В июне 1983 года на Пленуме ЦК КПСС в постановлении партии впервые прозвучала мысль о том, что "в современных условиях назрела необходимость создания специальной системы изучения потребностей, мнений и настроений трудящихся масс, опирающейся на специфические методы выявления и анализа общественного мнения ". Так было положено начало созданию в СССР Всероссийского центра изучения общественного мнения. Однако приступить к работе после многих организационных сложностей центру удалось лишь в декабре 1987 года во главе с Т.И. Заславской. "Полит.ру" публикует последнюю статью известного социолога и одного из основателей ВЦИОМа Бориса Грушина "На дальних и ближних подступах к созданию ВЦИОМа ", в которой он последовательно описывает в качестве очевидца и непосредственного участника первые годы после постановления ЦК КПСС о создании ВЦИОМа и процесс выработки его основателями цельной социологической позиции. 18 сентябре 2007 года Борис Грушин ушел из жизни. Статья опубликована в новом номере журнала "Вестник общественного мнения" (2007. № 5), издаваемого Аналитическим Центром Юрия Левады.
Первые свидетельства возникновения у руководящих органов власти выраженного интереса к изучению общественного мнения в стране появляются в 1983 г. на июньском Пленуме ЦК КПСС, в постановлении которого вслед за привычной риторикой насчет того, что партия располагает многими каналами гибкой, оперативной связи, позволяющей чутко улавливать изменения в настроениях масс, глубоко изучать их интересы и потребности» и т. п., шло долгожданное признание: «в современных условиях назрела необходимость создания специальной системы изучения потребностей, мнений и настроений трудящихся масс, опирающейся на специфические методы выявления и анализа общественного мнения и позволяющей получать по любому вопросу, в любой момент надежную, представительную и в масштабах всей страны информацию». С целью решения этой задачи Пленум признал необходимым создать Всесоюзный центр изучения общественного мнения и поручил Академии наук СССР и Академии общественных наук при ЦК КПСС внести предложения об организации этого центра[1]
Казалось бы, лед тронулся, дело сдвинулось с мертвой точки и оставалось всего лишь написать какие-то там 10–20, от силы 30 страниц текстов, конституирующих новое учреждение. Однако, как показало дальнейшее развитие событий, радоваться пока было нечему: понадобились еще четыре с половиной года, чтобы можно было наконец-то уверенно сказать: свершилось! ВЦИОМ создан!
В июне же 1983 г. уже через пару дней после окончания пленума, из доверительных бесед с участвовавшими в подготовке Пленума приятелями – работниками трех отделов ЦК (международного, науки и пропаганды), я вынес твердое убеждение, что принятое решение не более чем фигура речи, рожденная внешне- и внутриполитической ситуациями страны, и что на самом-то деле создавать ВЦИОМ всерьез никто не собирается.
Правда, по окончании летних каникул, отдел науки ЦК, ответственный за исполнение принятого решения, как говорится, «обозначил» некоторое движение в заданном направлении. 8 сентября в отдел были приглашены, кроме пишущего эти строки, еще пять ведущих отечественных социологов, наиболее продвинутых в понимании предмета обсуждения: Ю.А. Замошкин, Э.В. Клопов, Н.И. Лапин, В.Н. Шубкин и В.А. Ядов. Перед этой группой была поставлена задача – до конца месяца подготовить проект решения Секретариата ЦК КПСС о создании ВЦИОМа, и проработавшая в течение 12 рабочих дней в режиме ежедневных многочасовых занятий, проходивших непосредственно в помещении отдела науки ЦК (под постоянным «надзором», или, как шутили, работники отдела, «присмотром»), 27 сентября группа завершила свою деятельность. За вычетом вступительного абзаца, содержавшего ряд «обязательных» пассажей, выдержанных в партийной лексике и риторике тех лет, а также некоторых повторов и чисто технических деталей, подготовленный социологами текст выглядел следующим образом:
Во исполнение Постановления Пленума ЦК КПСС от 15 июня 1983 г.считать необходимым:
1. Создать при Президиуме АН СССР Всесоюзный центр по изучению общественного мнения (ВЦИОМ), работающий под непосредственным контролем, в том числе по заданиям ЦК КПСС.
2. ВЦИОМ является самостоятельным научно-исследовательским и информационным учреждением с правом юридического лица. На него возлагаются функции головной организации в системе служб, изучающих общественное мнение в СССР, координацию деятельности этих служб.
Основные задачи ВЦИОМ
– изучение на основе марксистско-ленинской теории и методологии, общественного мнения по актуальным проблемам внутренней и международной жизни СССР в масштабах страны в целом и отдельных регионов, среди различных слоев и групп населения;
– подготовка аналитических материалов, информирующих руководящие органы партии и государства о состоянии потребностей, мнений и настроений населения;
– разработка практических предложений и рекомендаций, связанных с различными способами учета общественного мнения в процессах принятия решений, повышения эффективности идеологической, массово-политической работы, формирования социалистического общественного сознания.
3. ВЦИОМ сосредоточивает внимание на проведении научно-обоснованных выборочных опросов, отражающих динамику массового сознания по таким [параметрам, как]
– суждения о предметах, относящихся к сферам внешней и внутренней политики государства, экономики, социальных отношений, культуры и идеологии;
– мера информированности масс в отношении различных проблем и событий в жизни общества, реальных возможностей и перспектив социалистического строительства, решений и инициатив партии и государства;
– степень понимания массами указанных проблем, событий, возможностей, решений и инициатив;
– характер отношения масс к этим предметам;
– готовность масс активно участвовать в решении существующих проблем, в проведении в жизнь государственных планов, программных установок КПСС.
