 |  | Фонд «Общественное мнение» |
119421, Москва, ул. Обручева, д. 26, корп. 2; тел.: (495) 745-8765, 936-4118; факс: (495) 745-8903, 936-2015; e-mail: fom@fom.ru | ||
Сообщения об успехе британских спецслужб, предотвративших серию терактов в самолетах, не прошли мимо российского обывателя. Две трети наших сограждан (60%) знают или что-то слышали об этом событии. Более половины из них (32% от выборки в целом) полагают, что спецслужбам действительно удалось предотвратить крупный теракт, но каждый шестой (11% от выборки в целом) считает, что "сообщения спецслужб не соответствуют истине и что такой теракт на самом деле не планировался".
Одним респондентам информация – как о масштабе планировавшегося теракта, так и о том, что спецслужбам удалось столь эффективно его предотвратить – просто представляется неправдоподобной: "реально так гладко и быстро быть не может"; "10 самолетов взорвать – как-то не верится"; "Америка не может двух террористов поймать – а тут сразу десять" (3% от всех опрошенных).
Другие подозревают, что сообщение о предотвращенных терактах – это пиар-акция спецслужб: "престиж полиции хотят поднять"; "придумали, чтобы привлечь к себе внимание"; "рисуются" (3%).
Надо сказать, что этот информационный повод мало повлиял на оценку россиянами ситуации с терроризмом в целом. Половина опрошенных (51%) полагают, что за последнее время мировой терроризм стал сильнее, еще треть (30%) считают, что он по крайней мере не ослабевает – остается таким, каким был. Лишь 9% респондентов уверены, что в последнее время международный терроризм стал слабее, чем был раньше. Мы выясняли мнения россиян на этот счет год назад (в начале сентября 2005 года), и тогда распределение ответов было идентичным нынешнему.
Следует заметить, что, несмотря на преобладающее мнение об усилении международного терроризма, большинство россиян (53%) полагают, что победить его все-таки можно. Впрочем, значительная доля опрошенных – 30% – придерживается противоположной точки зрения.
По мнению трех четвертей россиян (72%), крупные теракты, подобные тем, что произошли в Нью-Йорке, Мадриде и Лондоне (год назад), могут произойти и сегодня. Причем около половины респондентов (47%) полагают, что такие теракты с равной вероятностью могут случиться и в Европе, и в Америке, и в России; 6% опрошенных считают, что они наиболее вероятны в России, 7% – что в Европе, 11% – что в Америке.
Каждый четвертый опрошенный думает, что вероятность совершения крупных терактов, подобных случившимся в Нью-Йорке, Мадриде и Лондоне, сегодня увеличивается, каждый десятый – что она уменьшается; остальные либо полагают, что в этом отношении ничего не меняется (42%), либо затрудняются с ответом.
Полагающие, что угроза растет, чаще всего говорят, что террористические организации усиливаются, осваивают новые технические средства, что их лидеры остаются безнаказанными; некоторые связывают рост вероятности терактов с политикой США и противостоянием западного и мусульманского миров. Те же, кто полагает, что опасность в последнее время уменьшается, аргументируют свою точку зрения, ссылаясь на успехи спецслужб в борьбе с террористами и международную координацию усилий в деле противодействия терроризму.
Петр Бавин
В этом опросе мы поинтересовались мнением россиян о работе одного из институтов системы российского здравоохранения – службы "скорой помощи".
За последние два-три года 54% наших сограждан пользовались услугами этой службы – вызывали "скорую" для себя или для других людей. Две трети из них (35% по выборке в целом) говорят, что медики приехали быстро, 17% утверждают, что "скорую" пришлось ждать долго, а 2% – что она вообще не приехала. Судя по результатам опроса, "быстро" в представлении россиян – это когда между вызовом и приездом специалистов проходит не более получаса; "долго" – когда период ожидания "скорой" затягивается от получаса до часа или превышает 60 минут (считают долгим ожидание, продолжающееся менее получаса, сравнительно немногие).
| Все опрошенные | "Скорая помощь" приехала быстро | "Скорой помощи" пришлось ждать долго | |
| Вопрос: "Сколько времени прошло между вызовом «скорой помощи» и ее приездом?" | |||
| Менее 15 минут | 15 | 43 | 0 |
| От 15 до 30 минут | 20 | 50 | 14 |
| От 30 минут до часа | 11 | 5 | 57 |
| Более часа | 5 | 0 | 28 |
| Затрудняюсь ответить | 1 | 3 | 1 |
Две трети вызывавших "скорую" для себя или для других (31% по выборке), получили помощь на месте, в трети случаев (18% по выборке) врачи госпитализировали пациента (респондента или того, к кому он вызывал врачей).
