Согласно данным статистики, сегодня самыми нарушаемыми нормами трудового законодательства являются расторжение трудовых договоров с увольнением работников и оплата труда. При этом значительная часть пострадавших не верит в эффективность решения проблемы через суд и не предъявляет иск компании. Но даже в случае обращения бывшего работника в суд большинство постановлений остаются лишь на бумаге, и новое трудовое законодательство не помогает в решении этих проблем. "Полит.ру" публикует результаты исследования Владимира Гимпельсона и Ростислава Капелюшникова "Применение трудового законодательства: роль судебной системы", в ходе которого авторы предприняли попытку оценить деятельность судебной системы в области трудового законодательства, проанализировать мнения судей о степени соблюдения принятых трудовых норм и очертить возможные последствия некачественного исполнения действующих законов. Статья опубликована в новом номере журнала "Вестник общественного мнения" (2008. № 2), издаваемого Аналитическим Центром Юрия Левады.
Функционирование рынка труда во многом зависит от дизайна и особенностей «наладки» его институтов, среди которых особую роль играют правила найма и увольнения работников. Эти правила (законы, подзаконные акты или иные процедурные правила) вводят своего рода «налог» на оборот рабочей силы, создавая тем самым условия для замедления или ускорения движения рабочей силы и рабочих мест. В России они устанавливаются Трудовым кодексом и носят общефедеральный характер. Тем не менее практическое применение этих правил всегда локально и зависит от институциональной мощности системы инфорсмента [2], которая должна обеспечивать мониторинг правоприменения, «распознавать» нарушения, наказывать нарушителей и принуждать их к соблюдению принятых норм. Все это обеспечивается предложением соответствующих услуг со стороны Государственной инспекции труда (ГИТ), судов, прокуратуры, профсоюзов, но во многом зависит и от развитости спроса на такие услуги со стороны участников рынка труда. Очевидно, что вариации в степени соблюдения законов и норм, защищающих работников, вызывают вариации в институциональной жесткости рынка труда и тем самым фактически дифференцируют режимы регулирования его различных сегментов (региональных, отраслевых и т.п.), порождая институциональное многообразие там, где его быть не должно, и связанную с этим неопределенность. Естественно ожидать, что такой дифференцированный режим регулирования будет влиять на функционирование региональных рынков труда, которое проявляется в поведении показателей занятости, безработицы, заработной платы, интенсивности потоков рабочей силы и т.п. Особая роль среди институтов инфорсмента принадлежит судебной системе.
Она имеет вне- и надведомственный характер, не «принадлежит» ни работникам, ни работодателям, ни исполнительной власти и должна в равной мере быть открыта для всех сторон трудовых отношений.
Проблему мы видим в том, что реальное влияние судебной системы на функционирование рынка труда может сильно различаться для различных его сегментов. Оно может сильно варьировать между регионами РФ, может быть разным для разных предприятий (например, крупных и малых) внутри регионов, может иметь разную чувствительность по отношению к различным аспектам трудовых отношений. При этом заметные вариации могут наблюдаться как на стороне предложения услуг судебной системы, так и на стороне спроса, предъявляемого на ее услуги участниками рынка труда [3]. Все это порождает фактическую множественность режимов регулирования трудовых отношений и, соответственно, усиливает неопределенность при взаимодействии работников и работодателей.
Основная цель данной работы заключается в том, чтобы проанализировать и оценить вариации в фактическом соблюдении трудового законодательства с точки зрения главных действующих лиц судебной системы, т. е. судей. В работе мы намерены опираться не столько на объективную статистику (это сделано в предыдущей работе [4]), сколько на экспертные мнения самих представителей судебного корпуса.
Для этого мы фокусируем внимание на трех основных вопросах, которые и определяют логику и структуру статьи. Мы намерены, во-первых, проанализировать мнения судей о степени соблюдения трудового законодательства, во-вторых, оценить деятельность судебной системы с точки зрения наличия вариации в правоприменении, в-третьих, очертить возможные последствия неполного инфорсмента действующих правовых норм.
