ВЦИОМ исполняется 15 лет (решение о его создании было принято 7 декабря 1987 г.). Задумываясь над сделанным и незавершенным, уместно представить прежде всего, как изменился сам предмет исследования - общественное мнение в контексте социально-политических перемен и потрясений, которыми оказался столь насыщен этот сложный период.
Канва событий
На первый год нашей работы (1988 г.) пришлись пик "гласности" и первая в советской истории попытка политической реформы, предпринятая М. Горбачевым (конкурентные выборы на Съезд народных депутатов и др.). И первый из серии кровавых межнациональных конфликтов, подорвавших советскую государственную систему, - Нагорно-Карабахский. Следующий год - взлет и кризис надежд на Съезд депутатов, а в то же время - падение Берлинской стены, крушение соцлагеря, дальнейшее развитие национально-политического кризиса в СССР (Тбилиси, апрель). С этого года начинается кризис перестройки. В начале 1990 года - кровавые события в Баку, в июне - Б. Ельцин во главе Верховного Совета России, с конца года - нарастание угрозы военного переворота. 1991 год начался жестокими акциями против сторонников независимости в Риге и Вильнюсе, за этим последовали попытки ввести военное положение в Москве (март) и спасти идею "обновленного Союза" в ходе первого в нашей истории всеобщего референдума (апрель), а затем - беспомощного "новоогаревского процесса". В августе вспыхнул и бесславно погас давно ожидавшийся партийно-полицейский "путч"; это сделало неизбежными отстранение КПСС от власти и распад Союза. 1992 год - запоздалое начало экономических реформ (свободные цены, ваучерная приватизация). 1993 год - нарастание конфликта между Верховным Советом и президентской властью, первые попытки импичмента Б. Ельцина, референдум о доверии, затянувшееся противостояние, приведшее к "президентскому перевороту" в сентябре и кровавому штурму Белого Дома в октябре.
В итоге - пиррова победа: президентская Конституция и антипрезидентская Государственная Дума, затяжной кризис доверия к власти. В 1994 году началась первая, непопулярная Чеченская война. 1995 год - на фоне безуспешной войны и растерянности власти - выборы в Думу, успех коммунистов и провал правительственных сил. 1996 год - вымученное переизбрание Б.Ельцина на второй срок, попытка обновить президентское окружение (А. Чубайс в роли руководителя администрации), военные неудачи и хрупкое перемирие в Хасавюрте. 1997-1998 годы - все более напряженная борьба в верхах за "ельцинское наследство", чехарда премьеров 1998-1999 гг. Дефолт 1998-го - удар по экономическому положению населения, но стимул подъема производства и экспорта.
1999 год - постепенное оживление экономики, премьер-наследник В. Путин, военно-политическая мобилизация общественных настроений, таинственные взрывы домов, новая Чеченская война и первые "управляемые" выборы в Думу. 2000 год - ожидаемый президентский триумф В. Путина, формирование нового политического стиля, лозунги "наведения порядка", направленные против олигархов, губернаторов и независимых СМИ; катастрофа "Курска" как показатель состояния военной опоры власти. 2001 год - нарастающая усталость населения от бесперспективной войны, попытки использовать мировой политический кризис (после террористической атаки на США 11 сентября) для укрепления позиций президента и оправдания военных действий на Кавказе; признаки экономического роста на базе экспорта нефти. 2002 год - демонстрации "управляемой (манипулируемой) демократии" на местных выборах и в деятельности СМИ.
О главном, осевом событии года (Дубровка, заложники, штурм, последствия) - особый разговор.
Общественное мнение: от непризнания к манипуляции
Общественное мнение в стране за эти годы становится предметом систематического и разностороннего изучения и в то же время - все более важным и противоречивым фактором общественной жизни. Вначале его с трудом допускают, скорее как средство приукрашивания нужной картины общественной жизни, потом признают в качестве средства "социологического обеспечения" избирательных и т.п. кампаний, наконец, стремятся превратить в предмет политического манипулирования. Впрочем, если присмотреться внимательнее, можно заметить, что все названные позиции в различных соотношениях существовали на всех поворотах последних 15 лет. В конце 80-х общественное мнение выступает преимущественно как фактор массовой поддержки перестройки. С начала 90-х нарастают сомнения в ее успехе и правильности выбранного курса. Примерно к 1993 г. обнажается противостояние власти и оппозиции, раскалывающее общественное мнение почти на равные части. Отчаянные усилия демократов и реформаторов, делавших ставку на президентскую власть Б.Ельцина, обеспечили ему трудный успех на выборах 1996 г., но не смогли поддержать стабильность правящей элиты и политического курса в стране. После прихода к власти В. Путина и его команды осенью 1999 г. на первый план выступают функции общественно-политической мобилизации, массовое сознание все более превращается в объект "технологических" манипуляций; складывавшиеся в предыдущие годы ориентации и размежевания в общественном мнении и в позициях СМИ теряют свое значение.
