Известный перуанский писатель Марио Варгас Льоса размышляет отом, почему Латинскую Америку так долго преследуют нищета,экономический застой и сменяющие друг друга диктаторские режимы. По егомнению, основными препятствиями на пути латиноамериканских стран кпроцветанию и стабильности являются недоверие к инcтитутамгосударственной власти, ограниченный доступ к культурным ценностям иложные масовые представления о либерализме.
Материал опубликован на сайте проекта InLiberty.ru. Впервые: Llosa M.V. Why does Latin America fail? // Cato Policy Report. vol. 25. № 1 (2003. January–February)
Когда я приехал в Испанию в 1958 году, я часто слышал, как местныежители говорили: «Испанцы не готовы к демократии. Если Франко не будет,начнется хаос, а, возможно, даже новая гражданская война». Естественно,все вышло совсем по-другому. Диктатура пала, в стране произошелобразцовый, можно даже сказать, замечательный, переход к демократии,которая с тех пор успешно развивается. Основные политические силысмогли придти к консенсусу, что обеспечило стабильность, крайне нужнуюдля страны в то время, и до сих пор позволяет испанцам успешнопротиводействовать всем попыткам мятежа или государственногопереворота. Никто не отрицает, что феномен Испании — это одна изсовременных историй со счастливым концом. Немаловажную роль в успехеэтого процесса сыграло то, что громадное большинство испанцев, которыепридерживались различных политических взглядов, сумели проявитьвзаимную корректность и придти к взаимопониманию, которое жизненнонеобходимо для работы государственных институтов и развития нации.
Почему этого не происходит в Латинской Америке? Почему наши попыткимодернизации снова и снова терпят неудачу? Я думаю, что процессразвития, продвижения цивилизации вперед должен проходить одновременнов областях экономики, политики, культуры, а также этики и морали. ВЛатинской Америке наблюдается повсеместный недостаток доверия кинститутам власти со стороны громадного большинства людей, и это однаиз причин того, почему эти институты терпят неудачу. Государственныеинституты не могут успешно работать в стране, если граждане этогогосударства в них не верят и, даже наоборот, видят в них не гарантиюсвоей безопасности, правосудия, справедливости, а нечто абсолютнопротивоположное.
Позвольте мне рассказать вам о некоторых своих наблюдениях. Проживкакое-то время в Англии, я неожиданно осознал, что со мной происходитчто-то странное. Дело в том, что я совсем не испытывал нервозности,проходя мимо полицейского. Находясь в Перу, наоборот, я всегданервничал в присутствии полицейского, как будто этот полицейский вкакой-то мере представлял для меня опасность. В Англии полиция никогдане рождала во мне чувства недоверия или внутреннего беспокойства. Можетбыть, дело было в том, что там полицейские не носят оружия, или японимал, что они просто исполняют общественную службу. Похоже, онисовсем не стремились воспользоваться своей властью, ощущение которойдает ношение униформы, резиновой дубинки или пистолета. В Перу, как вбольшинстве стран Латинской Америки, люди имеют все основаниятревожиться и ощущать беспокойство, когда они встречаются с человеком ввоенной форме, так как с большой долей вероятности носитель этой формыиспользует ее не для защиты граждан своей страны, а для того, чтобывымогать у них деньги. Что характерно для полиции этих страна,относится и ко всем другим институтам государственной власти. Вконечном итоге, положение вещей таково, что эти институты просто немогут нормально функционировать, ведь им не хватает одной элементарнойвещи, которая лежит в основе любого демократического общества. Этодоверие к государственным институтам со стороны граждан страны, которыеубеждены, что эти институты существуют для того, чтобы гарантироватьбезопасность, правосудие и цивилизованное развитие. В этом и кроетсяодна из причин того, почему реформы, которые мы пытаемся провести встранах Латинской Америки, раз за разом терпят неудачу. Бразильскийэкономист Пауло Рабелло (Paulo Rabello) отмечал, что большинство измиллионов людей, поддержавших Лулу (Lula) на президентских выборах,вовсе не голосовали за социализм. Они голосовали за нечто, отличающеесяот существующей системы, и воплощением этого «нечто» служилихаризматические лидеры и потоки демагогии.
