Милиционеры о проблемах милиции: произвол правоохранительных органов, взаимоотношения милиции и общества

103064, Москва, ул. Тверская; Тел. (495) 200-0027, (495) 229-5545; E-mail: inform@levada.ru, irina_p@levada.ru, savel@levada.ru; www.levada.ru	101000, Москва, Колпачный пер., 3/2; Тел. (495) 540-6851; факс (495) 540-6852 E-mail: info@publicverdict.org www.publicverdict.org

 

На пресс-конференции в Москве социологи и правозащитники рассказали о результатах независимого социологического опроса, проведенного среди сотрудников милиции

15 февраля 2006 года, Москва. В Фонде «Общественный вердикт» прошла пресс-конференция, на которой были представлены результаты социологического исследования «Милиционеры о проблемах милиции: произвол правоохранительных органов, взаимоотношения милиции и общества».

Опрос проходил среди милиционеров, действующих сотрудников различных подразделений органов внутренних дел в 41 городе России. Опрос был проведен Аналитическим центром Юрия Левады.

На пресс-конференции выступили эксперты Аналитического центра Ю. Левады: директор Центра Юрий Левада; Лев Гудков, зав. отделом социально-политических исследований; Ольга Грязнова, научный сотрудник отдела социально-политических исследований, а также директор Фонда «Общественной вердикт» Наталья Таубина.

Это социологическое исследование было осуществлено в рамках исследовательских программ Фонда «Общественный вердикт» и развивает направление профильных исследований Фонда. (Напомним, что ранее Фондом «Общественный вердикт» были осуществлены профильные социологические опросы среди врачей травмпунктов и скорой помощи, среди подростов и их родителей и др.).

Исследование имеет инновационный характер, так как независимым гражданским организациям в редком случае удается провести социологический опрос в правоохранительных органах — системе, на практике закрытой для независимых исследователей.

«Это независимое исследование, результаты которого открыты и предаются гласности. Сам факт реализации опроса указывает на то, что такого рода гражданские инициативы не встречают непреодолимого сопротивления со стороны милиции и могут стать отправной точкой для дальнейшего взаимодействия правозащитников и милиции, конечной целью которого является — реформирование милиции и превращение ее в правоохранительный институт, уважающий права человека», — подчеркнула на пресс-конференции Наталья Таубина.

Проведенный опрос зафиксировал, что большинство опрошенных милиционеров (70%) угнетает факт негативного отношения общества к милиции, ее неуважения со стороны граждан. Юрий Левада отметил, что отношение к милиции уже на протяжении многих лет остается негативным. «Только в годы романтических надежд перестройки людям казалось, что происходит улучшение деятельности правоохранительных ведомств, но за последние годы стабильно и значительно преобладают представления об ухудшении в этой сфере».

Лев Гудков отметил, что «милиционеры говорили о том, что им тяжело работать в условиях недостаточного финансирования, бюрократизма, показухи, злоупотреблений, к которым их толкает начальство. Более того, милиционеры склонны низко оценивать профессиональный уровень своих коллег и их правовую культуру.

Выводы исследования, по мнению Л. Гудкова, заставляют говорить о том, что «в последние годы идет процесс «приватизации милиции», превращения ее в децентрализованные силовые структуры, обслуживающие частные и корпоративные интересы. Многие опрошенные отмечают широкое распространение в практике милиции коррупции, служебных злоупотреблений. Но вместе с тем, большая часть опрошенных милиционеров настроены решительно против усиления общественного контроля над правоохранительными органами, большей открытости и прозрачности ее деятельности».

По мнению Ольги Грязновой, вторым важным выводом исследования является то, что «почти двое из трех опрошенных (63%) считают в отдельных случаях приемлемым физическое воздействие в отношении подозреваемых в совершении уголовных преступлений и почти столько же (60%) — физическое воздействие в отношении людей, оскорбляющих милиционеров. Говоря об уровне ксенофобии, можно отметить, что среди сотрудников милиции он достаточно высок: идею «Россия для русских» поддерживают 40% опрошенных, а негативные чувства, в частности подозрение, раздражение и опасение, по отношению к приезжим из республик северного Кавказа и Закавказья испытывают 67%».