Если трудовое законодательство соблюдается максимально полно везде и всеми, то проблемы его селективного применения не возникает. В этом случае фактический режим регулирования определяется буквой закона, какой бы жесткой и (для кого-то) неудобной она ни была. Если законодательство нигде и ни в каких своих сегментах не соблюдается, то мы имеем полное и стихийное дерегулирование. В этом случае основная проблема правоприменения видится также не в селективности. Оба случая представляют собой экстремальные варианты, которые крайне редко встречаются в реальной действительности. Однако ни в том, ни в другом субъекты рынка труда не дифференцируются по фактическому режиму регулирования. Если же применение селективно и при этом зависит от различных наблюдаемых и ненаблюдаемых особенностей регионов, работодателей, профсоюзов, правоприменителей и т.п., то влияние законодательства на рынок труда оказывается избирательным и зачастую плохо предсказуемым. В этом случае субъекты трудовых отношений располагаются вдоль непрерывной шкалы, ограниченной на полюсах «полным соблюдением», с одной стороны, и «полным несоблюдением» — с другой, но на разном расстоянии от этих крайних точек.
Это означает, что в каждом случае складывается свой, фактический режим многих регулирования, который определяется не только законодательством, а зависит также от иных факторов. Этот режим прямо влияет на условия ведения экономической деятельности, а потому и на благосостояние граждан. Определяя издержки, вменяемые работодателю, привлекающему наемный труд, он либо «приглашает» работодателей к созданию новых рабочих мест, либо недвусмысленно предостерегает их от этого. Предостерегать же он может как избыточной жесткостью строго соблюдаемого режима регулирования, так и опасной неопределенностью, создаваемой хаотичным или непредсказуемым государственным вмешательством. «Жесткость» регулирования защищает работников, занимающих привилегированные рабочие места, но создает негативные стимулы для создания новых рабочих мест. А потому она неблагоприятна для незанятых и занимающих «плохие» рабочие места [5].
Однако что влияет на избирательность правоприменения? Ведь последнее должно быть универсально единообразным для всех субъектов трудовых отношений, независимо от региона, сектора или размеров предприятий. По-видимому, есть целый набор обстоятельств, разрушающих такое единообразие. Каковы же они?
Во-первых, различия в предложении судебных услуг, дифференцирующие доступность судов для их потенциальных клиентов. Объем предложения зависит от числа судов и судей, пропускной способности судебной системы, сроков ожидания судебных решений и обеспечения их исполнения.
Во-вторых, различия в спросе на услуги судов со стороны субъектов рынка труда. Конечно, спрос на судебные услуги должен быть производным от частоты и тяжести нарушений. Трудно представить, чтобы эпизодические и малозначительные нарушения могли спровоцировать поток жалоб с чьей-либо стороны. В то же время чем менее затратно («дешевле») судебное решение для субъектов трудовых отношений, тем выше спрос с их стороны на услуги судебной системы. К числу таких затрат относятся затраты на инициацию дела, расходы на оплату адвокатов, издержки, связанные с ожиданием судебного решения и т.д.
Спрос на услуги судебной системы во многом зависит также от наличия альтернативных возможностей решения проблемы. Если причиной для потенциального обращения в суд является незаконное увольнение, а рынок труда при этом «ломится» от сопоставимых вакансий, проще и дешевле найти новую работу, чем влезать в судебную тяжбу. При этом чем лучше и «ценнее» для работника та работа, на которой его права ущемлены, тем больше стимулов использовать «голос», а не «выход». Если же «обиженная» сторона не идет в суд, то она фактически поощряет избирательность в соблюдении законов, снижая тем самым цену их нарушения для нарушителя.
Анализ судебной статистики однозначно говорит о том, что складывающиеся в итоге различия между российскими регионами в использовании судебной системы достаточно велики. В одной из предыдущих работ мы анализировали вариацию в числе обращений в суды по поводу трудовых споров по субъектам Российской Федерации. Мы использовали разные объективные показатели, но во всех случаях фиксировали значительный разброс их значений. Достаточно сказать, что общее количество судебных трудовых споров в расчете на 1000 всех занятых колеблется от 1,5 в Москве до 184,8 в Магаданской области (коэффициент вариации 150%) [6].