Данные направления работы должны способствовать:
– оперативному выявлению «злоб дня» (В.И. Ленин) с целью своевременного сосредоточения на них внимания партийных организаций, государственных органов, широкой общественности;
– изучению существующего в обществе веера предложений относительно путей и способов решения проблем с целью оптимизации разрабатываемых мер;
– стимулированию творческой инициативы и активности масс с целью более широкого вовлечения их в управление государственными и общественными делами;
– определению степени соответствия сознания и поведения людей принятым в социалистическом обществе нормам и ценностям с целью повышения эффективности идейно–воспитательной и массово-организационной работы, устранения отрицательных (нежелательных) явлений во всех сферах общественной жизни.
4. Основными формами деятельности ВЦИОМ следует считать проведение одноразовых оперативных «экспресс-зондажей» и регулярных, прослеживающих динамику массового сознания, опросов; а также специализированных исследований, направленных на углубленное изучение механизмов формирования и функционирования общественного мнения.
ВЦИОМ использует также (самостоятельно или в кооперации с другими научными учреждениями либо СМИ) и такие апробированные способы изучения общественного мнения, как анализ писем, выступлений трудящихся на собраниях, в печати и др.
5. Результаты исследований общественного мнения представляются в виде:
– закрытых материалов, направляемых в служебном порядке установленному кругу учреждений, организаций и лиц;
– информационных сообщений, предназначенных для открытых публикаций по каналам прессы, радио, телевидения и др.
[В связи с последним пунктом] Поручить редакциям центральных газет («Правды», «Известий», «Литературной газеты») и Гостелерадио СССР обеспечить систематическую публикацию открытых материалов ВЦИОМ, предусмотрев для этого специальные рубрики и передачи.
6. В структуре ВЦИОМ предусматривается создание как теоретико-аналитических подразделений, так и служб, обеспечивающих деятельность по сбору первичной информации в масштабах всей страны, ее оперативной передаче в Центр и последующей машинной обработке, что предполагает:
– создание всесоюзной сети пунктов ВЦИОМ (порядка 40–50), которые осуществляют набор, обучении и организацию ра6оты интервьюеров, действующих на основе договорных отношений;
– наличие системы технических средств связи Центра с местными пунктами (телетайп и др.);
– обеспечение ВЦИОМ современной вычислительной техникой, способной производить все виды обработки и анализа собранной информации
7. ВЦИОМ организуется со статусом научно-исследовательского учреждения первой категории. Штат сотрудников Центра, включая научно-исследовательский, административный, технический и вспомогательный персонал, а также сеть представителей на местах, определить в количестве 150 единиц – за счет их передачи из штатного расписания Института социологических исследовании АН СССР.
При определении финансового обеспечения деятельности ВЦИОМ предусмотреть:
– сочетание должностных окладов с новыми формами прогрессивно-премиальной оплаты труда;
– право на организацию «полевых» экспедиций (в соответствии с принятыми в АН СССР формами их оплаты);
– право на выполнение хоздоговорных работ (с использованием 50% денежных поступлений по статье заработной платы для привлечения дополнительных сотрудников и формирования премиального фонда);
– возможность использования специалистов в качестве консультантов с оплатой их труда по договорам.
8. Поручить Управлению делами ЦК КПСС совместно с Моссоветом и соответствующими республиканскими, краевыми, областными партийными и советскими органами решить вопрос о предоставлении ВЦИОМ и его местным пунктам необходимых помещений.
9. Возложить общее руководство деятельностью ВЦИОМ, включая формулирование заданий, утверждение перспективных и текущих планов, а также контроль над использованием полученных результатов на специально созданную группу из представителей соответствующих отделов ЦК КПСС во главе с одним из секретарей ЦК.
Конечно, теперь, когда пишутся эти строки, т. е. четверть века спустя после написания приведенного текста, некоторые пункты его содержания могут быть подвергнуты заслуженной критике. Но в 1983 г., при прочих равных обстоятельствах, он был вполне достаточным, чтобы послужить основой для его превращения в устраивавшее Секретариат ЦК КПСС постановление. Во всяком случае, именно такую оценку этому тексту дали руководители отдела науки ЦК. Однако, вопреки ожиданиям, казавшееся уже столь близким рождение долгожданного ВЦИОМа в 1983 г., увы, не состоялось, как не состоялось оно и в следующие четыре года вплоть до декабря 1987-го.
Действием каких факторов следовало объяснять эту непомерную задержку с включением институции общественного мнения в системы общественно-политической и социально-экономической жизни страны? Если судить об этом с позиций чистой эмпирии, т. е. непосредственно наблюдаемых фактов, то – в ситуации категорического нежелания органов власти создавать ВЦИОМ в виде, так сказать, автономного самостоятельного учреждения типа ЦСУ или (еще лучше) Института метеорологии, измерявших реальное положение дел в изучаемых ими сферах жизни общества и берущих на себя смелость прогнозировать возможные краткосрочные и долгосрочные изменения в этих сферах, – все дело упиралось в элементарную неспособность принимавших решения субъектов прийти к согласному ответу на вопрос: в рамках какой именно управленческой структуры (или, как сейчас бы сказали, «под чьей крышей») стоило лучше всего организовывать Центр, дабы деятельность его была максимально успешной. Вопрос в самом деле был далеко не из легких, тем более что европейские страны социализма демонстрировали разные модели его решения: в одних случаях (чаще всего) это были службы, так или иначе связанные с национальными системами радио и телевидения (Польша, Венгрия, Румыния), в других – с государственными учреждениями вроде Совета министров (Польша) или Национального статистического управления (Чехословакия, Прага), в третьих – с национальными академиями наук (Чехословакия, Братислава), в четвертых – с партийными органами (Болгария, ГДР).