Отчет о социологическом исследовании

Исследование представляло собой социологический опрос сотрудников различных подразделений милиции, проведенный с 7 по 21 декабря 2005 года в 41 городе России (список включал города различной численности — от столичных мегаполисов до средних городов с не менее, чем 250 тысячами жителей). Число опрошенных составляло 634 человека. Анкета содержала более тридцати вопросов, касающихся различных аспектов взаимоотношений милиции и населения.

Благодаря большому числу точек опроса (за исключением столиц — Москвы, где было опрошено 93 человека, и Санкт-Петербурга — 52 опрошенных, в каждом из городов, где проходил опрос, число респондентов составляло в среднем 12-13 человек) и пропорциональной представленности важнейший подразделений МВД), удалось получить адекватное представление о групповых, коллективных мнениях и оценках, распространенных среди сотрудников милиции, характере массовых настроений в милиции, правовых установках основной массы сотрудников правоохранительных органов (хотя в строгом смысле данный опрос не является «репрезентативным»). Вопреки исходным опасениям организаторов, допускавшим, что сотрудники милиции в силу корпоративной дисциплины и традиционной закрытости работы самого ведомства откажутся отвечать на вопросы интервьюеров, касающихся болезненных проблем социального положения милиции и отношения к ней населения, удельный вес отказов не превышал обычной для подобных исследований величины [1].

Различия — подчеркнем специально это обстоятельство — в ответах респондентов, занятых на работе в различных подразделениях МВД, в большинстве случае незначительны и не намного превышают допустимые статистические отклонения. В отчете они отмечены во всех случаях, где эти различия существенны.

***

Один из наиболее важных выводов настоящего исследования заключается в том, что представления самих милиционеров о функциях и, соответственно, статусе милиции в обществе сегодня подверглись существенной эрозии. Для сотрудников милиции характерно состояние внутренней неопределенности своего положения, недостаточности своей компетенции, ограниченности ресурсов, сомнительности методов своей работы, а потому непреходящее ощущение двусмысленности своей социальной роли. С одной стороны, опрошенные милиционеры четко выдают установочные формулировки о важнейших направлениях деятельности милиции (пресечение правонарушений, поиск и задержание нарушителей закона, профилактика преступности и т.п.), с другой — не могут не говорить об использовании незаконных методов расследования, грубости в отношении к населению, разного рода злоупотреблениях, совершаемых сотрудниками милиции, низком уровне правовой культуры милиции, показухе в МВД и т.п. Главное, что очень значительная часть сотрудников милиции утратили чувство своего «хозяина», того, на кого она работает и чьи интересы она представляет и защищает. Ушло сознания, что они — «стражи» власти — института, воплощающего «объективный порядок» и «закон». Власть сузилась до «начальства», потеряв в очень большой степени свою легитимность. Отсюда крайне размытое сознание законности и авторитетности своего статуса и роли, ощущение недооцененности и недооплаченности ее труда.

На вопрос: «Кого прежде всего защищает сейчас милиции в вашем городе?», лишь 59% ответили — «всех граждан города в равной степени», 26% сказали — «тех, кто стоит у власти» и 25% — «тех, кто имеет деньги» (около 8% ушли от ответа; в целом сумма ответов больше 100%). Иначе говоря, половина опрошенных милиционеров по существу заявили, что правоохранительные органы превратились в частную, корпоративную или клановую полицию. А это значит, что закон на практике утратил свою всеобщность и равнозначность для населения страны, что мы имеем дело с внутренним разложением данной системы.

Суть дела не меняет. Внешняя формальная централизация управления и командования — 69% опрошенных заявляют, что милиция в их городе подчиняется прежде всего вышестоящему милицейскому начальству (13% — городским властям, и еще 13% ответили: «и тем, и другим в равной степени», 5% — затруднились ответить или отказались отвечать на вопрос). В принципе такое положение сотрудниками милиции рассматривается как правильное, как то, что и должно быть по сути дела (это мнение разделяют 72%, вариант муниципальной полиции считают оправданным всего 11% и 9% — расценивают как предпочтительный вариант двойное подчинение — центру и городу).