Три четверти из тех, кто прибегал к услугам "скорой помощи" (или 37% по выборке), остались довольны качеством медицинского обслуживания, четверть (13% по выборке) – не довольны. При этом платить за услуги "скорой помощи" подавляющему большинству обращавшихся не приходилось – ни официально, ни неофициально. Только 1% россиян официально заплатили за вызов и оказание помощи (возможно, эти граждане пользовались коммерческой "скорой помощью"), и еще 3%, по их словам, неофициально заплатили за услуги медиков; примечательно, что в Москве таковых гораздо больше – 14%.
Образ сегодняшнего врача "скорой помощи", сложившийся в сознании россиян, в целом позитивен, особенно на фоне образа врачей вообще. Так, по отзывам 27% россиян, специалисты "скорой" работают хорошо или даже отлично (среди пользовавшихся их услугами таковых 33%); почти в полтора раза меньше полагающих, что врачи работают "плохо" или "очень плохо" (18%, а среди пользовавшихся их услугами – 24%); 33% ставят их работе оценку "удовлетворительно" (35% среди пользовавшихся услугами). Для сравнения: когда речь шла о врачах в целом (в ходе опроса, проведенного 22–23 июля 2006 г.), доли соответствующих оценок составили 18%, 33% и 35% – то есть позитивных отзывов было почти в полтора раза меньше, чем негативных.
Более трети опрошенных (36%) убеждены, что врачи "скорой помощи" обладают высокой квалификацией (среди пользовавшихся их услугами – 42%), в полтора раза меньше тех, кто считает уровень их квалификации низким (28% или 34% соответственно). Сходным образом распределились и суждения об отношении работников "скорой" к пациентам: 44% участников опроса уверены, что врачи этой службы внимательны и отзывчивы (среди пользовавшихся их услугами – 50%), в полтора раза меньше – что невнимательны, равнодушны (31% или 36% соответственно). По этим параметрам фигура врача "скорой помощи" опять предстает в более выгодном свете, нежели фигура современного российского врача вообще: последнего, по данным опроса 22-23 июля 2006 г., называют квалифицированным специалистом существенно реже, чем неквалифицированным (34 и 45% соответственно), отзывчивым и внимательным – реже, чем равнодушным (30 и 56%).
Судя по данным опроса, россияне ощущают нехватку экстренной медицинской помощи – 47% опрошенных убеждены, что там, где они проживают, машин "скорой" сегодня недостаточно (особенно часто об этом говорят жители сел – 59%), вдвое меньше респондентов (23%) полагают, что машин этой службы в их населенном пункте достаточно (а чаще всех об этом говорят москвичи – 40%). Еще больше россиян (56%) говорят о том, что машины "скорой" сегодня недостаточно оснащены медицинским оборудованием, необходимым для диагностики и оказания срочной помощи, и только 9% уверены в обратном.
Людмила Преснякова
Более половины опрошенных – 58% – утверждают, что любят посещать музеи; доля тех, кто в музеи ходить не любит, составляет треть от выборки – 31%. Как и следовало ожидать, пристрастие к хождению по музеям напрямую связано с уровнем образования – в группе людей с высшим образованием уверяют, что любят музеи, 79% респондентов. Чаще других говорят, что им нравится ходить в музеи, жители мегаполисов и других больших городов – соответственно 70 и 68%, а также люди с относительно высокими доходами – 67%. Интерес к музеям гораздо более распространен среди женщин, чем среди мужчин (любят посещать их 65% первых и только 51% вторых). А вот возрастных различий здесь не обнаружилось: молодым нравится ходить в музеи в той же мере, что и людям среднего возраста и пожилым.