Кое-что подобное произошло, например, и в Венесуэле. Это обладающеегромадным экономическим потенциалом государство, которое могло бы статьочень богатым и обеспечить своим гражданам высочайший уровень жизни,вместо этого вынуждено бороться с жестоким кризисом, а возглавляет егограндиозный демагог, который действительно может разрушить страну.Конечно, команданте Чавес (Chavez) пришел к власти совсем не случайно.За него проголосовало подавляющее большинство граждан Венесуэлы,которые были недовольны и даже возмущены той демократией, которую ониимели. Однако этот строй только назывался демократией, ведьгосударственная система была чудовищно поражена коррупцией, что лишалобольшинство граждан возможности реализовать свои надежды и мечты, в товремя как меньшинство, окопавшееся у власти, обогащалось невиданнымитемпами. Как могут работать в такой ситуации либеральные реформы,которые мы поддерживаем и продвигаем, пусть мы и знаем, что ониявляются самым эффективным путем развития для страны?
Плохо проведенные реформы часто оказываются хуже полного отсутствияпреобразований, и Перу является наглядным примером такой ситуации. Вовремя диктаторского правления Фухимори (Fujimori) и Монтесиноса(Montesinos) в период с 1990 по 2001 год мы, казалось, наблюдалипроведение радикальных либеральных реформ. В Перу было приватизированобольше государственных предприятий, чем в любой другойлатиноамериканской стране. А что получилось в результате приватизации?Государственные монополии превратились в монополии частные. Почемувласти проводили приватизацию? Отнюдь не по тем причинам, по которымэто необходимо делать. Мы, либералы, поддерживаем приватизацию, потомучто она обеспечивает конкуренцию, а конкуренция способна улучшитькачество продукции и услуг, снизить цены и дать возможность иметьчастную собственность тем, у кого ее никогда не было, как это былосделано в развитых странах западной демократии. Именно к этому привелпроцесс приватизации, например, в Великобритании, где в результатереформ частная собственность была широко распределена между акционерамии работниками приватизированных компаний. В Перу же преобразованияслужили интересам определенной группы людей и позволили обогатитьсякучке промышленников, владельцев компаний и тем, кто находится увласти.
Почему перуанцы должны верить нашим утверждениям о том, чтоприватизация необходима для развития нации, если для них этот процессозначал, что министры правительства президента Фухимори чудовищнообогатились, а компании, принадлежавшие министрам или связанным с нимилюдям, были единственными, получившими огромные льготы в годы егодиктатуры? Именно по этой причине, когда политические демагоги говорят,что «приход к власти неолибералов является катастрофой для Перу идругих стран Латинской Америки», обманутые и эксплуатируемые люди имверят. Дело в том, что этим людям нужен козел отпущения, кто-то, когоможно обвинить в том, что все так плохо, и поэтому они ненавидят нас,«неолибералов».
Правительство Алехандро Толедо (Alejandro Toledo) попыталосьприватизировать несколько компаний, находящихся в Арекипе (Arequipa),городе, где я родился. Толпы местных жителей вышли на улицы, вытащиливсе булыжники из мостовых, построили баррикады и остановилиприватизацию. Если посмотреть на эту проблему, вооружившись цифрам,карандашом и бумагой, ситуация выглядит глупостью, даже полнейшимбезумием. Компании, подготовленные для приватизации, не служили никакойцели, просто не выполняли тех функций, которые им доверили. Они былинастоящими паразитами на теле общества и государства, т.е. простыхперуанцев, а бельгийские фирмы, выигравшие тендер на приобретение этихфирм, собирались вложить в них свои капиталы и обосноваться в Арекипе.Более того, они были готовы сделать дополнительные инвестиции в другиегородские проекты и принести тем самым пользу всему городу, однаколюди, которых в течение десяти лет правления Фухимори, якобыпроводившего либеральные реформы, постоянно обманывали, не поверили ниодному из этих обещаний.
Именно такие процессы происходят в большинстве латиноамериканскихстран. Предпринятые в этих государствах преобразования по своей сутивовсе не были либеральными, они представляли собой карикатуру налиберальные реформы. Мы с вами понимаем это, однако этого не знаетплохо информированная общественность: многие люди заняты лишь суровойборьбой за выживание, так как страны Латинской Америки стали гораздобеднее за последние три десятилетия, что для меня очень грустноконстатировать. Некоторые из этих стран в своей бедности опустились дочудовищного уровня, буквально дошли до полной нищеты.