Но единоначалие и централизация управления МВД не может изменить двух фундаментальных фактов, определяющих самосознание и функционирование милиции:

а) ощущение глубокой неприязни к милиции со стороны населения, страха перед милиционером, неуважения к ней, вызванное, в первую очередь, неспособностью или отказом милиции защищать граждан от преступников и, напротив, превращением самой милиции в угрозу гражданам, силу злоупотребляющую своим положением, своим правом на насилие;

б) столь же всеобщим для милиции ощущением недооцененности, низким уровнем оплаты ее трудов.

Конечно, сотрудники милиции значительную часть своей ответственности или даже «вины» за такое положение милиции перекладывают на население, упрекая общество в крайне низком уровне правовых знаний, правовой культуры (что в целом абсолютно справедливо, ситуация в посттоталитарном обществе в этом плане и не может быть иной). Но — и это чрезвычайно важно — значительная доля сотрудников милиции возлагает ответственность за такое отношение населения к МВД на самих милиционеров.

То, что милиционеры крайне низко оценивают правосознание граждан неудивительно (помимо всего прочего это отношение профессионалов к профанам и неспециалистам). Удивительно другое — половина респондентов считают низким и уровень правовой культуры своих коллег (с учетом отказов от ответов эта точка зрения может рассматриваться как доминирующая, что во многом обесценивает негативные суждения в отношении самого общества). Поэтому разложение профессионального и корпоративного сознания милиции усиливается пониманием того, что неуважение милиции населением (а что это так, подтверждают 70% опрошенных, об «уважении» к милиции в «их городе» говорят только 25%) вполне заслуженно и обоснованно, по крайней мере в какой-то своей части. 59% милиционеров соглашаются с тем, что жители тех городов, где они служат, относятся к ним по большей части с опасением (32% — полагают, что населением им в основном доверяет). Причины такого положения могут называться разные, но важно подчеркнуть, что при всей склонности к защите мундира, к переносу ответственности за эти отношения на кого-нибудь, кроме самого ведомства, все-таки очень значительная часть сотрудников милиции признает вину самой милиции.

Хотя по мнению большинства респондентов положение дел в милиции стало за последние два-три года меняться к лучшему («стало больше порядка в деятельности милиции» считают 56%, «меньше» — 30%), ситуация далека от того, чтобы сотрудники МВД стали смотреть в будущее с оптимизмом.

В оценках сегодняшних отношений между милицией и населением, ведомственной верхушкой и городскими властями в России, выносимых самими сотрудниками милиции, выделяются несколько ключевых пунктов. Они, по нашему мнению, фиксируют главные проблемные точки нынешней ситуации в представлениях большинства опрошенных. Вот как выглядят эти основные пункты:

1. Руководство МВД уделяет недостаточное внимание положению милиции на местах, почему и рядовые милиционеры ощущают себя бесправными перед начальством, а организацию работы характеризуют как формальную и обюрократившуюся («равнодушие руководства»).

2. Милиция слишком скудно финансируется государством («равнодушие государства»).

3. Население относится к милиции предвзято и недоверчиво («враждебность населения»).

4. Средства массовой информации настраивают население против милиции («враждебность масс-медиа»).

5. Правосознание населения исключительно низко, правовая культура милиционеров не в пример выше («правовая непросвещенность населения», асимметрия взаимных оценок).

В целом эту совокупность суждений и оценок можно описать как смесь обиженности и самоутешения, причем милиционеры сегодня осознают себя обиженными не только «по службе», как милиционеры, но во многом и «по жизни», как россияне (см. ниже об отношении респондентов к лозунгу «Россия для русских»). Допустимо говорить об уязвленном «сознании брошенных», которое доминирует на нынешний день среди рядовых работников российской милиции на местах, и, вместе с тем, их склонности к самооправданию, уходу от вполне очевидной ответственности за обычную практику отношений граждан и органов МВД.

