник.
Аббас удивлен; он думал, единственное направление, в котором он теперь будет двигаться, — это вниз. Дойдя до верхней площадки, он оказывается в величественном павильоне с колоннами, карнизы пенятся резьбой и завитками. А в дальнем конце сидит Типу Султан, непринужденно опираясь на подушку-валик.
Под ним — бескрайний ковер. Над ним — изысканно одетый слуга, покачивающий опахалом из белых павлиньих перьев. Слуга обут в тапочки.
Аббас сжимает свои костлявые ноги, жалея, что не может их помыть.
— Ты, в желтом дхоти1, — говорит Типу, сбивая Аббаса с толку, так как тот полагал, что его дхоти белое. — Подойди.
Приблизившись, Аббас замечает европейца, одетого в шаровары и тюрбан; он сидит справа от Типу Султана. У европейца длинное розовое лицо, напоминающее мандрила. Его прищуренные золотисто-карие глаза настолько ясны, что, кажется, способны видеть мысли Аббаса — в частности ту, о мандриле. Аббас опускает взгляд на ковер, где цветет кайма из красных тюльпанов, их стебли тянутся к кругу, в котором сидит Типу.
— Салам, — говорит Типу Султан.
Аббас кланяется, не отрывая взгляда от шпор на кожаных ботинках Типу.
Лицо Типу Султана круглое и мягкое. У него взгляд ястреба и подбородок мыши. Он сохраняет продолжительное молчание.
— Ты мастеришь игрушки, — произносит наконец Типу.
— Да, Падишах, — Аббас сжимает руки. — Я Аббас, сын Юсуфа Мухаммеда.
— Я знал одного Аббаса, сына Юсуфа Мухаммеда.
Все знают о том Аббасе, сыне Юсуфа Мухаммеда, генерала и предателя, недавно казненного через удушение.
— Никакой связи, — говорит Аббас.
— Но, полагаю, ты знаком с другим предателем. Твои игрушки были очень популярны у бегум, на которую он работал. И теперь мы знаем почему. Она и евнух были в кармане у этого термита, Наны Пхаднависа. Я никогда не пойму, как кто-то может доверять маратхам. Не так ли, Муса?
— Действительно, такова их природа, — говорит Европеец (с арабским именем?) на удивительно безукоризненном каннада2. — Даже маратх не будет доверять маратху.
Типу поднимает палец. Появляется еще один слуга, который несет деревянную лошадку с раскрашенным Типу Султаном на спине.
Аббасу становится плохо.
— Это ты сделал? — спрашивает Типу Султан.
— Да, Падишах.
Типу вращает рукоятку, изучая галоп. Аббас ловит взгляд Европейца Мусы, который смотрит не на скачущую лошадь, а на Аббаса.
— Лошадь бежит не так, — категорично заявляет Типу. — У тебя задние и передние ноги двигаются в тандеме, как у собаки. А когда лошадь скачет галопом, ее копыта касаются земли в разные моменты. Я эксперт по лошадям благодаря отцу, хвала его памяти. Он мог бы написать трактат о лошадях, превосходящий сочинение Ксенофонта.
— Прости меня, Падишах.
— Второе твое преступление состоит в том, что ты сделал из меня чучело, — Типу указывает на деревянную фигурку себя. — Ты изобразил мои ноги до смешного короткими. Это преступление карается смертью. Вообще, что угодно карается смертью, если я так скажу.
Аббас пробует молить о пощаде, но слова застревают у него в горле. Колонны начинают раскачиваться.
— Несмотря на твои проступки, — продолжает Типу, — я заметил твой потенциал. Как и мой французский друг. Это Муса Дю Лез, величайший изобретатель Франции. Он согласился работать с тобой над созданием первого в Майсуре механизма, — Типу делает паузу. — Ты киваешь, но не понимаешь. Муса?