Провозглашение конкурентной избирательной системы на центральном и местных уровнях власти сделало наиболее заметной задачей общественно-политических опросов изучение электоральных предпочтений населения. После ряда неудач (особенно перед думскими выборами 1993 г.) технологические приемы таких исследований были отработаны, и опросы ВЦИОМ в избирательных кампаниях 1995-1996, 1999-2000 гг., а также перед местными выборами (например, в Красноярском крае в 2002 г.) постоянно оказывались достаточно точными.
Но с самого начала деятельности ВЦИОМ как исследовательского центра перед ним стояла еще и другая, более сложная задача: объяснить механизмы изменений в состоянии и ориентациях общественного мнения. Если мы можем более или менее строго определить соотношение мнений и уровни возможной электоральной поддержки партий или лидеров, мы не всегда умеем объяснить причины изменений в общественных симпатиях, влияние таких изменений на общество и власть. В последнее время исключительно важное значение приобрела проблема возможностей и пределов направленного манипулирования общественным мнением со стороны могущественных СМИ, подконтрольных власти или олигархам. На начальных этапах формирования публичной политики в стране, примерно до середины 90-х, ее просто не существовало.
Поэтому, задумываясь над опытом изучения общественного мнения за минувшие годы, уместно выделить несколько проблемных узлов, которые нуждаются в разностороннем анализе.
Повороты: "неожиданные" и "долгожданные"
За полтора десятка лет общество, а также его исследователи и политическая элита прошли несколько неожиданных (или казавшихся маловероятными) поворотов. При более внимательном анализе действовавших в каждом случае факторов задним числом можно - и должно - выявить обоснованность совершившегося; это важно для понимания истории и поучительно для оценки вариантов ее продолжения.
В некоторых ситуациях состояние общественного мнения (не всегда вo время понимаемое) способно предопределять будущее развитие событий. Дискредитация и падение М. Горбачева казались событиями невероятными по стандартам советской политической жизни. Однако опросы 1990-1991 гг. показывали, что общественное мнение к этому было готово. Правда, реальной действующей силой был не расклад мнений, а распад властных институтов. Масштабы провала правительственных сил на выборах в декабре 1993 г. были неожиданно велики, но тенденция, приведшая к возрождению компартии и утверждению такой странной политической структуры, как ЛДПР, наблюдалась - в том числе и по нашим опросам - раньше.
Наиболее богатым на неожиданности (и для исследователей, и для всех, кто смотрел на события в стране через призму десятилетней давности) оказался, видимо, 1999 год. Непопулярная ранее чеченская кампания "вдруг" получила массовую поддержку, а никому не известный чиновник внезапно превратился в сверхпопулярного лидера. Обе перемены, как известно, были довольно тщательно подготовлены на аппаратном и политрекламном уровнях; отсюда распространенное представление о триумфе политических технологий над политикой и общественным мнением. Это не совсем так: общественное мнение приняло заготовленные для него варианты политики и персоналий, не только уступая массированному давлению, но и потому, что заранее было к этому готово.
Вспомним, что массовое неприятие "первой" чеченской войны 1994-1996 гг. никогда не превращалось в осознанное и, тем более, организованное сопротивление. Относительно небольшая часть общества резко возражала против самой попытки решать национально-политические проблемы с помощью военной силы, значительно чаще вызывали возмущение бездарная организация акции и тяжелые потери. Провал операции многими воспринимался как национальное унижение, к этому добавились неспособность и нежелание федеральных властей использовать передышку после соглашений 1996-1997 гг. для налаживания мирной жизни в Чечне. Поэтому для воинственной мобилизации общественного мнения осенью 1999 г. оказалось достаточным вбросить в него подозрение в "гексогенном" терроризме.
Фамилию нового лидера до сентября 1999 г. в стране почти никто не знал, но его роль уже была достаточно хорошо "прописана" в общественном мнении - роль человека, который пообещает стабильность и порядок, благополучие гражданам и престиж стране. (Расчеты разных групп ближайшего окружения и политической элиты были более сложными, но сейчас не о них речь). В результате - новый стиль правления как долгожданная неожиданность.
Не в меньшей мере был подготовлен - и обречен на двусмысленность - в общественном мнении "проамериканский" поворот В. Путина осенью 2001 г. Безуспешность попыток противодействия акциям НАТО и расширению влияния этого блока, а также стремление ослабить западную критику своей чеченской политики вынудили российского президента заявить о поддержке антитеррористического похода администрации Дж. Буша. Как показали опросы, этот курс демонстративно, хотя далеко не безоговорочно, поддержан большинством населения России. В общественном мнении, как и в политической и военной элите, вызывает резкое неприятие влияние "западных" ценностей и образцов демократии на нашу жизнь. Хорошо организованный через политрекламу по ничтожному поводу "спортивный" скандал февраля - марта 2002 г. показал, насколько сильны в обществе традиционные стереотипы врагов, направленные против новых партнеров.