Очевидно, выбор лучшей «крыши» для ВЦИОМа напрямую зависел от того, какие именно характеристики деятельности Центра расценивались создающими его людьми в качестве наиболее важных, могущих обеспечить максимальный успех, наибольшую эффективность его деятельности. На взгляд социологов, сочинивших приведенный проект постановления Секретариата ЦК КПСС, из всех таких conditio sine qua non[2] рассматриваемой деятельности, безусловно, самыми главными следовало считать следующие четыре:
– высокий профессионализм руководителей и рядовых сотрудников Центра, базирующийся на глубоком понимании предмета деятельности, владении широким комплексом знаний, касающихся теоретического, методологического и методического освоения предмета, а также на солидном практическом опыте его изучения, владении навыками и умениями, касающимися процедур сбора, обработки и анализа производимой информации;
– максимально возможная объективность производимой информации, достигаемая путем исключения (минимизирования) какой-либо зависимости процессов ее производства от разного рода внешних (цензурных и иных) воздействий и влияний на содержание программ и результатов анализа произведенной информации;
– максимально возможная открытость результатов деятельности, обеспечиваемая широким использованием существующих в обществе средств и каналов массовой информации, а также изданием собственных информационных материалов (отчетов, бюллетеней, журналов, книг);
– достаточное финансовое обеспечение рассматриваемой деятельности, способность и готовность выделять для ее реализации немалые денежные средства, имеющие в виду заработную плату штатных сотрудников, занятых в Москве и в региональных отделениях Центра, а также внештатных работников занятых по договорам; оплату аренды и содержания рабочих помещений; приобретение и поддерживание в рабочем состоянии солидного парка электронной и иной техники; издательскую деятельность, связанную с тиражированием полевых и иных документов, распространением итоговых результатов исследований и т. д.
Таким образом, получалось, что для успеха дела создаваемый Центр надо было – в той или иной форме[3] – ввести под «крышу» такого учреждения, руководители которого а) понимали бы, о чем идет речь и с большим или меньшим интересом относились к итогам социологических исследований[4], б) принимали бы как норму самостоятельность действий Центра, не вмешивались в его работу, ограничиваясь участием в планировании (долгосрочном и краткосрочном) этой работы, а также оценкой ее результатов; в) всячески споспешествовали бы ознакомлению с производимой Центром информацией широких масс населения, а также разного рода органов управления, образования, воспитания, в той или иной форме работающих с массами, и г) были в состоянии финансировать деятельность Центра в довольно крупных размерах.
Подвергнув критическому анализу (с точки зрения возможностей лучше других сыграть роль «крыши» для ВЦИОМа) деятельность порядка 10 учреждений и организаций[5], авторы проекта Постановления ЦК КПСС остановили свой выбор на Академии наук СССР при определенного рода участии в этой деятельности …самого ЦК КПСС. Согласно этой схеме, роль собственно «крыши», фигурировавшей в титульных «шапках» всех служебных документов Центра, в этом тандеме отводилась исключительно Академии наук, в составе которой уже привычно функционировали многочисленные гуманитарные Институты вроде Институтов философии или социологии. В случае принятия этого плана действий ВЦИОМ мог бы войти в жизнь в виде еще одного такого НИИ, находящегося в административном подчинении Президиуму АН СССР. Плюсы такого решения проблемы были достаточно очевидными – и в части гарантии высокого профессионализма привлекаемых к работе кадров, и в части достижения высокого уровня надежности производимой Центром информации, ее адекватности действительному, объективному положению вещей.
Вместе с тем, с другой стороны, столь же очевидными были и минусы такого решения, поскольку из сформулированных выше четырех непременных условий успеха ВЦИОМа Академия наук в принципе, т. е. относительно безболезненно, могла соблюсти лишь два первых. Ясно, что ей было не с руки, да и «не по чину» вмешиваться в деятельность СМИ и иных каналов распространения массовой информации, чтобы добиться максимальной открытости произведенной ВЦИОМом информации, и тем более она была не в состоянии изыскать в своем собственном бюджете или «выбить» из Минфина (Совмина, Госплана) СССР дополнительные (заведомо немалые) средства, необходимые для обеспечения нормальной деятельности Центра.
Конечно, эти два последних обстоятельства значительно снижали достоинства академической прописки создаваемого учреждения и понуждали найти для него какую-либо иную, более выигрышную «крышу». Однако, оценив с этой точки зрения целый ряд государственных учреждений, которые в принципе могли бы справиться с этой ролью, авторы проекта постановления ЦК все же пришли к выводу, что по сумме показателей (и прежде всего первых двух из четырех перечисленных страницей выше), не одно из них не могло сравняться с АН СССР, особенно принимая во внимание вневедомственный характер деятельности Академии, ее относительно меньшую зависимость от системы Агитпропа и, как следствие, предельно высокий авторитет получаемых наукой знаний в глазах масс. Поэтому выход из сложившейся ситуации виделся в другом – в том, чтобы, выбрав в качестве наиболее подходящей для дела Академию наук СССР, подкрепить эту «крышу» ВЦИОМа определенного рода участием в деятельности Центра его фактического «родителя» – ЦК КПСС.
Нельзя не сказать, что это предложение было встречено рядом коллег с немалой укоризной: они недоумевали, как это авторы обсуждаемого документа – люди, славившиеся в социологическом цеху своей смелостью, самостоятельностью, независимостью от «начальства», вдруг по собственной инициативе предложили поставить вновь создаваемое учреждение под тот или иной контроль главного идеологического цензора страны, могущего при случае самым отрицательным образом повлиять на содержание и качество (уровень объективности и проч.) производимой Центром информации. Однако подобные недоумения были явно не оправданными. Прежде всего потому, что на дворе шел уже 1983-й год – время готовившихся и уже начинавшихся кардинальных изменений в общей системе общественно-политического и социально-экономического управления жизнью страны. Эти изменения отчетливо проявляли себя в том, что многие отделы в ЦК КПСС (в частности пропаганды, науки, культуры, экономики) мало-помалу, но из года в год буквально на глазах стали сдавать одну за другой многие из своих фундаментальных позиций, включая жесткую и бескомпромиссную идеологическую цензуру над всеми видами массовой информации, и были напрямую связаны с появлением в аппарате высшего органа власти множества людей, которые активно поддерживали лидера начинавшейся перестройки – М.С. Горбачева и потому не могли не вселять надежду на возможность плодотворного с сотрудничества с ними создаваемого при их поддержке ВЦИОМа.