Большинство милиционеров сегодня убеждены, что руководство российского МВД прилагает слишком мало усилий для того, чтобы улучшить положение милиции «на местах». Причем в показательные, публичные акции милицейской власти по этому поводу рядовые работники по большей части не верят. 43% видят сегодня одну из основных помех своей работе в организационном бюрократизме, формализме, каждый третий — в бесправии рядовых сотрудников перед начальством. Реже в качестве таких помех упоминают собственные недостатки и отклонения — коррупцию в милицейских рядах (28%), низкую правовую культуру рядового состава (26%), некомпетентность ближайшего начальства (23%). И уж совсем редко отмечают такое явление, как круговая порука милиционеров, их закрытость от любых внешних воздействий, от общества (13%).

Главную причину неэффективности в исполнении милицией ее функций (а она, по мнению каждого второго респондента, состоит, прежде всего, в пресечении преступных акций и задержании нарушителей, а профилактику правонарушений и поддержание порядка называют в этом контексте вдвое реже) милиционеры видят в недостаточном финансировании [2]. Таково мнение 81% опрошенных, можно сказать — практически всех. Характерно, что главные способы улучшить деятельность милиции опрошенные видят в повышении зарплаты милиционерам и улучшении технического обеспечения их работы (мнения 76% опрошенных).

Казалось бы, вопрос исключительно финансовый и технический: дайте денег и технику, а дальше не вмешивайтесь. Однако добавим, что от 30 до 45 и более процентов опрошенных отмечают при ответе на данный вопрос еще половину из пятнадцати предложенных им позиций-подсказок. Так 46% не довольны нынешними гарантиями безопасности милиционеров и членов их семей, столько же — уровнем социальных благ и льгот сотрудников милиции, 44% считают нужным повысить профессиональную подготовку работников, 42% — ужесточить законодательство в части наказания правонарушителей, 31% не устраивает уровень дисциплины среди сотрудников милиции и т.д. и т.п. Речь, как можно видеть, идет о проблемах и претензиях социальных, причем относящихся не только к милицейской корпорации или ведомственному руководству, но и к центральной власти, российскому обществу в целом. Именно это недовольствои указывает на глубокое внутреннее разложение милицейского сообщества и на ощутимый разлад между милицией и населением.

При этом, чем выше уровень образования опрошенных, тем чаще они указывают на негативное отношение населения к милиции (подчеркнем — к милиции в целом, а не к ним лично). Столь же негативная оценка отношения горожан к милиции характерна и для работников следственных органов. Напротив, участковые милиционеры, рядовые сотрудники отделений или патрульно-постовой службы, опрошенные со средним специальным образованием более позитивно оценивают свое положение, работу милиции в целом. Можно сказать, именно эти, более массовые по количеству и более средние по уровню работники олицетворяют норму самопонимания сегодняшней милиции, ее оценку положения дел как привычного, естественного, нормального.

Характерно, что подгруппы респондентов с высшим образованием, работники следственных органов чаще других критически оценивают нынешнее состояние милиции как института. Они обращают внимание на низкую правовую культуру милиционеров, коррупцию в рядах милиции (особенно остро ощущаемую самыми молодыми милиционерами, еще на «адаптировавшимися» в системе), на некомпетентность начальства, подчеркивают нарастающий развал, общий беспорядок в организации работы.

Добавим, что те же подгруппы опрошенных — более образованные, квалифицированные, критичные по отношению к милиции в целом — чаще подчеркивают и низкую правовую культуру населения. Иными словами, они острее и более адекватно чувствуют общий, системный кризис правопорядка в российском социуме и меньше склонны при этом к самоуспокоению и обелению себя, чем другие милицейские работники.