Выбор фаворитов
За минувшие 15 лет признанными "лидерами общественного мнения" неизменно оказывались первые лица государства или их вероятные конкуренты: М. Горбачев, Б. Ельцин, А. Лебедь, Е. Примаков, В. Путин. Конечно, представление о том, что общество "выбирает" себе подходящих фаворитов - иллюзия; претенденты на эту роль подбираются в верхах (или около них), а массе предлагается лишь принять определенную кандидатуру. Мы сейчас хорошо знаем, что общественное мнение в стране очень консервативно, его основные ожидания и установки изменяются редко и медленно. Пожалуй, за эти годы произошла, притом не сразу, только одна принципиальная перемена в общественных ожиданиях от лидера: желание перемен (Горбачев, "ранний" Ельцин) сменилось надеждой на стабилизацию, возвращение утраченной уверенности ("поздний" Ельцин, теперь Путин). Причем речь шла прежде всего об ожиданиях и расчетах правящей элиты - или, еще yже, правящей "команды", - представляющей свои интересы как общественные.
Изменение отношения к лидерам означало поэтому не перемену общественных "вкусов", а переоценку способности различных деятелей реализовать данные ожидания. На массовый выбор действуют в таких ситуациях масс-коммуникативное и прямое "технологическое" давление, а также усталость, апатия, разочарования. На региональном уровне (городов, областей) здесь иногда происходят и незапланированные повороты, которым центральная власть не может или не решается помешать. В общегосударственных масштабах такая ситуация (наподобие первых в России президентских выборов 1991 г.) - просто невообразима.
Инерционность общественного мнения находит свое выражение также в том, что избранный фаворит как бы наделяется определенным ресурсом непогрешимости - ему довольно долго прощают многие ошибки и промахи. Это относилось к Б. Ельцину в начале его общероссийской карьеры (1989-1991), сейчас это относится к В. Путину.
Кризисы доверия: механизмы и последствия
Не следует упускать из виду, что сама возможность публично поставить под вопрос доверие к лидеру, правительству, политическому курсу - один из признаков реального преодоления советского стиля безоговорочного "одобрям-с". Всем лидерам последнего периода, начиная с М. Горбачева, приходится с такими ситуациями сталкиваться - и искать свои способы с ними справиться.
Горбачев, как можно полагать, рассчитывал - и ошибочно - на то, что соединяя должности генсека и популярного президента, он сможет выйти из любого кризисного положения. На деле ему пришлось утратить как старые, так и новые властные рычаги, а также массовое доверие (после ухода Б. Ельцина со сцены общественное мнение опять видит главного виновника бедствий последних лет в зачинателе перестройки). Б. Ельцин в критические для себя моменты - и в 1993 и в 1996 гг. - с переменным успехом апеллировал к собственному имиджу непримиримого противника коммунистической системы. У В. Путина явно нет ни желания, ни возможностей обращаться к подобным средствам исторического происхождения, поэтому характерные для стиля его руководства способы преодоления постоянно возникающих кризисных ситуаций различного масштаба - обнаженно технологичны, часто выглядят импровизациями, влияние которых на общественное мнение поучительно и важно с исследовательских позиций.
Первый из крупных кризисов доверия к власти при нынешнем президенте связан с катастрофой подводного крейсера "Курск" в июле 2000 г. К этому моменту уже стали очевидными неудачи нового похода в Чечню, а также прокурорских наскоков на олигархов и первых попыток укротить самовластье губернаторов конструированием "вертикали" власти. Гибель корабля вывела на поверхность общественного внимания сложный узел проблем политического и общественного контроля над оборонной сферой. За собственные ошибки в дни катастрофы президент поплатился заметным, хотя и кратковременным, падением собственного рейтинга в общественном мнении. Чтобы загладить промах, ему пришлось пойти на рискованную встречу с семьями погибших моряков и не менее рискованные - уже для бюджета - обещания поднять затонувшую подлодку. Выполнив их, В. Путин спас собственный рейтинг и смог избежать публичных разборок с военно-морским руководством, ограничившись несколькими почетными адмиральскими перемещениями. В обществе, по опросным данным, сохранилось убеждение, что "власти" так и не сказали народу правду о случившемся, но фигура президента от упреков была спасена.