Вместе с тем можно сказать и другое – что на дворе шел не «уже», а «еще» (всего лишь) 1983-й год. Это означало, что начинавшиеся изменения были крайне далеки от своего завершения и при всех ослаблениях позиций ЦК КПСС в сфере контроля за массовым производством и распространением в обществе разного рода идеологически окрашенной информации этот контроль еще долгое время оставался всеобъемлющим по своим масштабам и своему содержанию. В результате ни одна из теоретически допустимых «крыш» для ВЦИОМа не освобождала деятельность Центра от пристального внимания со стороны ЦК КПСС. И это было вполне логично. Ведь создаваемый, как тогда говорилось, «по воле партии и правительства» ВЦИОМ по определению не мог не считаться с интересами создававших его субъектов и потому должен был заниматься не только своим главным делом – систематическим фиксированием и анализом реального положения дел в сфере существующего в обществе массового сознания, но и (в соответствии с интересами «партии и правительства») так же систематически воленс-ноленс участвовать в формировании этого сознания, во внедрении в него норм и ценностей, прокламируемых Агитпропом.
Иначе говоря, при всей зыбкости определений, в деятельности Центра как государственного (читай: несвободного) учреждения органически переплетались процессы изучения массового сознания, имевшие своей целью найти ответы на вопрос «ЧТО (есть истина)?», с процессами управления этим сознанием, имевшими своей целью найти ответы на вопрос «КАК (должно было бы быть)?». Это означало, что в существовавших в ту пору условиях ВЦИОМ был призван исполнять две разных, хотя и тесно связанных друг с другом, роли – чисто исследовательского учреждения, занятого воспроизведением объективной картины действительности, и своеобразного управленческого учреждения, занятого определением эффективных способов изменения этой действительности в заданном институтами власти направлении. И если исполнение первой роли не предполагало прямых связей ВЦИОМа с ЦК КПСС, то исполнение второй – не просто предполагало, но делало весьма желательным установление таких связей.
Конечно, по многим, в том числе понятным, причинам Центральный комитет КПСС – этот всемогущий властелин, державший в своих руках все бразды правления, не мог «засвечиваться» в качестве прямого руководителя такой, по меркам всего мира, внепартийной, гражданской организации, как служба изучения мнений и настроений широких масс населения. Но, отказавшись от публичного присутствия в этом деле, он мог легко сохранить за собой, если и не любые, то во всяком случае весьма широкие возможности содержательного участия как минимум в зоне управленческой деятельности Центра – и в части формулирования заданий, разработки программ исследований, и в части принципиальной оценки полученных результатов, принятия решений о возможности их использования в практике социально-экономического и общественно-политического управления.
Словом, социологи и в этот, очередной, раз не смогли добиться успеха в своих отношениях с институтами власти. И, по моему твердому убеждению, в данном конкретном случае – отказа ЦК КПСС от того, чтобы в тех или иных формах и объемах «поруководить» (хотя бы на первых порах) изучением общественного мнения в стране – достаточно отчетливо выявило извечное, уходящее своими корнями в далекое дореволюционное прошлое страны, нежелание органов власти не то чтобы уважать, а хотя бы просто обращать внимание на интересы так называемой общественности, считаться с мнением народных масс. Непоколебимая оппозиция «Власть ↔ Народ» на протяжении многих веков была сущим проклятьем для России независимо от того, какой именно была в ней в ту или иную пору власть, и что представлял собой в ту или иную пору ее народ. В этом-то и вся проблема!
Поразительным, кажущимся просто невероятным, но тем не менее не вызывающим никаких сомнений фактом в жизни советского/ российского общества в эпоху Сталина было то, что при обсуждении любых сюжетов, связанных с жизнью страны, в лексиконе партийных и советских работников всех уровней партийной и государственной иерархии, практически полностью отсутствовали слова «общественное мнение», «общественное настроение», «общественные интересы», равно как и лежавшее в их основе корневое слово «общественность».
Начавшаяся в стране в середине 80-х годов перестройка, поставила в качестве одной из самых важных своих задач – решительный разрыв со всеми тоталитарными (сталинскими и постсталинскими) формами управления жизнью общества, переход от них к качественно иным – базирующимся на подлинно демократических принципах. Однако, как очень скоро выяснилось, решение этой задачи оказалось делом гораздо более сложным, чем это первоначально представлялось революционерам–«перестрой-щикам». Контент-анализ большого количества их письменных и устных, неофициальных и официальных, индивидуальных и коллективных высказываний обнаружил, что многие (если не большинство) из них чрезвычайно слабо понимали, что собой представляют собственно демократические принципы управления, каковы их содержание и формы проявления в целом, и какое место в их системе занимает, в частности, общественно-политическая активность масс, выражающаяся в виде общественного мнения. Поэтому во многих случаях дальше громогласного и чаще всего пустого по содержанию призыва «Больше демократии!» дело, увы, практически не шло. Единственное, чего лидерам перестройки тогда удалось (причем в предельно короткие сроки) добиться, это было введение едва ли не беспредельной (и поэтому нередко дурно понимавшейся и еще дурнее использовавшейся) гласности – непременного условия рождения и функционирования подлинной демократии. Но одной гласности для задуманных изменений было явно мало, коль скоро речь шла о демократизации общества, в котором …не было демократов (Sic!), или о включении общественного мнения в систему государственного управления в ситуации, когда различные типы общественности еще не родились или в лучшем случае находились в эмбриональной стадии их развития.