— Представь большую подвижную игрушку, — говорит Муса Дю Лез на каннада. Аббас хлопает глазами, изо всех сил стараясь не кивать.
— Так мы никогда не закончим, — говорит Типу. — Принеси мушкет.
Дю Лез распрямляет свои длинные ноги. Слуга подает ему винтовку, и на мгновение Аббас чувствует, как призрак пули пронзает ему грудь.
— Подождите… — говорит он, поднимая руки.
Но Дю Лез разворачивает винтовку, приглашая Аббаса внимательно рассмотреть орнамент на прикладе.
— Et voilà , — возвышаясь над ним, Дю Лез указывает на крошечного бронзового человечка, придавленного крошечным бронзовым тигром. Детали фигурок выполнены настолько великолепно, что Аббас может различить сапоги и шляпу, эти характерные признаки европейца.
— Мы с тобой создадим вот это, — говорит Дю Лез. У него баритон и исключительно несвежее дыхание. — Из дерева и в натуральную величину.
— Я хочу, чтобы он был таким же высоким, как Муса Дю Лез, — продолжает Типу. — И хочу, чтобы зубы впивались в шею неверного, — Типу указывает на точные координаты на собственном горле, добавляя, что механизм должен также издавать рычащий звук. — А еще музыка. Будет очень забавно, если игрушка сможет играть музыку.
Типу и Дю Лез обсуждают, что это должна быть за музыка. Аббас изучает орнамент, пытаясь представить музыканта, сидящего внутри тигра и, возможно, играющего на флейте…
— Через шесть недель будет празднество с презентацией тигра публике, — завершает Типу. — Я жду от вас совершенства.
— Évidemment3, Падишах. Меньшего я бы и не предложил.
— Что дальше, Раджа-хан?
Слуга в тапочках наклоняется, чтобы заговорить:
— У вас встреча с уполномоченными совета по торговле…
— Со всеми девятью? — спрашивает Типу.
— Со всеми девятью, Падишах. Потом встреча с ракетным мастером.
— Аллах милосердный. У меня сны были поинтереснее, — облокотившись на колено, Типу поднимается. — Ты еще тут? — обращается он к Аббасу, который завис на краю ковра, ожидая, пока его отпустят. — Ах, да, — Типу кивает Раджа-хану, и тот достает из кармана маленький шелковый кошелек.
Другой слуга передает кошелек от Раджа-хана Аббасу.
— Отнеси это своему отцу, — говорит Типу, — в знак признания его верности.
Аббас принимает кошелек обеими руками и благодарит Падишаха за его безграничную щедрость. Кошелек, расшитый золотом, с эмблемой тигра, тяжестью лежит на его ладони.
— Я кое-что заметил, — говорит Типу. — Ты не спросил меня о Хвадже Ирфане. Разве тебе не любопытно?
Вопрос звучит невинно, он предлагается как открытая рука, готовая сокрушить.
— Я думал, он был наказан, Падишах.
— Наказан, — сухо повторяет Типу. — И какого наказания, по твоему мнению, заслуживает тот, кто ел мою соль и носил мои шелка и поступил так вероломно?
— Мне не дано этого знать, Падишах.
— Умный мальчик. Однако большинство людей не так умны, как ты. Так что если кто-то будет настолько глуп и спросит тебя, что я сделал с Хваджа Ирфаном, ты ответишь, что я сказал: кто такой Хваджа Ирфан?
Наконец Типу кивком головы освобождает Аббаса. Аббас склоняется в поклоне и, шаркая ногами, пятится через весь павильон, как будто идет по такой узкой доске, что не может развернуться, а только ступать шаг за шагом задом наперед.
1. Дхоти — традиционный вид мужской одежды, распространенный в Юго-Восточной Азии и напоминающий штаны, шаровары и юбку с запахом.
2. Каннада — язык представителей народа каннара индийского штата Карнатака (он же «Страна каннада», бывший Майсур).
3. Разумеется (фр.).