Если же говорить о средних оценках, то, по мнению абсолютного большинства милиционеров, главным «виновником» недоверчивого и опасливого отношения горожан к милиции сегодня выступают средства массовой коммуникации. Таково мнение 55% опрошенных. Это очень любопытное обстоятельство: по существу речь идет о коллективном неприятии милицией реакции всего общества, отношения общества к себе, поскольку СМИ, пусть даже в своем современном, искаженном и цензурированном виде, являются единственной институциональной формой репрезентации общественного мнения, общего представления о правоохранительных органах. Такой вывод подтверждается еще и тем, что 42% милиционеров винят население, и только треть (в ответах на вопрос можно было выбрать несколько позиций) считают, что дело здесь в самих милиционерах, их моральном облике, уровне культуры. Наконец, каждый пятый респондент связывает недоверие и настороженность населения с системными обстоятельствами — тем, что за последние 10-15 лет милиция как институт перестала справляться с профессиональными обязанностями, не отвечает в этом нынешнему состоянию социума, множественности и сложности происходящих в нем процессов.

Групповое распределение данных оценок по большей части соответствует тенденциям, отмеченным при анализе выше. Так менее образованные милиционеры, работники патрульно-постовой службы чаще винят в негативном отношении к милиции газеты, телевидение, само население. Напротив, более образованные работники, представители следственных органов заметно чаще говорят о низком уровне культуры и недостойном поведении милиционеров, о функциональном кризисе милиции как института. Однако стоит заметить, что указанные здесь и выше колебания не слишком значительны в статистическом плане — иначе говоря, приведенные оценки достаточно устойчивы и отражают мнения, сложившиеся в милицейском сообществе как определенной корпорации.

Любопытны здесь, вместе с тем, некоторые новые тенденции в сравнении с уже отмечавшимися. Самые молодые милиционеры, имеющие небольшой стаж, склонны переносить тяжесть обвинений на население. Сотрудники же со сравнительно большим стажем чаще других перекладывают здесь вину на масс-медиа.

Иными словами, представленные и проанализированные выше оценки позволяют говорить о заметном разрыве между милицией, корпорацией и населением, социумом, с одной стороны, между рядовыми милиционерами и властной верхушкой милицейского ведомства, с другой. Парадокс и проблема здесь заключаются в том, что при всем этом подавляющее большинство опрошенных — близко к трем четвертям респондентов — чувствуют себя исключительно служащими ведомства и подотчетны, прежде всего, начальству. Характерно, что среди необходимых мер по улучшению деятельности милиции респонденты реже всего называют именно те, которые, с одной стороны, предусматривают более ощутимый контроль над рядовыми милиционерами со стороны МВД (6%), а с другой — прокурорский надзор за действиями милиционеров (5%).

Показательно и другое: относительно того, чьи интересы защищает сегодня милиция, опрошенные уже не столь единодушны. 59% высказались в том смысле, что милиция защищает в их городе всех граждан, но примерно около четверти считают, что она защищает, прежде всего, власть имущих, и столько же — что она защищает богатых.

Первой, более распространенной и более общественно благовидной точки зрения чаще придерживаются молодые милиционеры, служащие со стажем до трех лет. Напротив, более опытные опрошенные старших возрастных групп, имеющие свыше 10 лет стажа, заметно чаще других считают, что милиция сегодня обслуживает власть имущих. Среди старших респондентов чаще распространена и точка зрения, согласно которой милиция сегодня защищает прежде всего тех, кто в состоянии ей за это хорошо заплатить.

Преобладающее большинство опрошенных негативно оценивает готовность руководства МВД и саму практическую деятельность министерства по улучшению положения дел в милиции на местах (55% против 36%, одобряющих усилия МВД). Различия между отдельными категориями опрошенных незначительны, но все же есть — так более скептически относятся к этой деятельности сотрудники с большим сроком службы (более 10 лет), соответственно, более старшего возраста (старше 45 лет), более образованные (имеющие высшее образование — 61%), работающие в следственных органах (64% против 30%), то есть наиболее квалифицированная часть работников правоохранительных органов. Позитивнее всего (хотя они и не преобладают в абсолютном своем большинстве) расценивают нынешние усилия руководства министерства те, кто заняты в отделениях милиции (46 против 41% и 13% затруднившихся с ответом), а также — участковые (41 против 51%).