Второй политический кризис общенационального масштаба разразился вокруг трагической ситуации с захватом террористами заложников в московском ДК на Дубровке в октябре 2002 г. и последовавшим штурмом здания. Власть и общество, президент и спецслужбы, политтехнологии в информационном пространстве, Россия и Чечня, поиски нового места страны в мировых катаклизмах - все эти линии как бы сошлись в одной критической точке событий вокруг заложников. Причем в данном случае очевидна непосредственная ответственность президента за каждое решение, дистанцирующий маневр невозможен. Поэтому, видимо, и выбран был самый простой и рискованный силовой вариант действий, демонстративно отвергнут любой намек на политический выход из ситуации - как на Дубровке, так и в Чечне. Отсюда и затянувшая пауза даже в постановке вопроса об ответственности органов правопорядка. И необходимость "платить" Западу за его сдержанность в критике - как молчаливым согласием на дальнейшее расширение НАТО, так и одобрением ультиматума Ираку. Отсюда же, естественно, поиски виновных в бесконтрольных СМИ. Пока налицо только один результат - углубление политического тупика в Чечне.
На фоне замедления темпов экономического роста в общественном мнении стали заметны тревожные ожидания чего-то, подобного дефолту 1998 г. Нельзя исключать и возможность перехода подобного кризиса в политическую плоскость. Но на этот случай, скорее всего, может пригодиться уже действующий в общественном мнении механизм разделения ответственности; показательный пример - президент считается ответственным за повышение зарплат и пенсий, а правительство и премьер - за рост цен.
Заложники собственных рейтингов
Воздействие избирательных и рекламных технологий, а также прямого административного давления на состояние общественного мнения, на исход электоральных кампаний в последние годы - чрезвычайно велики. В принципе, объяснение этому довольно несложно: развитие технических, технологических, психотехнических и т.п. средств "массового поражения" происходит в наших условиях значительно быстрее и легче, чем формирование зрелого общественного мнения и гражданского сознания, способных оказывать действенное сопротивление влиянию таких средств. (Можно провести некоторую аналогию с калечащим воздействием новейших электронных соблазнов на незрелую подростковую психику). Но кажущийся триумф "технологий" над политикой и обществом уже сейчас имеет свою обратную сторону.
Дело прежде всего в том, что лидеры, обязанные своей карьерой высокому уровню общественного доверия, неизбежно попадают в "наркотическую" зависимость от собственных рейтингов, как бы последние ни были получены и преподнесены. Наиболее очевидный пример "социологической" карьеры в отечественной политической жизни - восхождение В. Путина, за которым не было никакой политической биографии и институциональной опоры, к вершинам популярности и (формально, после этого) к вершине власти. В итоге, уже обладая всеми возможными в наше время властными рычагами, президентская команда вынуждена тревожно вглядываться в малейшие колебания уровней доверия и поддержки по данным различных социологических служб. "Рейтинги" становятся орудием внутриаппаратных интриг и средством влияния на лидеров со стороны их собственной обслуги. (Существуют подозрения, что время от времени в поле политического внимания кем-то вбрасываются намеренно сфальсифицированные сведения о резком падении этих уровней; скорее всего это делается для давления на принятие определенных решений.) Опасаясь падения своей популярности, носители высших властных полномочий не решаются на действия, которые могли бы привести к снижению массовой поддержки; поэтому столь часто получают предпочтение отработанные и неэффективные варианты политических акций.
Ожидания и упреки
На всем протяжении нашей работы политические элиты и оппозиционные круги, сторонники различных партий постоянно ожидают от изучения общественного мнения "удобных" для себя результатов; не получая их - осыпают исследователей упреками в необъективности. Наличие такого силового поля вокруг исследований - одно из свидетельств неразвитости, примитивности общественно-политического механизма и практически всех действующих в нем сил. Это, конечно, мешает все еще незавершенному превращению "ремесла" изучения общественного мнения в серьезную научную дисциплину.
Сейчас ясно, что нынешний переломный, "переходный" период отечественной истории обещает стать самым долгим и, возможно, наиболее сложным за последние сто с лишним лет. Между тем, бурная история никого в стране не научила действовать с расчетом на дальнюю перспективу. Попытки возрождения авторитарных традиций сегодня одним представляются неизбежным условием порядка или даже прогресса, другим - признаком крушения надежд на демократическое развитие. Метания от одной крайности к другой, от восторженных надежд к мрачному отчаянию издавна были отличительной и огорчительной чертой самой просвещенной части российского общества. От этого всегда страдала "середина", т.е. работа над материалом и над собственными ошибками. Исследователи, в том числе занятые изучением общественного мнения, на такие метания не имеют права. Как не имеют право утешать себя общество, политически активная его элита или разочарованная демократия наивными иллюзиями скорых поворотов и счастливых перемен. Исследователи имеют в качестве своей обязанности серьезную и сложную профессиональную работу по изучению общества, в котором живем и которое должны научиться понимать.