Участников опроса, которые любят посещать музеи, а также тех, кто затруднился определить свое отношение к этому виду культурного досуга, попросили сказать, какие музеи им наиболее интересны. Для ответа предлагалась карточка, количество ответов не ограничивалось. Как выяснилось, больше всего россиян привлекают исторические, краеведческие, музеи (эту позицию отметили 48% опрошенных), а также музеи художественные (36%). Значительно реже респонденты говорили об интересе к домам-музеям известных людей или к этнографическим музеям, музеям народного быта (16% и 11% соответственно). Музеи естественной истории и тематические музеи (утюга, куклы, автомобилестроения и т.д.) отметили по 7% опрошенных, политехнические музеи – 4%.
Несмотря на декларируемый интерес к музеям, большинство россиян бывают в них нечасто. В течение последнего года посещали музеи только 11% опрошенных. 10% участников опроса последний раз были в музее год-два назад, 8% – два-три года назад, еще 8% – три-пять лет назад. Пятая часть респондентов (19%) последний раз посещали музей от пяти до пятнадцати лет назад, а 42% опрошенных говорят, что за последние пятнадцать лет не были в музеях ни разу.
Надо полагать, посещаемость музеев отчасти связана с их доступностью (данные подтверждают это предположение – чаще бывают в музеях жители мегаполисов и крупных городов). Но только 16% опрошенных сказали, что в их городе (или ближайшем районном центре) музеев нет совсем. По словам 49% опрошенных, рядом с ними музеев мало, а по словам 23% – много.
* * *
Кража экспонатов из запасников Эрмитажа стала для россиян довольно заметным событием: 43% опрошенных знают о ней, еще 31% – что-то слышали (впервые услышали о громкой краже в ходе опроса 24% респондентов).
Реакция участников опроса на известие о краже экспонатов из Эрмитажа неоднозначна.
Треть опрошенных (35%) говорят, что переживают по поводу этого события, принимают его близко к сердцу. Объясняя причину такого своего отношения (соответствующий вопрос задавался в открытой форме), эти респонденты говорили, что похищенные экспонаты – это народное достояние ("все-таки всенародное достояние"; "как будто меня обокрали"), национальное богатство ("за страну неприятно – это достояние наше"; "сокровища музея – гордость всей страны"), историческое и культурное наследие ("потому что это наша история, наше наследие"; "реликвии нашего государства"; "это собственность культуры России"), что они представляют большую художественную ценность ("в музее были мировые шедевры") и должны быть сохранены для потомков ("мои дети должны это увидеть"). Некоторые сочли кражу экспонатов из Эрмитажа национальным позором ("задевает: это главный музей страны, уникальный, единственный"; "это плохой контроль и безнаказанность – позор стране"), признаком бездуховности общества ("музей – это святое"; "признак глубокого неблагополучия духовности нашего общества").
Около половины респондентов (44%) отнеслись к краже экспонатов из Эрмитажа "спокойно, без эмоций". Одни объясняют такое хладнокровие тем, что сегодня в России воровство – норма жизни ("добрались и туда, и это не ново"), другие – тем, что они далеки от искусства ("жалко экспонаты, но мы их не видим и не оценим"; "меня это не касается, в Эрмитаж не собиралась"; "художественными ценностями не интересуюсь"), третьи – тем, что у них нет времени и куча своих проблем ("личных проблем много, не до Эрмитажа"; "мне не до этого – стирка, варка"), к тому же не свое – не жалко ("не мое – и ладно"). Некоторые, впрочем, не переживают по поводу кражи экспонатов не потому, что отнеслись к событию с безразличием, а потому, что считают переживания бессмысленными ("мне обидно, но рвать сердце за все украденное не могу"; "своими переживаниями делу не поможешь"), или потому, что надеются на скорое возвращение экспонатов в музей ("а чего переживать – найдутся когда-нибудь"; "потому что уже стали возвращать украденное").