Это двойственное отношение к своему руководство прослеживается и в других вопросах, прежде всего — в понимании мотивов и характера борьбы за чистоту своих рядов, широко объявленной еще Б.Грызловым компании «борьбы с оборотнями в погонах». В серьезность этой программы верят лишь 27% сотрудников милиции, 55% — считают, что это чисто рекламные мероприятия, не имеющие отношения к реальной ситуации, сложившейся в правоохранительных органах и структурах МВД. Самым скептическим образом в этом плане высказывались более образованные и квалифицированные сотрудники (с высшим образованием — 65%, со стажем работы в МВД свыше 6 лет — 62-63%), с самыми низкими доходами (76%). Более оптимистически, энтузиастически настроенными (или более легковерными) оказываются самые молодые и неквалифицированные работники (среди 18-20-летних — их 33%, со средним и ниже образованием — 34%, для сравнения с высшим образованием — лишь 21%), со начальным стажем работы в МВД (до 3-х лет) — 32%, чаще это будут сотрудники ВВО (31%).

Мнения о том, продолжается ли эта компания или она уже закончилась после соответствующих выборов, для которых она была предназначена (существенное повышение низкого рейтинга Грызлова перед тем, как он должен был стать лидером правящей партии и возглавить руководство Госдумы), разделились, и ни одно не собирает абсолютного большинства. 46% считает, что эта программа реальна никогда и не стояла в центре внимания руководства, что она всерьез фактически никогда и не велась. Но 31% — считает, что эта компания «активно ведется и в настоящее время» (незначительное число опрошенных полагает, что она «давно закончилась» — 7%; 16% — затруднились ответить на соответствующий вопрос). Чаще всего о том, что это была чисто показушная и рекламная компания говорят милиционеры из Санкт-Петербурга и крупных городов (63% и 49%), относительно меньше — в столице и небольших городах (41%). Но в любом случае — и при признании рекламного характера этой компаниии или его отрицании, настаивании на том, что она ведется «всерьез», что ее инициаторы действительно хотят сократить масштабы взаточничества и предательства в рядах милиции — сотрудники милиции признают сам факт массового распространения коррупции и произвола в милиции, то есть то, в чем упрекают МВД население.

Удовлетворенность условиями работы заметно снижается с ростом квалификации и величиной стажа службы в органах правопорядка: если начинающие и малоквалифицированные милиционеры в массе своей удовлетворенны (62% позитивных высказываний) условиями работы (хотя нельзя сказать, чтобы они были так уж особенно довольны), то среди людей с высшим образованием и давно служащих картина меняется на противоположную: здесь доля негативных оценок составляет те же 63%. Больше всего недовольства высказывают участковые милиционеры и сотрудники следственных отделов (53-55% негативных высказываний).

Более 90% опрошенных сотрудников милиции рассматривают размер зарплаты рядовых милиционеров как недостаточный или низкий, причем особых различий в ответах опрошенных из разных профессиональных групп нет. Чуть более удовлетворены начинающие работать в милиции, но эти мнения составляют очень незначительную часть от всех ответов. Поэтому не удивительно, что абсолютное большинство респондентов, что сотрудники милиции в их городе часто вынуждены искать другие, неофициальные источники дохода («довольно часто» — 56% и еще 25% ответили «время от времени», не уточняя, насколько часто милиционеры обращаются к побочным приработкам). Всего менее 4% заявили, что «этого не бывает никогда» и 10% — что это «редкое явление» в их практике (5% — затруднились с ответом и еще 1% — отказались от ответа). Таким образом, более 80% опрошенных сотрудников милиции имеют внеслужебные связи, доходы и приработки. Не всегда такого рода работа является криминальной, но почти всегда она становится почвой для коррупции и злоупотребления служебным положением. Характерно, что не стали отвечать на уточняющие и конкретизирующие вопросы относительно того, что это за вид дохода и заработка, в общем и целом 28% опрошенных (чаще всего отказывались от ответа на этот вопрос сотрудники отделений милиции — 40% — и следственных органов — 30%). Нежелание отвечать в общем и целом понятно и не требует особых комментариев — абсолютное большинство опрошенных (57%) считает такое положение делом ненормальным и недопустимым, хотя особого осуждения тоже не проявляют. 37% — не видят здесь ничего особенного (здесь значительно больше молодых милиционеров, с невысоким уровнем образования и профессионального сознания, причем чаще среднего это будут сотрудники ППС и вневедомственной охраны).