В-третьих, правоприменение может варьировать и в силу того, что позиция судей (судейское решение) определяется не только буквой закона. Судьи, принимая решение по конкретному случаю, могут находиться под влиянием своих идеологических предпочтений, симпатий к той или иной стороне, представлений о ситуации на рынке труда и т.п.
Влияние идеологической аффилиации судей на функционирование рынка труда не является абстрактной или надуманной схемой. Немецкие исследователи Бергер и Нойгарт проанализировали, как идеологически обусловленные назначения судей в местные и земельные суды в итоге вызывают систематические смещения в режиме регулирования и тем самым сказываются на состоянии рынка труда. Они предложили формальную модель и эмпирически показали, что идейные предпочтения более жесткой защиты работников транслируются в более высокий уровень безработицы в соответствующих регионах [7].
Смещение возможно и при соблюдении идеологического нейтралитета, но под воздействием текущих или конъюнктурных соображений. Например, более высокая безработица в стране или регионе может подталкивать местных судей к тому, чтобы занимать сторону уволенных работников, восстанавливая их на работе и присуждая соответствующие штрафы работодателям [8]. В работе А. Икино с соавторами показано, что итальянские судьи более склонны при прочих равных условиях принимать сторону работников в регионах с более высокой безработицей, чем в регионах с более низкой [9]. О том же свидетельствуют и некоторые работы американских исследователей, посвященные эффектам введения и применения в судах законов, ограничивающих работодателя в увольнении работников [10]. Подобная избирательность инфорсмента, будучи потенциально эндогенной по отношению к рынку труда (т. е. определяемой им самим, а не какими-то внешними силами), меняет возможное направление причинно-следственных связей и усложняет их анализ.
Селективность в инфорсменте трудового законодательства может проявляться на разных стадиях: при принятии решений работодателями об увольнении работников, при принятии решений уволенными работниками о судебном обжаловании, при вынесении собственно судебных решений и при обеспечении их выполнения. Для больших и неоднородных стран эта проблема может приобретать особое значение. К сожалению, имеющиеся у нас статистические данные недостаточны для того, чтобы дать ответы на все сформулированные выше вопросы.
Поскольку в настоящей работе нас интересует взгляд судей на состояние инфорсмента трудового законодательства, то мы опираемся на мнения их самих. Для сбора данных мы использовали специально разработанный вопросник, на него ответили 150 судей, рассматривающих гражданские дела, к которым относятся и трудовые споры. Все обследованные на момент опроса работали руководителями областных или районных (городских) судов и представляли практически все субъекты РФ. Мы можем утверждать, что наша выборка состояла из респондентов, наиболее осведомленных и подготовленных для обсуждения поставленной задачи. Опрос судей проходил в Москве во время прохождения ими переподготовки в Академии Правосудия и в присутствии сотрудников ЦеТИ [11]. Это обеспечивало самостоятельность заполнения опросных листов и отчасти гарантировало его качество. Мы просили респондентов, чтобы, отвечая на наши вопросы, они имели в виду состояние дел в своих регионах. Опрос состоялся в первой половине 2007 г.
Выше мы привели некоторые аргументы, объясняющие потенциальные источники вариации в правоприменении. При этом очевидно, что размеры и неоднородность страны должны положительно коррелировать с величиной такой вариации. Обращение к судебной статистике подтверждает этот вывод, но имеющаяся официальная статистика слишком агрегирована; она «смотрит» на функционирование судебной системы несколько «сверху», оперирует лишь несколькими показателями и не дает ответа на многие из интересующих нас вопросов.
Самый общий вопрос, который мы задавали судьям в нашем обследовании, формулировался так: «Насколько остро стоит сейчас в Вашем регионе проблема точного соблюдения норм трудового законодательства?» Если судьи как правоприменители считают, что «это практически несерьезная проблема», то логично допустить, что все живут в полном соответствии с буквой и духом закона. Но если эта проблема воспринимается как достаточно серьезная, то это означает, что нарушения трудового законодательства встречаются часто и, следовательно, нельзя исключить возможность избирательного правоприменения. Ответы судей на приведенный выше вопрос представлены в таблице 1.