В конце 2001 года мне довелось посетить место под названием ТрапецияАнд (Andean Trapeze) в районе Айякучо (Ayacucho). Эта область,традиционно очень бедная, сильно пострадала в годы террора. Я много разпроезжал через нее в период между 1987 и 1990 годами, и меня искреннеужасала нищета ее жителей. Уж каким бедным и нуждающимся я помнил этотрайон, но ситуация во время моего последнего визита оказалась намногохуже. Как и все остальные регионы Перу, этот раон был доведен до нищеты— в то самое время, когда группа настоящих бандитов, окопавшихся увласти, обогатилась сверх всякой меры. Поэтому, когда мы говорим оразвитии, мы не должны сосредотачиваться только на серии экономическихреформ, которые позволят запустить производительные силырассматриваемой нами страны, увеличить ее экспорт и обеспечитьвхождение этого государства в процесс модернизации. Нет, то развитие,которое нам нужно, должно происходить одновременно в разных сферахобщественной жизни. Наряду с повышением темпов роста и производственныхпоказателей оно должно обеспечить, чтобы неработающие сегодня институтыгосударственной власти начали, наконец, функционировать, чтобы онипользовались доверием со стороны населения благодаря общности ихинтересов с гражданами страны. Именно такое положение дел помогаетинститутам власти эффективно работать в демократическом обществе. Всегоэтого мы не имеем в Латинской Америке, и именно это является одной изпричин неудачи экономических реформ в латиноамериканских странах, дажеесли эти реформы хорошо спланированы и проведены.
Карлос Альберто Монтанер (Carlos Alberto Montaner) однажды сделалзаявление, которое, по моему мнению, является абсолютно правильным. Онсказал, что нам необходимо сделать политику чище. Страны не могутразвиваться, если те люди, которые находятся у власти, или те, ктонаделен политическими полномочиями и обязанностями, похожи на такихлидеров, как Алеман (Aleman) (Никарагуа), Чавес (Венесуэла) илиФухимори (Перу). Эти политики идут во власть с такой же целью, с какойворы влезают в чей-нибудь дом. Они входят в правительство, чтобыграбить население, воровать общественные средства и обогащатьсянаиболее быстрыми и циничными способами. Как же в таком случае политикаможет стать привлекательной сферой деятельности для людей, имеющихидеалы? Естественно, молодежь рассматривает политику в качествесредства грабежа. Единственный способ очистить эту сферу деятельности,заключается в том, чтобы ввести в политику порядочных людей, которые неворуют, делают то, что обещают, и не лгут или лгут только самуюмалость, так как некоторая ложь, возможно, является здесь неизбежной.
Мне много раз задавали вопрос: «Есть ли лидер в Латинской Америке,которым вы восхищаетесь?» Я всегда называю одно и то же имя, которое, ябоюсь, многие из вас никогда не слышали или уже позабыли — президентСальвадора Альфредо Кристиани (Alfredo Cristiani), находившийся увласти с 1989 по1994 год. Этим человеком я искренне восхищаюсь, но онбыл не политиком, а скорее предпринимателем. Будучи бизнесменом,Кристиани решил пойти в политику в ужасное, трагическое для странывремя, когда военные и повстанцы убивали друг друга на улицахСан-Сальвадора, а убитых, пропавших без вести и подвергающихся пыткамлюдей невозможно было сосчитать. Именно в этот момент Кристиани,глубоко порядочный, но отнюдь не харизматический человек, вообщенепохожий на сильную личность в латиноамериканском понимании, и к томуже плохой оратор, решил бороться за власть. Он выиграл выборы и получилконтроль над правительством. Он правил не как харизматик, а вдумчиво иосмотрительно, и оставил страну в лучшем положении, чем она была донего. Возможно, это не так много, однако такой курс стал почтиуникальным достижением. Когда Кристиани вошел в правительство, людиубивали друг друга на улицах столицы Сальвадора, и количество убитыхбыло невозможно сосчитать, а когда он ушел в отставку, повстанцы иправительство подписали, наконец, мирное соглашение, лидеры повстанцеввыдвинули свои кандидатуры на выборы в органы власти, попросили людей оподдержке и вошли в парламент. С тех пор в стране воцарился мир.Сегодня Сальвадор — это государство, которое, по выражению Монтанера,медленно движется вперед, однако это реальный прогресс, так как странавсе же делает успехи во многих областях одновременно. Вот, что намнужно в странах Латинской Америки. Нам необходимы порядочные люди,похожие на Кристиани, бизнесмены, профессионалы, которые решили прийтии очистить от грязи эту погрязшую в безнравственности и коррупции сферудеятельности, которая, к сожалению, и является нашей политикой.