К сожалению, лидеры и активисты перестройки не смогли отдать себе должного отчета в том, что собственно случилось с обществом в 1985-м и что продолжало происходить с ним в последующие годы. Большинство сторонников перестройки было явно опьянено нахлынувшими на общество свободами слова и действий и источало бесконечные восторги по поводу разного рода, в том числе откровенно сомнительных и даже нелепых, массовых информационных акций, реализовавшихся в стране как под контролем (руководством) органов управления, так и спонтанно, по инициативе самих масс, как на уровне отдельных предприятий и регионов, так и в масштабах Союза в целом. Среди этих акций предметами особой гордости «перестройщиков» были прокатившиеся по всей стране и действительно невиданные ранее обсуждения ряда ответственных политических и народнохозяйственных документов (в частности, проектов Закона об индивидуальной трудовой деятельности, Закона о государственном предприятии, нового Устава ВЛКСМ и др.[6]), а также – что являло собой вершину административной несуразности – проведение публичных, с широким использованием каналов СМИ, конкурсов на замещение командных должностей на некоторых индустриальных предприятиях страны[7] .
Эти и подобные им образцы поведения масс явно свидетельствовали о возникновении качественно новых исторических характеристик массового сознания, суть которых заключалась в том, что широкие слои населения страны, хотя и смутно, но все же мало-помалу начали ощущать себя не просто пассивными исполнителями решений, принимаемых органами власти, но участниками процессов выработки этих решений, контроля за их исполнением и т. д.
По идее, соответствующие изменения должны были бы случиться и в сознании другого субъекта названной оппозиции, а именно работников органов управления, институтов власти. Казалось, пришла пора и им начать мало-помалу осознавать, что эффективное управление жизнью подлинно демократического общества (по меньшей мере в части принятия ответственных решений, затрагивающих интересы широких слоев населения). категорически невозможно без выявления и учета отношения к проектам этих решений, а также к уже принятым решениям разных групп общественности, т.е. без создания в стране профессиональной службы, способной изучать это отношение, выделять в нем те его составляющие, которые совпадают с феноменом собственно «общественного мнения» и, причем делать все это средствами новейшей науки, а не заведомо устаревшей практики отчетности низших партийно-советских учреждений перед высшими, и с помощью выверенных методов социологического анализа полученных данных исследований, а не «на глазок», с помощью какого-нибудь самодельного инструментария, если и не вовсе без оного.
Но не тут-то было. Традиционное отсутствие интереса «управленцев» к потребностям и нуждам, настроениям и мнениям масс проявилось и на этот раз. Правда, в отличие от их предшественников во власти, лидеры перестройки взяли на вооружение весь набор слов, описывавших различные формы народовластия, и постоянно сотрясали воздух этими, словами, твердя о необходимости «активизации самодеятельности масс», «усилении их участия в процессах социального управления», и т.п. И на первых порах это было, наверное, оправдано, поскольку речь шла об ознакомлении масс с общим смыслом таких базовых понятий демократии, как «общественность», «общественное мнение», «свобода слова», «свобода собраний» и т.п. Но эта, скажем так, вербальная демократия явно затягивалась. Необходимо было переходить к действиям. И, конечно же, в ряду первоочередных задач, которые предстояло решать лидерам перестройки в системе отношений «органы управления – общественность», первой из первых была задача создания благоприятных условий для нормального формирования, функционирования и изучения общественного мнения.
Похоже, ни М.С. Горбачев, ни его окружение, подобно их предшественникам, также не испытывали нужды ни в строгом определении понятий «общественность», «общественное мнение» как таковых, ни в освоении уже разработанных наукой способов адекватной интерпретации зафиксированных мнений. В результате о создании ВЦИОМа с 1983 вплоть до 1987 гг. в верхах практически даже не вспоминали. И представляется, что подобное откровенно пренебрежительное отношение лидеров перестройки к общественному мнению следовало связывать уже не только с отмеченным выше традиционным отсутствием у институтов власти интереса к мнениям и настроениям народных масс, но и с боязнью этих институтов получать негативные, нежелательные результаты опросов и даже – еще шире – с их общим, мягко сказать, недружелюбным отношением к социологии как науке, с их неверием в то, что производимая социологами информация может быть безусловно достоверной с точки зрения ее содержания и безусловно полезной с точки зрения возможностей ее использования в практике социального управления.
Это глубинное, несмотря на все реверансы в сторону масс, недоверие руководителей «партии и правительства» к социологическим исследованиям вообще и к опросам общественного мнения особенно проявляло себя в те годы можно сказать на каждом шагу. И, помимо всего прочего, это обстоятельство скрывало под собой серьезнейшие изъяны в представлениях лидеров перестройки о сути, целях и способах реализации развязанных ими в обществе процессов. Возникало впечатление, что они взялись за дело, не имея серьезной, всесторонне продуманной программы действий. И это впечатление вызывало особую тревогу в тех случаях, когда речь заходила (а точнее сказать, как раз не заходила) об оценке места и роли общественного мнения в начавшихся процессах и, стало быть, о необходимости налаживания систем изучения мнений и настроений масс с целью включения этой информации в разнообразные практики общественной жизни.
Демократизация без реального, лишь на словах, участия в этом процессе общественного мнения – так нелепо выглядела позиция многих, если не большинства, «перестройщиков» первой волны. И, естественно, эта позиция нуждалась в решительном преодолении. Именно с этой целью я в конце ноября 1986 г. предложил открыть на Центральном телевидении рубрику «Экран мнений» с ежемесячным обсуждением актуальных проблем формирования и функционирования общественного мнения в стране в пору перестройки; затем в феврале 1987 г. разработал (заручившись предварительной договоренностью с руководством Центральной студии документальных фильмов) тематику серии (семи) лент, призванных познакомить население с наиболее важными характеристиками массового сознания и поведения людей; и, наконец, именно с этой целью в марте 1987 г. написал по поводу обсуждаемого сюжета большую статью с намерением опубликовать ее в «Правде».