Варианты ответов | % |
Это очень серьезная проблема | 12 |
Это достаточно серьезная проблема | 85 |
Это практически несерьезная проблема | 3 |
Подавляющее большинство опрошенных (85%) определяют ситуацию как находящуюся между двумя крайними точками: полным соблюдением (3%) и полным игнорированием (12%) (см. табл. 1). Говоря иначе, практически все опрошенные нами судьи воспринимают соблюдение норм ТК как проблематичное, т. е. значимо отклоняющееся от желаемого (нормативного).
Для получения более дифференцированной картины мы дополнительно просили респондентов оценить степень соблюдения ТК по семибалльной шкале. И хотя крайние позиции отметили незначительное число респондентов, оценки оказались заметно смещены в сторону несоблюдения ТЗ. Средневзвешенный показатель равен 3,88 балла при медианном значении 4,0 балла (см. табл. 2).
Мы специально спрашивали респондентов также о том, как вступление в действие нового ТК в 2002 г. повлияло на степень соблюдения трудового законодательства в целом. Хотя его принятие сопровождалось надеждами на заметное улучшение ситуации, данные опроса судей не свидетельствуют здесь о каких-либо серьезных положительных сдвигах. В то время как 76% опрошенных посчитали, что в среднем в этой сфере ничего не изменилось, лишь 17% отметили сдвиги в лучшую сторону. Более того, по мнению 8% опрошенных, ситуация даже ухудшилась.
Проблема избирательности правоприменения многоаспектна. Один из ее аспектов — это вариация в соблюдении разных норм в рамках одного и того же свода законов (Трудового кодекса — в нашем случае). Степень их соблюдения, естественно, также зависит от многих обстоятельств. В нашем обследовании целый ряд вопросов был посвящен сравнительному анализу того, как соблюдаются отдельные подразделы трудового законодательства. (Соответствующие ответы экспертов-респондентов сведены в таблицу 3.)
Один из этих вопросов был посвящен выяснению того, какие конкретные нормы нарушаются на предприятиях чаще всего. Ответы на него представлены в столбце 1 таблицы 3. В столбце 2 приводятся оценки степени соблюдения различных норм, в столбце 3 представлены мнения экспертов о том, нарушение каких норм имеет максимальный негативный социальный эффект, а в столбце 4 — нарушение каких норм в основном провоцирует судебные иски.
1 (абсолютное несоблюдение) | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 (абсолютное соблюдение) |
2 | 5 | 21 | 52 | 16 | 3 | 1 |
Нормы трудового законодательства | Каки из норм трудового законо- датель- ства наруша- ются чаще всего? (Е5) | В какой мере соблю- даются следую- щие нормы? (мин.=1 балл, макс.=7 баллов) (Е6) | Нарушения каких норм сильнее всего отра- жается на положении работ- ников? (Е7) | По поводу каких норм работники чаще всего обраща- ются в суды? (Е24) |
1 | 2 | 3 | 4 | |
Заключение и выполнение коллективных договоров | 4 | 4,5 | 3 | 2 |
Найм работников, оформления трудовых договоров | 44 | 3,9 | 41 | 27 |
Увольнение работников, расторжение трудовых договоров | 67 | 3,8 | 59 | 88 |
Использование срочных трудовых договоров | 17 | 4,3 | 18 | 15 |
Рабочее время и сверхурочные работы | 19 | 4,0 | 25 | 11 |
Оплата труда | 46 | 4,0 | 55 | 55 |
Своевременность выплаты заработной платы | 31 | 4,2 | 31 | 36 |
Социальные гарантии и льготы отдельным группам работников | 17 | 4,1 | 25 | 17 |
Устанавливающие права и гарантии деятельности профсоюзных организаций | 1 | 4,4 | 1 | – |
Из данных этой таблицы следует весьма определенная картина. Нарушения и их последствия носят не случайный характер, а концентрируются в определенных точках трудового законодательства. Таких узловых точек две: нормы, регулирующие оформление и прекращение трудовых отношений (что отмечается наиболее часто), а также нормы, регулирующие оплату труда и ее своевременность. Именно эти нормы «лидируют», по мнению экспертов, во всех четырех «номинациях», представленных соответствующими столбцами таблицы 3. Повидимому, ответы респондентов отражают реальную структуру судебных исков, с которыми они имеют дело в своей практике.