Другим фундаментальным аспектом общего развития является развитиекультуры. К сожалению, культура в Латинской Америке — это, занекоторыми исключениями, привилегия меньшинства, а в некоторых случаяхдаже крохотного меньшинства. Люди, живущие на южноамериканскомконтиненте, обладают огромными творческими способностями, они дали мирувеликих музыкантов, художников, поэтов, писателей и мыслителей, однаков действительности доступ к культуре в наших странах имеет тольконезначительно малая часть населения, а большинство граждан отлучено отнее. На таком фундаменте нельзя построить подлинную демократию иработающие институты власти, невозможно проводить либеральные реформы,которые способны принести творческой и производительной части населенияте результаты, которых они заслуживают. К несчастью, этого не осознаютв Латинской Америке. Культура рассматривается теми, кто знает о еесуществовании, как отдельный мир, какое-то увлечение, некое возвышенноеподобие занятия, которому предаются на досуге, а совсем не то, чем онаявляется на самом деле, т.е. основным инструментом развитияспособностей принимать трезвые решения в личной и семейной жизни,профессиональной деятельности и, в первую очередь, в сфере политики,когда настанет момент, требующий моментальной реакции.
Культура представляет собой защиту от демагогии, защиту от ужасныхошибок, заключенных в неправильном выборе. К сожалению, на этом фронтене делается практически ничего. Будучи в более самокритичномнастроении, я бы мог сказать, что это мы почти ничего не делаем в этойсфере, понимая под «нами» либералов. Для наших либеральных институтов,весьма полезных для общества и основанных на идеалах, инаучно-исследовательских центров культура до сих пор не числится средиприоритетов. Такой подход является ошибкой, причем очень серьезной.Культура — это фундаментальное понятие, потому что она позволяет прийтик единому мнению, к консенсусу. Именно это обусловило появление таких,часто приводящихся в пример феноменов, как Испания и Чили.
Сейчас я хотел бы остановиться на феномене Чили в связи с некоторымивысказываниями Эрнана Бучи (Hernan Buchi), моего друга, умного человекаи политического деятеля, который, работая в качестве министра вчилийском правительстве, смог провести несколько эффективных идостойных восхищения реформ. Чили — это уникальная для историиЛатинской Америки страна, ее уникальность заключается в том, чтовоенная диктатура в лице режима генерала Пиночета сумела добиться тамнекоторых успехов в экономике. Пиночет позволил либеральным экономистампровести хорошо продуманные функциональные реформы. Я был рад за Чили,и я всегда упоминаю эту страну, однако она не является достойнымподражания примером: подлиный либерал никогда не сможет оправдатьдиктатуру. Это понимать очень важно. Феномен Чили — это счастливыйслучай, очень благотворный для страны. Однако многие латиноамериканцыжелают сделать этот счастливый случай моделью для собственной страны.Они не устают повторять, что для успешного развития им необходим новыйПиночет. Своей популярностью Фухимори в огромной степени был обязантому, что многие перуанцы увидели в нем подобие Пиночета. Это являетсязаблуждением — история, конечно, знала счастливые случаи, однакофундаментальная истина заключается в том, что диктатура никогда не былаподходящим решением для тех проблем, которые существуют в странахЛатинской Америки. Все диктаторы, с одним исключением, представленнымЧили, только усугубляли проблемы, которые, по их словам, они собиралисьразрешить — застой, истощение экономики или крах институтовгосударственной власти. Диктатуры внесли самый большой вклад вформирование политического цинизма, который, возможно, представляетсобой самую заметную характеристику латиноамериканских стран. Длягромадного большинства местных жителей политика — это искусствообогащаться, искусство грабежа. Люди верят в это, потому что напротяжении большей части своей истории они жили именно в такихусловиях, и в этом виноваты диктатуры. Они сделали коррупциюестественной формой правления и, таким образом, создали то циничноеотношение к политике, которое мешает странам Латинской Америки успешноразвиваться сегодня.
Я думаю, что для нас, для либералов, каковыми, с моей точки зрения,все мы и являемся, очень важно координировать наши усилия иобмениваться информацией, ведь на данном этапе истории либерализмподвергается нападкам со стороны многих людей, понимающих егонеправильно. Многие, иногда очень добропорядочные, гражданерассматривают его, как идеологию, враждебную прогрессу исправедливости. Для них либерализм стал синонимом эксплуатации,стремления к наживе и безразличного, даже циничного отношения к нищетеи дискриминации. Мы знаем, что такой взгляд является не тольконеточным, но и чудовищно несправедливым по отношению к философскойдоктрине, которая лежит в основе любого прогресса в политической,экономической или культурной области, когда-либо достигнутогочеловечеством. Либерализм является традицией, которая нуждается взащите не только потому, что мы должны уважать истину. Ведь мы живем вочень сложный момент истории, когда прогресс и цивилизация находятсяпод угрозой.