Однако все эти деяния завершились сплошными неудачами, не считая разве лишь того, что с немалым трудом и с огромными (около 50%) сокращениями текста предназначенная для центрального органа партии статья вышла в свет в «Советской культуре» 5 мая 1987 г.[8]
Через день после выхода газеты я отправил письма двум секретарям ЦК КПСС – А.Н. Яковлеву и А.И. Лукьянову с просьбой обратить внимание на публикацию. Оба адресата изъявили готовность обсудить со мной некоторые из поднятых в статье проблем. При этом особенно важным для меня был контакт с А.И. Лукьяновым, который курировал административные подразделения ЦК. Встреча с ним состоялась 29 мая 1987 г., длилась без малого целый час и поскольку уже в самом начале разговора секретарь ЦК сообщил, что принятие решения о создании ВЦИОМа – дело ближайшего будущего и состоится до конца лета, я, понятно, не стал говорить об острой необходимости создания в стране такого рода учреждения, а ограничился изложением своего видения способов решения некоторых возникающих при этом некоторых «острых» вопросов типа: каким должен быть статус ВЦИОМа?, при каком учреждении целесообразнее всего создавать этот Центр?, каким – открытым или закрытым – должен быть характер его деятельности? и т.п.
Проявив особый, я бы даже сказал главный, интерес к вопросу о «крыше» для ВЦИОМа, А.И. Лукьянов спросил меня, как я отношусь в этой связи к ВЦСПС и, узнав, что резко отрицательно, очень рассердился. И чем больше я приводил аргументов в поддержку своей позиции, тем суше становились его реакции на мои слова. Я понял, что «поезд уже ушел». И в самом деле, не дожидаясь конца лета, а именно 17 июля 1987 г. ЦК КПСС, Совет Министров СССР и ВЦСПС приняли постановление № 825 «Об усилении работы по реализации активной социальной политики и повышении роли Государственного комитета СССР по труду и социальным вопросам», в котором «в целях изучения и использования общественного мнения советских людей по важнейшим социально-экономическим проблемам» было «признано целесообразным создать[9] Всесоюзньй центр изучения общественного мнения по социально-экономическим вопросам при ВЦСПС и Госкомтруде СССР.
А затем, как говорится, и года не прошло как оба названных учреждения, которым высшие органы власти поручили сыграть роль «крыши» для ВЦИОМа, во исполнение постановления № 825 создали-таки долгожданный Центр, приняв собственное постановление на этот счет 7 декабря 1987 г. под замысловатым номером 12–2а/729. Основные пункты содержания этого постановления были следующими:
1. Образовать Всесоюзный центр изучения общественного мнения по социально-экономическим вопросам при ВЦСПС и Госкомтруде СССР в г. Москве с 25 опорными пунктами, расположенными во всех столицах союзных республик и в ряде других городов страны.
2. Утвердить следующие основные направления деятельности Всесоюзного центра изучения общественного мнения по социально-экономическим вопросам:
исследование общественного мнения населения страны и его профессиональных, демографических, национальных и других групп по проблемам рационального использования трудовых ресурсов, повышения эффективности труда и его стимулирования, усиления действенности социальных факторов, более полного удовлетворения потребностей советских людей и другим важнейшим социально-экономическим вопросам, относящимся к деятельности ВЦСПС и Госкомтруда СССР;
разработка предложений по учету общественного мнения, способствующих подготовке управленческих решений, а также исследований эффективности их проведения;
подготовка предложений по использованию средств массовой информации для формирования общественного мнения по крупным проблемам труда и социального развития;
совершенствование методов проведения анализа, обобщения и эффективного использования общественного мнения в практической работе профсоюзных органов и органов по труду и социальным вопросам.
3. Для обсуждения и решения методологических и организационных задач, стоящих перед Всесоюзным центром, и координации его работы с другими учреждениями и ведомствами создать Совет центра из числа специалистов и представителей заинтересованных организаций.
4. Поручить руководству Всесоюзного центра совместно со Сводным отделом ВЦСПС по вопросам социального развития и Сводным отделом по труду и социальным вопросам Госкомтруда СССР подготовить и внести в месячный срок на утверждение Секретариата ВЦСПС и коллегии Госкомтруда СССР:
Положение о Всесоюзном центре изучения общественного мнения по социально-экономическим вопросам;
Положение о Совете Всесоюзного центра.
5.Определить общую численность Всесоюзного центра изучения общественного мнения по социально-экономическим вопросам в г. Москве в составе 80 человек с годовым фондом заработной платы 240 тыс. за счет численности и средств профсоюзных органов и органов по труду и социальным вопросам, расположенных в г. Москве.
Секретариату ВЦСПС и коллегии Госкомтруда СССР по представлению Всесоюзного центра определить его структуру и штаты, ежегодно утверждать планы работы и смету расходов Всесоюзного центра, включая средства на содержание опорных пунктов.
8[10]. Советам и комитетам профсоюзов, органам по труду и социальным вопросам, хозяйственным руководителям, профсоюзным комитетам объединений, предприятий, организаций и учреждений оказывать Всесоюзному изучения общественного мнения по социально-экономическим вопросам необходимую помощь и содействие в проведении соответствующей работы непосредственно в трудовых коллективах и среди населениях.