Каждые двое из трех опрошенных судей (67%) полагают, что чаще всего нарушаются нормы, регулирующие прекращение трудовых отношений (увольнение работников и расторжение трудовых договоров). Здесь зафиксирован также самый низкий балл соблюдения закона (3,8 по 7-балльной шкале), самое сильное влияние на положение работников (59%), а также абсолютное лидерство среди причин обращения в суд (88%).
Оформление найма и оплата труда делят 2-3-е места по частоте нарушений. О них упомянул каждый второй опрошенный. Соблюдения этих норм получило оценки 3,9 и 4,0, соответственно. Примерно каждый второй судья также отметил негативное влияние их нарушения на положение работников. Оплата труда (и своевременность ее выплаты) как источник нарушений идет на втором месте среди причин обращения в суды, а вслед за ними идут нарушения, связанные с наймом и оформлением при найме.
Вышесказанное позволяет предположить, что регулирование этих трех сфер трудовых отношений отличается чрезмерной сложностью (для регуляторов), неопределенностью и связанной с этим конфликтностью для обеих сторон трудовых отношений. (Следует напомнить, что, согласно статистике, увольнения по собственному желанию, т. е. добровольные или квазидобровольные, абсолютно доминировали в структуре всех увольнений на протяжении всего переходного периода, тогда как доля увольнений по инициативе работодателей всегда была незначительна). В то же время нарушение норм, связанных с заключением и выполнением коллективных договоров, а также с деятельностью профсоюзных организаций, отмечалось лишь незначительным числом опрошенных судей (1-4%).
Наконец, с позицией «на большинстве предприятий практически все нормы строго соблюдаются» согласились лишь 3% опрошенных, т. е. абсолютное меньшинство. Долю таких ответов можно интерпретировать так же, как интегральную оценку степени соблюдения ТК. Отсюда следует практически неоспоримый вывод о том, что эксперты (судьи) оценивают общее состояние соблюдения трудового законодательства как неудовлетворительное.
В трудовых отношениях всегда участвуют две стороны (работодатель и работник). Естественно предположить, что инициатива в нарушении обсуждаемых правил найма, увольнения и оплаты труда, как правило, исходит от работодателя, поскольку он заинтересован в такой практике применения ТК, которая позволяла бы ему повышать гибкость использования рабочей силы. Примерно 77% опрошенных именно так и посчитали. Однако 23% разделили вину за нарушение законов поровну между работодателями и работниками.
Хотя вариации в степени соблюдения трудового законодательства проявляются в самых различных формах, в своем обследовании мы смогли выделить лишь два измерения. Вопервых, это вариации между регионами (соблюдение законов варьирует от региона к региону), во-вторых, это вариации между группами предприятий (соблюдение законов может зависеть от их характеристик: например, естественно ожидать, что на крупных предприятиях дела должны обстоять лучше, чем на малых, а в бюджетном секторе лучше, чем в строительстве). Безусловно, степень соблюдения трудового законодательства может также зависеть и от индивидуальных характеристик судей, и от индивидуальных характеристик самих субъектов трудовых отношений. К сожалению, детальный анализ этих влияний при имеющихся у нас данных невозможен.
Представленные выше ответы экспертов фактически отражают межрегиональные различия в соблюдении законодательства, поскольку каждый эксперт имел в виду свой регион. Поскольку регионы в нашей выборке представлены разным числом экспертов (от 1 до 6 на субъект федерации), распределение мнений опрошенных экспертов по шкале полноты соблюдения ТК нетождественно распределению по той же шкале целых регионов. Чтобы перейти от индивидуальных показателей к региональным, мы можем усреднить ответы экспертов для каждого из регионов и в итоге получим оценки для 75 субъектов РФ. Однако это не много ме
няет, поскольку распределение усредненных региональных оценок оказывается близким к распределению оценок отдельных экспертов (практически таким же, как в таблицах 1–3).
Кроме межрегиональной, существует и внутрирегиональная дифференциация в соблюдении ТК. Она выражается в том, что разные предприятия одного и того же региона по-разному соблюдают/нарушают его нормы. Такая дифференциация может складываться по разным основаниям: между предприятиями разных секторов, разных форм собственности, разного размера. Общее представление о степени соблюдения ими норм трудового законодательства, как это видят судьи, дает специальный вопрос, ответы на который представлены в таблице 4.
