События в Грузии привлекли внимание всего мира. В Германии же ими интересуются больше, чем где-либо еще: имя экс-президента этой далекой страны для немцев ассоциируется в первую очередь с их собственной историей. Шеварднадзе принадлежит к тем людям, без которых эпохальные изменения были бы невозможны, пишет Sueddeutsche Zeitung. Еще министром иностранных дел СССР он являлся важнейшей опорой Горбачева в деле объединения двух Германий. Между тем в Грузии его считают коррумпированным тираном. Заслуга «дуэта перестройки» – Шеварднадзе и Горбачева – в том, что они не стали мешать процессу объединения. Ведь 9 ноября 1989 года, когда рухнула стена (что было следствием, но ни в коем случае не целью советской политики реформ), ГДР была передовым государством варшавского договора, там были размещены сотни тысяч советских солдат. Шеварднадзе, как говорят, был в ярости, когда в начале декабря 1989 года, встретившись в Москве со своим коллегой Гансом-Дитрихом Геншером, прочитал план Гельмута Коля по достижению немецкого единства: «Такое не позволял себе даже Гитлер!» Но уже в феврале 1990 г. он и Горбачев подтвердили американскому Госсекретарю Джеймсу Бейкеру, что Германия должна сама определить свое будущее. Позже Шеварднадзе, правда, заявил премьер-министру ГДР Хансу Модрову, что объединение, согласно статье 23 Конституции Восточной Германии, было бы «неприемлемым и незаконным». В мае 1990 г., на встрече «2+4» (представители обоих немецких государств и стран-победителей), он решительно воспротивился членству Германии в НАТО. Но это было уже отступление с боем. За возможность объединиться СССР получил немецкую финансовую помощь, которая, правда, уже не смогла предотвратить распада страны. «Без смелой политики Горбачева и Шеварднадзе единство Германии было бы невозможным, – сказал Геншер на праздновании десятилетия договора «2+4». – Они изменили Европу и мир к лучшему».
После взрывов в Турции вновь вышла на поверхность тянущаяся уже давно дискуссия о месте Турции в Европе и, в частности, в Европейском союзе. Для кого-то сами эти события стали новым аргументом против присоединения Турции к ЕС. Пожалуй, лучше всего взгляды обеих сторон изложила вечно оппозиционная Die Zeit: террор угрожает государственному порядку повсюду, поэтому абсурдом является мнение, что терроризм можно не допустить в Европейский союз, не пуская туда Турцию. Представьте себе, как бы выглядело, если бы после атак RAF (левая террористическая организация в ФРГ) в семидесятые годы кто-нибудь в тогдашнем Европейском сообществе заявил, что Германию следует оттуда исключить, чтобы избежать проникновения террора в Европу. Факт нападения на страну террористов, которые, кто знает, могли напасть и на саму Германию (а, может быть, уже и запланировали такую атаку), не может служить основанием для отказа принять страну в ЕС. Однако в той же степени взрывы в Стамбуле не могут и подтолкнуть к тому, чтобы забыть давно существующие аргументы против членства Турции в Евросоюзе. Эта тема делится на две: во-первых, внутренний порядок в стране. Только свободное демократическое государство может быть принято в Евросоюз. Может ли Турция достичь такого уровня? Этого нельзя совершенно исключать – как исторического шанса. Однако скепсис остается: до сих пор строгое разделение религии и государства в Турции, при котором не только фундаментализм, но и традиционный ислам жестко подавляются, основывается только на мощной поддержке армии. В то время как в европейском государстве армия должна полностью подчиниться политике. Наверное, выбор сейчас таков: светская Турция с военно-политическим управлением минус фундаментализм или демократическая Турция плюс исламизм, но минус военщина. Но пусть даже однажды эта проблема как-нибудь разрешится – остается еще один вопрос: хотя демократия может стать членом ЕС, никто не сказал, что это относится ко всем демократиям. Здесь начинается вторая тема: внешнеполитическая эффективность ЕС. Очевидно, что Евросоюз не может бесконечно расширяться, чтобы не стать жертвой «imperial overstretch» – не потерять способность к действию из-за нарушения масштабов. По-видимому, именно Турция может стать последней каплей в этом процессе. С ее приемом в Евросоюз многочисленные и противоречивые геополитические интересы уже невозможно будет примирить никак. Или мы хотим, чтобы проблема курдов стала внутренней проблемой Европейского сообщества?