Итак, 7 декабря 1987 г., после многих лет борьбы и ожиданий Рубикон все же был перейден! Однако на мой взгляд, как и на взгляд многих других инициаторов, участников и сторонников создания ВЦИОМа, этот переход совершился отнюдь не в лучшем, а скорее всего даже в худшем из всех возможных мест. В тогдашние бурные времена находившиеся в полной зависимости от партии профсоюзы отличались ярко выраженной несамостоятельностью и беспомощностью в решении разного рода конкретных злободневных острых) проблем бытия и потому, мягко говоря, не пользовались сколько-нибудь значительным авторитетом у широких масс населения. Как показали уже первые опросы ВЦИОМа, при оценке меры позитивного участия в процессах перестройки различных типов социальных субъектов люди вспоминали о профсоюзах едва ли не в самую последнюю очередь, относясь к ним с гораздо меньшим доверием, чем ко многим другим социальным институтам, учреждениям и организациям.[11] И это обстоятельство, конечно же, не могло не вести к снижению интереса респондентов к вопросам интервьюеров, ведущих разговор от имени ВЦСПС, а стало быть, и к увеличению разного рода неконтролируемых исследователями искажений в картине действительного положения дел.
Словом, выбранная руководителями партии и правительства «крыша» для ВЦИОМа была откровенно «дырявой». И не только в сфере отмеченных взаимоотношений с ВЦСПС изучаемых масс, но и в сфере взаимоотношений с ВЦСПС самого ВЦИОМа: ведь значительная часть высшего ранга руководителей профсоюзов, занятых в центральном аппарате этой организации, являла собой, можно сказать, цвет тогдашней советской бюрократии, с характерными для нее, помимо прочих, такими свойствами, как отсутствие подлинного интереса к своему делу, чисто формальное отношение к нему и боязнь вызвать неудовольствие «начальства», потерять свое «доходное место». В этом автор постоянно убеждался в ходе множества контактов с руководящими работниками ВЦСПС, включая тех, кому Президиум этой организации поручил «курировать» деятельность ВЦИОМа, т.е. направлять ее в нужное русло, контролировать ее результаты, давать всевозможные «ц.у.» (= ценные указания) и т.д.
Первая из таких встреч состоялась 22 сентября 1987 г. на совещании у заместителя председателя ВЦСПС В.Г. Ломоносова, когда тот, пригласив к себе 10–12 социологов и журналистов, сообщил им, что возглавляемое им учреждение должно создать в ближайшее время «некий центр по изучению общественного мнения», и попросил рассказать ему, о чем тут собственно может идти речь, если руководители страны (цитата) «и без того могут получить любую информацию о мнениях и настроениях людей по уже существующим в обществе каналам – партийным, профсоюзным и иным». Старая песня! Поэтому в своем выступлении на этом совещании я, ответив в двух словах на пару вопросов, вызвавших дискуссию, порекомендовал председательствующему в целях повышения своей компетентности прочесть хотя бы несколько статей, а то (бог даст) и какую-нибудь книжку по обсуждаемому предмету, чем вызвал плохо скрытое неудовольствие видного партийного бонзы[12].
Как мы помним, выше были названы четыре принципиальных свойства, которыми должно было бы обладать учреждение–«крыша» (а точнее, руководство такого учреждения), для обеспечения наиболее успешной деятельности ВЦИОМа. Так вот в случае с ВЦСПС и Госкомтрудом СССР налицо было практически полное отсутствие трех первых и наиболее важных из этих четырех свойств – прежде всего понимания смысла и значения проводимых Центром опросов общественного мнения[13]; затем предоставления социологам полной самостоятельности при решении разного рода методологических и методических задач, связанных с проведением исследований; и наконец, заботы о широком распространении производимой Центром информации. Более того, даже в отношении финансирования деятельности ВЦИОМа в выбранных учреждениях–«крышах» ни раз и ни два возникали какие-то сложности, нарушавшие нормальный ход вещей.
Однако, несмотря на все явные минусы принятого верховными органами власти решения, а также на связанные с ними огорчения, изменить возникшую ситуацию, понятное дело, было абсолютно не возможно. И поэтому, когда действовавший в качестве «офицера по связи с социологами» ответственный работник ВЦСПС В.Г. Веретенников попросил меня (от имени С.А. Шалаева) помочь Профсоюзам с созданием ВЦИОМа, я, естественно, сразу же и без всяких оговорок включился в работу по подготовке документов, конституирующих деятельность Центра.
Этот разговор состоялся в конце октября 1987 г. А в первую неделю ноября тот же В.Г. Веретенников с виноватым лицом сообщил, что, вопреки его ожиданиям, (цитирую)_«при решении на Президиуме ВЦСПС вопроса о директоре создаваемого Центра кандидатура Б.А. Грушина рассматриваться не будет»[14] и что поэтому нам надо отложить в сторону все дискуссии о структуре и штатном расписании ВЦИОМа и заняться гораздо более важным делом – срочными поисками фигуры директора Центра – человека, который бы безусловно соответствовал духу времени, был бы неоспоримым авторитетом в социологическом сообществе, проявил себя в качестве отличного организатора и входил в синклит ученых, именуемых Академией наук СССР. Так в поле зрения социологов, занимавшихся сознанием масс, появилась блистательная фигура академика Татьяны Ивановны Заславской.
Автор теперь не помнит, кто был первым назвавшим это имя на одном из ноябрьских заседаний коллектива социологов, философов и экономистов, собиравшихся включиться под руководством как раз Т.И. Заславской в гигантский международный (с участием США, Франции, Китая и ряда других стран) исследовательский проект «Бюрократия – Культура – Инновации». Но зато он прекрасно помнит, с каким энтузиазмом и единодушием отнеслись к этой идее все участники семинара[15], а за ними и широкий круг ведущих социологов Москвы, Ленинграда и других районов страны
Правда, Татьяна Ивановна согласилась со сделанным ей лично Председателем ВЦСПС С.А. Шалаевым предложением не сразу; как настоящего, серьезного ученого ее смущало полное незнакомство с предметом, особенно по части методологии, методики и техники проведения разного типа эмпирических исследований общественных настроений и мнений. Но она обладала огромным опытом работы в области социологии экономики и поэтому успех ее деятельности на новом поприще можно было считать стопроцентно предопределенным. К тому же «начальство» (полагаю, без особой радости) пошло на удовлетворение ее «единственного, но непреклонного» условия – зачисления в штат Центра Б.А. Грушина в качестве первого заместителя директора.