Варианты ответов | % |
Все предприятия соблюдают их примерно в одинаковой степени | 9 |
Различия между предприятиями есть, но незначительные | 55 |
Различия значительные | 36 |
Интерпретация этих данных очевидна: соблюдение норм Трудового кодекса заметно варьирует между предприятиями внутри одного региона. Лишь 9% опрошенных считают, что все предприятия соблюдают их примерно в одинаковой степени, тогда как 36% говорят о значительных различиях. При этом малые предприятия соблюдают их гораздо хуже, чем крупные и средние, что не является для нас удивительным. Такую связь — прямую и, по-видимому, достаточно сильную — иллюстрируют данные таблицы 5.
Малые предприятия соблюдают эти нормы... | % |
намного лучше | 2 |
чуть лучше | 9 |
примерно одинаково | 13 |
чуть хуже | 31 |
намного хуже | 45 |
Три четверти (76%) всех опрошенных отметили, что на малых предприятиях ситуация с соблюдением трудового законодательства обстоит намного хуже или чуть хуже, чем на крупных и средних. Напомним, что доля крупных и средних предприятий (КиСП) в общей занятости варьирует по регионам от 40 до 75%. Соответственно, вариация в соблюдении ТК между крупными и малыми предприятиями, скорректированная на распределение занятых по предприятиям разного размера, становится сильным дополнительным фактором, создающим различия в соблюдении ТЗ между регионами. Если в регионе доля КиСП в занятости относительно мала, а различия в соблюдении между КиСП и МП велики, то это означает усиление сегментации рынка труда. С одной стороны, мы получаем относительно небольшой «законопослушный» сегмент, в котором занятые здесь работники надежно защищены. С другой стороны, значительный сегмент, где правовое регулирование рынка труда де-факто крайне слабо или вообще отсутствует.
До сих пор мы обсуждали состояние правоприменения, как оно видится действующим судъям, но вне связи с деятельностью самой судебной системы. В этом обсуждении они (судьи) участвовали как внешние эксперты. Однако они не только эксперты, но и важнейшие акторы судебной деятельности. Теперь обратимся к анализу их мнений о роли самих судов в разрешении трудовых споров.
Роль судебной системы в обеспечении соблюдения трудового законодательства во многом определяется масштабом предложения ее услуг. Фактически он определяет доступность судебных услуг для населения. Если обращение в суд не связано с большими финансовыми или административными издержками, то вероятность того, что «обиженные» будут обращаться за их помощью, возрастает. Чем сложнее и дороже поиск справедливости через судебный процесс, чем дольше ждать судебного решения, чем оно менее предсказуемо, тем сильнее стимулы к поиску альтернативных решений (например, поиску другой работы). Очевидно, что далеко не все нарушения становятся известными и тем более оказываются предметом судебных разбирательств. Многие «обиженные» обращению в суд предпочитают более дешевую альтернативу, издержки которой также варьируют по регионам страны.
Распределение мнений опрошенных судей о том, какая примерно доля от общего числа нарушений трудового законодательства, связанных с регулированием трудовых отношений и оплаты труда, попадает в поле зрения судебной системы, представлено на рисунке 1.
Как мы видим, 44% опрошенных определили эту долю в интервале 0–20% от всех нарушений, а 85% судей оценили долю рассматриваемых нарушений в пределах 0-50%. Свыше 70% судей, принявших участие в опросе, посчитали такую активность судебных органов высокой либо очень высокой.
Судебная система, как известно, сама не может инициировать иски, а потому ее активность во многом производна от инициативы тех, чьи права нарушаются. Но для подачи иска необходимы формальные основания, т. е. наличие оформленных трудовых отношений, условия которых, по мнению их субъекта, были нарушены. Понятно, что в неформальном секторе такие основания отсутствуют, по определению, а потому его участники чаще всего лишены возможности апеллировать к закону. Чем больше доля неформального сектора в экономике региона, тем меньше число потенциальных клиентов и ограниченнее роль судебной системы [12]. В то же время сжатие формального сектора повышает альтернативные издержки для его субъектов, поскольку за его пределами условия занятости оказываются, как правило, хуже. В итоге сокращение альтернативных возможностей занятости у работников крупных и средних предприятий должно, наоборот, стимулировать спрос на услуги судебной системы.