Немецкая внешняя политика гордится своим миролюбием, однако за этим фасадом скрывается мощная политика интересов и участие в войнах – с такого несколько неожиданного заявления начинается еще одна статья в Die Zeit – «Как хороши были дни мира!» Поддержанные пацифизмом избирателей, канцлер и министр иностранных дел решительно исключили возможность участия в иракской «авантюре» – это был момент, когда казалось, что власть и мораль побратались. В Германии сложилось национальное мировоззрение, которое основано не на экономической мощи, и уж тем более не на военной силе, а на мифе: это страна, которая когда-то два раза подряд принесла на земной шар войну, страшно заплатила за это и с тех пор всегда стремилась к миру. Ее население живет в уверенности, что оно справилось с собственным прошлым и научилось у него. Однако после 11 сентября не только Белый дом воюет на многих фронтах. Германия также проводит операции в далеких странах и пачкает руки. Тесное сотрудничество с такими не слишком демократическими странами, как Узбекистан или Таджикистан стало обычным делом. На самом деле, американцы – не единственные, кто сейчас вынужден пожинать плоды своих собственных прошлых действий. Немцы не меньше склонны забывать свое недавнее прошлое: на Гиндукуше, где немецкие солдаты, по выражению министра обороны Штрука, не только воюют с террором, но и защищают Германию, они смотрят на германское прошлое, с которым пока еще не удалось до конца справиться – между 1979 и 1989 годами моджахедам предоставляло оружие на три миллиарда долларов не только ЦРУ, но и немецкие спецслужбы. Сотрудники антитеррористического отряда GSG-9 обучали мусульманских воинов веры, им поставлялись противогазы, приборы ночного видения, одеяла и палатки.
А сейчас BND (Федеральная служба разведки) сотрудничает с ФСБ – наследником врага номер один КГБ. Как и американцы, немцы пытаются прогнать духов, которых сами вызвали. Но фронт борьбы с исламизмом пролегает не через Кабул. Чечня стала местом, где начальник BND идет рука об руку со своим российским коллегой.
В случае с Ираком Германия уж точно кажется такой мирной, что дальше некуда. Но и это – только видимость. Большая часть военного транспорта шла через немецкую территорию: Франкфуртская авиабаза, Рамштайн и Шпангдалем были центральными пунктами в логистических схемах союзников. Из Гайленкирхена каждый день стартовали самолеты-разведчики, чтобы координировать воздушные операции над Ираком. В любом случае, за отказом Германии от непосредственного участия в войне ни в коем случае не стояла политика мира. Благодаря этому шагу канцлер выиграл выборы, сумев, с другой стороны, отвлечь внимание общества от внешнеполитического унижения Германии – бывшего чемпиона по экспорту: в восстановлении Ирака Германии была предусмотрена роль не более чем статиста.
Непосредственно перед решающими консультациями европейских министров финансов на тему ограничений, которые должны быть наложены на Германию в связи с ее высоким бюджетным дефицитом, оппозиция предупредила о близящемся конце европейского Пакта о стабильности, пишет Sueddeutsche Zeitung. Министр финансов Ганс Айхель, выступая в понедельник перед депутатами Бундестага, в очередной раз заявил, что в этом вопросе существует возможность компромисса: чиновники в Брюсселе откажутся от требований дополнительной экономии в размере 6 млрд. евро в будущем году, взамен же все государства-члены ЕС обязуются в лучшие времена экономить больше, чем собирались. Пока же Европейская комиссия продолжает давить на Германию, и следующим шагом может стать штраф в размере до одного миллиарда евро. С другой стороны, оппозиция потребовала от Айхеля соблюдать условия пакта и согласиться на дополнительную экономию. По словам председателя фракции ХДС/ХСС Фридриха Мерца, немецкий дефицит бюджета угрожает стабильности цен в Европе, а высокая государственная задолженность может стать причиной ускорения инфляции. Ангела Меркель заявила, что поддержка законов о налоговой реформе со стороны ХДС/ХСС зависит от того, примет ли правительство условия Брюсселя. Айхель счел эту критику «неумеренной»: в Германии самая низкая инфляция во всей еврозоне. В то же время, он обвинил оппозицию в том, что она ни разу не поддержала ни одного закона, направленного на экономию.