Наиболее частым видом приработка следует считать работу охранником (об этом заявили 58% опрошенных) и частный извоз (еще 36%). В подавляющем большинстве случаев разные приработки могли сочетаться друг с другом (общая сумма ответов значительно больше 100%).

Огромный процент подрабатывающих в охране милиционеров свидетельствует о процессах фактической приватизации репрессивных органов государства и децентрализации контроля над ним.

При всей относительности подобных оценок прослеживается определенная последовательность в ответах: злоупотребления, связанные с использованием служебного положения, и коррупция характерны для более опытных и квалифицированных сотрудников (у которых и большие возможности), прежде всего — районных отделений милиции и следственных отделов. Пресловутая ГАИ — ГИБДД не выделяется в этом ряду в оценках самих милиционеров, хотя имеет смысл указать на более частые занятия извозом среди этих работников.

Относительно масштабов распространенности поборов и взяточничества в милиции мнения опрошенных милиционеров существенно расходятся. Конечно, фиксируемые в исследовании представления нельзя рассматривать как «объективное отражение реальности», это не более чем мнения, распространенные в той или иной профессиональной среде. И как всякие мнения, тем более корпоративные, они подчинены определенным групповым или ведомственным, «мундирным» интересам, в том числе и интересам коллективной безопасности и самозащиты. Они могут давать явно приукрашенную картину, заведомо снижая частоту актов и случаев коррупции в органах правопорядка в силу понятного желания и корпоративных интересов замаскировать незаконные или криминальные практики в своих ведомствах, или просто не придавая им особого значения в силу общераспространенности, привычности, немаркированности такого поведения, если оно только не выходит за рамки привычной таксы и поводов, а могут и преувеличивать некоторые аспекты самой системы взяточничества и неформальных поборов, услуг, крышевания, поскольку переваливают ответственность за правонарушения на вышестоящее начальство и т.п. Большинство милиционеров заявляет, что взяточничество и незаконные поборы — это не система отношений граждан с милицией, а «отдельные, нетипичные случаи» (51%). Противоположного мнения придерживаются около трети опрошенных (32%), но среди них заметно чаще встречаются более образованные сотрудники милиции (с высшим образованием — 37% против 29-31% среди имеющих среднее или ниже образование или окончивших среднее специальное учебное заведение).

О том, что это является выражением именно коллективных представлений, свидетельствует отсутствие каких-либо отличий в ответах милиционеров, принадлежащих к разным группам и категориям — ни возрастных. Ответы не дифференцируются ни по какому из значимых признаков — ни по уровню образования, ни по стажу, ни по ведомственной принадлежности. Это глухая общая стена корпоративной самообороны. На вопрос, кто побуждает брать взятки, следует почти общий отказ от ответа (70%+5% выбравших позицию «затрудняюсь ответить»). Остальные мнения сводятся к переносу ответственности на «начальство» (16%) или на «правонарушителей» (4%). Что сами рядовые милиционеры склонны брать взятки, решаются сказать лишь 7% опрошенных. Несколько чаще «валят» на начальство старослужащие милиционеры (20%), но различия едва превышают допустимые статистические отклонения и в принципе можно считать их незначимыми.

Пределы «целесообразного отклонения» от нормы в представлениях работников правоохранительных структур и частота соответствующих нарушений должностных норм поведения

Таким образом, категорических ответов «такого не бывает» насчитывается меньшинство (12% в первом случае и 42% — во втором), при этом «допустимым» в той или иной мере такие действия считают 63% и 18% (а признания, что такие случае «бывают», делают 80% и 39%, в том числе «часто», соответственно, 29 и 6%). Справедливости ради, подчеркнем, что чаще о том, что такого рода практика имеет место, говорят сотрудники ППС, вневедомственной охраны, а не работники отделений милиции или следственных отделов.