По словам 41% опрошенных, их не удивил тот факт, что из фондов Эрмитажа в течение длительного времени совершались кражи. Отвечая на открытый вопрос о причинах такого отношения, они отмечали, что в России воровство всегда процветало, а при нынешнем беззаконии и коррупции удивляться и вовсе нечему. У 39% опрошенных кража из Эрмитажа вызвала удивление. В основном их удивили низкий уровень контроля и безопасности в музее, халатность сотрудников и руководства Эрмитажа, причастность к краже его работников. Некоторые удивлялись масштабам, которое воровство приняло в России: добрались до одного из самых крупных музеев страны.
Вообще же 49% опрошенных склонны думать, что сегодня в России кражи экспонатов из музеев совершаются часто, и только 19% полагают, что такие случаи – редкость.
Тех участников опроса, у которых в городе или в районном центре есть музеи (а таких, напомним, 84% по выборке), спросили, приходилось ли им слышать о кражах из этих музеев. Как выяснилось, слышали о них 11% опрошенных, не слышали – 68%. Но в целом респонденты склонны думать, что украсть экспонаты из музея их города (или райцентра) просто: это мнение высказывают 37% опрошенных, а мнение, что совершить такую кражу сложно, – только 9%.
Три четверти участников опроса – 76% – безоговорочно осуждают кражи экспонатов из музеев. Но заметная доля – 14% – говорят, что относятся к таким кражам "снисходительно, без особого осуждения". И стоит отметить, что особенно часто готовность смотреть сквозь пальцы на музейные кражи демонстрируют представители молодого поколения (20%).
Елена Вовк
По субъективным оценкам большинства россиян, потребление электроэнергии за последний год осталось у них на прежнем уровне (57%). В то же время четверть респондентов (26%) отмечают, что за последний год стали расходовать больше электроэнергии. Особенно часто говорят о росте домашнего потребления электричества жители мегаполисов (36%). Лишь десятая часть опрошенных (11%) утверждают, что стали за последний год расходовать меньше электроэнергии; несколько чаще других это отмечают люди в возрасте от 55 лет (16%). При этом подавляющее большинство респондентов стараются экономить дома электроэнергию (75%), в особенности – сельские жители (84%) и лица в возрасте от 55 лет (88%).
У большинства россиян (73%) дома или квартиры оборудованы газовыми плитами (электроплиты – у 25% опрошенных), то есть они оплачивают потребление электроэнергии не по льготному тарифу, который предусмотрен для домов с электроплитами, а по основному. Однако различий в оценке "тяжести" затрат на электроэнергию между плательщиками по разным тарифам не обнаруживается. Большинство респондентов (51%) считают сумму, которую они платят за электроэнергию, терпимой, приемлемой. Так отвечают 53% владельцев электроплит и 51% тех, у кого плиты газовые. Но велика и доля тех, кто находит сумму, которую приходится платить за электричество, слишком большой, – 40% опрошенных (37% владельцев электроплит, 41% – газовых плит).
Подавляющее большинство владельцев газовых плит (74%) расходуют в месяц не более 200 квт. У владельцев электрических плит расход электроэнергии, естественно, значительно выше: только у 61% респондентов из этой группы он не превышает 300 квт. Примечательно, что среди тех, у кого в домах установлены электрические плиты, каждый третий затрудняется ответить, сколько электроэнергии он потребляет в месяц (31%), тогда как среди тех, у кого плиты газовые, значительно меньше людей, не осведомленных о том, сколько у них "нагорает", – 18%. Как показал опрос, расходы на электроэнергию зависят не столько от типа имеющейся в доме плиты, сколько от места жительства респондентов. У подавляющего большинства владельцев как электрических, так и газовых плит эти расходы не превышают 300 рублей в месяц (60% и 79% соответственно). При этом менее 100 рублей в месяц платят за электричество 25% первых и 35% вторых. В Москве столь скромной суммой обходятся только 11% респондентов, а в селах эта доля вчетверо выше – 44%.
У подавляющего большинства респондентов (88%) нет задолженности по оплате электроэнергии. Наиболее исправно платят "за свет" люди в возрасте от 55 лет (94%). Признаются, что за ними числятся "недоимки", 8% опрошенных. Примечательно, что среди тех, кто пользуется электроплитами, должников почти вдвое больше, чем среди владельцев газовых плит (11% и 6% соответственно).
Анна Петрова