С темой бюджетного дефицита и вообще экономического положения Германии непосредственно связан и следующий сюжет. После выборов 2002 года оппозиционные партии обвинили вновь избранного канцлером Шредера и его министров во лжи и обмане избирателей – данные по состоянию немецкой экономики, которые они приводили как предвыборные аргументы, после выборов вдруг стали резко меняться – в худшую сторону. По инициативе оппозиции была сформирована «комиссия лжи», которая должна была расследовать, осознанно ли правящая коалиция подтасовала информацию. Комиссия, проработав почти год, ничего внятного сказать не смогла, а ее выводы стали всего лишь очередным поводом для спора между партиями о подтасовке данных, пишет Frankfurter Rundschau. Правительственная коалиция и оппозиция совершенно по-разному оценили результаты работы. СДПГ и «Зеленые» считают, что по итогам деятельности комиссии обвинения в якобы имевшем место обмане избирателей снимаются. По выражению некоторых политиков из этого лагеря, обвинения «лопнули как мыльный пузырь» – никакого обмана избирателей не было, как не было и предварительного сговора с этой целью: согласно выводам комиссии, экономическое положение Германии можно было сколь-нибудь точно оценить только после оценки поступивших налогов, которая проводится весной – после выборов. А комиссия была создана только для того, чтобы выместить досаду за проигранные выборы на выигравших. С другой стороны, ХДС/ХСС считают, что их подозрения полностью оправдались. По мнению оппозиции, из выводов, к которым пришла комиссия, следует, что министр финансов Ганс Айхель, министр здравоохранения Улла Шмидт и социальный министр Вальтер Ристер в ходе выборов 2002 года «намеренно неточно информировали общественность».
Тяжелое экономическое положение все чаще вынуждает Германию заново обдумывать социальные принципы, которые еще недавно казались незыблемыми. Один из таких принципов – бесплатность университетского образования, которая раньше считалась гарантией равных возможностей. Сейчас обнаруживается, что в Австралии, где надо платить за обучение в университете, выходцев из низших слоев общества в высшей школе на порядок больше, чем в Германии. «Одним табу меньше» – назвала Frankfurter Allgemeine статью на эту тему. Еще будучи кандидатом в канцлеры, баварский премьер-министр Эдмунд Штойбер выступил решительно против платы за обучение в университетах. Базовое финансирование государственных высших школ должно остаться задачей государства, утверждал он тогда. Однако после выигранных им выборов в Баварии что-то изменилось: новый баварский министр науки считает, что введение платы за обучение возможно. Правда, при условии, что учебные заведения останутся для всех доступными. Видимо, в связи с необходимостью экономии ни одна федеральная земля скоро уже не сможет себе позволить отказаться от платы за обучение. Принципиальных возражений здесь нет – главное, чтобы эти деньги шли непосредственно в кассы университетов, а не исчезали в бюджетах министров финансов, которое будут ими распоряжаться по своему усмотрению. Поэтому трудно понять вызванное этим вопросом возбуждение в обществе. Мало кто протестует против платы за пользование детскими садами, в то время как это касается всех семей с детьми. Бесплатное же обучение в университете финансирует все население, при том, что пользу это приносит немногим.
Постепенно начинают меняться воззрения на эту проблему и в СДПГ. В целом обсуждаются различные модели оплаты: некоторые предпочитают говорить об австралийской схеме, согласно которой студенты получают беспроцентную ссуду и выплачивают ее только тогда, когда начинают получать минимальный доход. Кроме того, иногда предлагается кредитная схема: государство разрешает взимать плату в пределах 2500 евро в год и обязует банки предоставлять дешевые кредиты тем, у кого нет таких денег. Выплаты по кредиту также должны начинаться не раньше, чем студенты достигают определенного уровня доходов. В любом случае, очевидно, что введение платы за обучение – единственное, за счет чего немецкая высшая школа может выжить.