Более склонны оправдывать и допускать насилие в отношении подозреваемых или задержанных, устраивать служебные провокации с целью получить нужные признания и информацию, допускать подлог в ходе расследования или задержания подозреваемых работники с низким уровнем профессиональной квалификации, с небольшим сроком службы, сотрудники ППС и вневедомственной охраны, в меньшей степени участковые, сотрудники отделений милиции и следственных органов, хотя вполне возможно, что речь в данном случае идет лишь о более четком артикулировании должностных инструкций (поскольку вневедомственная охрана или участковые просто реже сталкиваются с «необходимостью» применения силы). Но опять подчеркнем — колебания во мнениях среди опрошенных из разных категорий несущественны.

Интересно, что в большей степени возражают против установления общественного контроля над действиями милиции как раз наиболее квалифицированные работники, старые кадры (в первую очередь из следственных отделов милиции — здесь всего 17% опрошенных считали это необходимым условием улучшения функционирования милиции при 26% в среднем; чаще всего за это выступали работники вневедомственной охраны и ППС, то есть те сотрудники, чьи интересы этим контролем наименьшей степени могут быть затронуты).

Отмеченная двойственность (характерная для двойной нормативной системы российского общества в целом, но в утрированной форме именно для правоохранительных органов) проявляется и в тестовых вопросах на ксенофобию («Как вы относитесь к приезжим» и к идее «Россия для русских»), на насилие и проч. В отличие от населения состав правоохранительных органов, видимо, лучше знаком с негативным контекстом лозунга «Россия для русских» или с соответствующими политическими и воспитательными установками руководства МВД и проработками. Поэтому в целом отношение к данному лозунгу среди сотрудников МВД более отрицательное, чем в массе своей у россиян (осуждают его 51% милиционеров, в населении — 23%, ноябрь 2005 г.), готовы поддержать его лишь 39%, что заметно меньше, чем среди населения России в целом (53%). Однако к приезжим кавказцам отношение среди сотрудников милиции более враждебное, чем у населения в целом, хотя и у последних оно не отличается особой терпимостью: о своих негативных чувствах (подозрении, раздражении, страхах) говорили 67% милиционеров, в массовом опросе соответствующий показатель был равен 47%. Различия между отдельными категориями милиционеров незначительны (колебания составляют +\-3-6 пп., едва превышая статистически допустимые отклонения).

Подытоживая, можно сказать, что в милиции преобладают в целом более жесткое и отрицательное отношение к праву на владение огнестрельным оружием гражданами — 88% настроены против разрешения ношения огнестрельного оружия (среди сотрудников отделений милиции доже 95%). Интерпретировать эти ответы можно в довольно широком диапазоне предполагаемых мотивов: здесь и недоверие к гражданскому населению, стремление к репрессивному контролю над обществом, характерному для посттоталитарных силовых институтов, и стремление к обеспечению корпоративной самозащиты, поскольку с безоружным населением обходиться удобнее, но здесь же и относительно рациональные экспертные соображения о том, что уменьшение оружия на руках у населения будет способствовать ограничению числа тяжелых ситуативных преступлений среди населения (хотя последнее само по себе довольно сомнительно).

Примечания

[1] Единственное исключение — преобладание отказов отвечать на вопрос о том, кто побуждает рядовых милиционеров брать взятки: здесь отказы составили 68%. Исходя из этого, можно считать сам этот вопрос методически неудачным и не принимать в рассмотрение. Для работ, которые можно считать «пионерскими», а данное исследование, несомненно, принадлежит именно к таким, у нас в стране опросы сотрудников закрытых организаций до сих пор практически не велись, это можно считать очень хорошим признаком.

[2] То, что финансирование милиции явно недостаточно, говорят сотрудники МВД любого ранга. Скорее всего это действительно так. Однако признавая это обстоятельство, укажем на один момент: запросы относительно зарплаты сотрудников милиции растут явно быстрее, чем у населения. Косвенно об этом можно судить по такому факту, упоминаемому опрошенными: частным извозом занимаются 36% опрошенных (44% из числа ответивших на вопрос о дополнительных заработках и доходах). Это значит, что многие из них имеют собственные автомашины в семьях, а этот процент значительно выше, чем среди населения в целом.