И в результате 17 декабря 1987 г. председатель ВЦСПС С.А. Шалаев познакомил нас со своим замом В.Г. Ломоносовым и секретарем ВЦСПС Т .Г. Турысовым (назначенным быть «дядькою» ВЦИОма) и пожелал нам «всяческих успехов».
[1] Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 14–15 июня 1983 года. – М., 1983, с.79. Выделено мной – Б.Г
[2] Непременное условие (досл.: условие, без которого нет…) (лат.)
[3] Судя по опыту европейских стран социализма, эти формы могли варьировать в диапазоне от предоставления соответствующей (подобной ВЦИОМу) службе практически полной самостоятельности до конституирования службы в виде некоего «придатка», своего рода «дочернего» учреждения, существующего при учреждении–«крыше» и – еще дальше – до полного включения службы в состав учреждения–«крыши» в качестве одного из его структурных подразделений.
[4] В этой связи я всегда вспоминаю об одной из моих бееед, случившихся в середине 70-х, с бесподобным руководителем тогдашнего советского радио и телевидения С.Г. Лапиным, который, резко отринув мое предложение о создании в Гостелерадио СССР какой-либо службы изучения аудитории Центрального ТВ, изрек бесподобное: Зачем выяснять, что’ люди смотрят по телевидению, если нам и без того известно: они смотрят то, что мы им показываем.
[5] В ряду этих учреждений и организаций значились Гостелерадио СССР, ряд центральных газет (в первую очередь «Известия»), ТАСС, Союз журналистов_СССР, Всесоюзное общество «Знание», СМ СССР, ВЦСПС, Президиум Верховного Совета СССР, ЦСУ СССР, Академия наук СССР, Академия общественных наук при ЦК КПСС, сам ЦК КПСС.
[6] Как свидетельствовала печать, по поводу одного лишь Устава комсомола было высказано – знай наших! – свыше 235 тысяч суждений (оценок и предложений).
[7] Ярким образчиком подобного понимания демократии и участия общественности в управлении производством было раскрученное тогда Центральным телевидением, как теперь бы сказали, «шоу», отражавшее ход всесоюзного конкурса на занятие должности директора РАФ – …; в этом шоу, сильно смахивавшему по манере изложения материала на популярнейшую в те годы телепередачу «КВН» («Клуб веселых и находчивых»), приняли участие (в это просто нельзя поверить!) три с лишним тысячи кандидатов.
[8] Борис Грушин. Сказав А, Б, В…или об отношении к общественному мнению в процессе демократизации. – «Советская культура», 5 мая 1987 г.
[9] Выделено мною. – Б.Г.
[10] В данной публикации опущены два пункта рассматриваемого постановления – 5-й и 6-й, где речь шла о должностных окладах работников центра, а также о порядке и размерах их премирования за успешную работу.
[11] Именно таков был, в частности, результат проведенного ВЦИОМом исследования состояния умов участников забастовок в Донбассе и Кузбассе в июле 1989 г. На фоне общего кризиса доверия масс ко всем типам традиционных властных структур на всех уровнях социальной иерархии (особенно высшем) о своем доверии к собственно ВЦСПС заявило скандально малое количество (всего 1%!) опрашивавшихся горняков.
[12] До работы в ВЦСПС В.Г. Ломоносов был председателем Среднеазиатского бюро ЦК КПСС, 2-м секретарем ЦК КП Узбекистана, председателем Госкомиета по труду и социальным вопросам.
[13] Разумеется, в руководящем аппарате ВЦСПС и Госмкомтруда СССР встречались и такие сотрудники, которые понимали историческую значимость ВЦИОМа, причем не столько в жизни их собственных учреждений, сколько в жизни общества в целом. И, к счастью, в их числе оказались руководители обоих учреждений – председатель ВЦСПС С.А. Шалаев и первый заместитель председателя Госкомтруда СССР Л.А. Костин, которые при нужде оказывали необходимую помощь ВЦИОМу в нелегких процессах его становления.
[14] Я, однако, в самом деле не имел ни малейшего намерения занимать кресло директора ВЦИОМа. Мне вполне хватило бы статуса какого-нибудь «главного» советника, консультанта. Этому научил опыт семилетнего руководства «Таганрогским проектом» . И если я потратил основную часть своей жизни борьбе за создание федеральной службы изучения общественного мнения, то это делалось мной вовсе не из карьерных соображений, не для того, чтобы самому лично возглавить эту службу, а для того, чтобы кардинально улучшить информационный климат в тогдашнем советском обществе и тем самым продвинуть его вперед на пути превращения в гражданское.
[15] Предложение об участии советских ученых в названном проекте исходило от еще молодого, но уже весьма именитого Фонда «За выживание человечества и безъядерный мир». На первом этапе, т. е. как раз в ноябре–декабре 1987 г., в реализации этой идеи, кроме Т.И. Заславской, секретаря Фонда Р. Хаирова и меня, участвовали Н.И. Лапин, Ю.А. Левада, А.И. Пригожин, Б.В. Ракитский, Б.В. Сазонов, О.И. Шкаратан, В.Н. Шубкин, В.А. Ядов.акитский, А.И. Пригожин, О.И. Шкаратан, В.Н. Шубкин, БПКу**, БВСаз,***, В.А. Ядов