Среди всех трудовых споров, рассмотренных в судах, 79% исков пришли от работников. Работодатели инициировали примерно 15% всех исков, и 4% исков пришли из Государственной инспекции труда (ГИТ). Отсюда следует, что роль судебной системы в инфорсменте ТЗ во многом зависит от доверия к ней со стороны работников (их готовности доверить разрешение возникшего конфликта судебной власти) и от издержек, которые они несут при обращении в суды.
Доля (в среднем) трудовых споров в судах региона, инициированных... | % |
работниками | 79 |
работодателями | 15 |
ГИТ | 4 |
Выше мы уже отмечали, что судьи поразному оценивают законопослушность работодателей на крупных предприятиях, с одной стороны, и на малых предприятиях, и у ПБОЮЛов — с другой. Более высокая вероятность нарушений трудового законодательства во втором случае отражается и в том, что на них приходится примерно половина всех споров по трудовым вопросам в судах. Это намного превышает долю малого бизнеса в общей занятости в регионах, которая не превышает, как правило, 15–20%. Усиленному «сутяжничеству» работников малого бизнеса есть два взаимодополняющих объяснения. Во-первых, вероятность нарушений в этом секторе гораздо выше, чем на крупных и средних предприятиях, а во-вторых, альтернативные издержки потери работы могут быть весьма высоки.
Доля трудовых споров в судах региона, касающихся... | % |
средних и крупных предприятий | 52 |
малых предприятий, ПБОЮЛов, физических лиц | 48 |
Если выше мы обсуждали мнения судей о частоте нарушений ТК, то теперь сошлемся на данные об основных причинах судебных исков. Распределение мнений экспертов по этому вопросу было приведено в колонке 4 таблицы 3. Из нее следует, что нарушение норм, регулирующих увольнения работников, с большим отрывом опять лидирует среди всех причин. Это отметили 88% всех опрошенных, т. е. каждые 9 из 10 судей! Такая устойчивость проблем, связанных с расторжением трудовых отношений, позволяет сделать вывод о том, что эта сфера регулирования остается весьма проблематичной и нуждается в совершенствовании. На втором и третьем местах — но с большим отставанием (55 и 36% соответственно) — идут вопросы, связанные с оплатой труда и своевременностью ее выплаты.
Роль судебной системы в регулировании трудовых отношений во многом определяется тем, насколько часто она выступает в качестве арбитра в возникающих трудовых спорах. Обращение же к ней зависит от издержек, которые несет апеллирующая к суду сторона. Наиболее очевидными характеристиками таких издержек являются затраты времени на подачу иска, на ожидание решения и его исполнения.
По оценкам опрошенных нами судей, с момента подачи заявления в суд до вынесения судебного решения в среднем уходит полтора месяца. Из них 46% указали срок ожидания решения в пределах одного месяца и около 41% — срок от месяца до двух включительно.
Это означает, что суды откликаются на трудовые споры достаточно оперативно, снижая тем самым итоговую «цену» обращения для работников. Далее «цена» снижается тем, что работники, обращающиеся в суды, могут с большой вероятностью прогнозировать для себя исход тяжбы. А чем выше ожидаемая вероятность того, что суд встанет на сторону работников, тем выше их потенциальная склонность к обращению в суд. Данные опроса свидетельствуют, что работники не только более активны (по сравнению с работодателями или ГИТ) в обращении в судебные органы, но и, как правило, являются бенефициантами подавляющего большинства принимаемых судами решений.
Распределение мнений опрошенных судей о том, каков процент решений в пользу работников, представлено на рисунке 2. Примерно 40% участников опроса указали долю решений в пользу работников в интервале от 80 до 100% случаев. Это хорошо согласуется с мнением о том, что нарушителями трудового законодательства, как правило, являются работодатели.
Еще один фактор, стимулирующий обращения в суды, связан с неотвратимостью и полнотой исполнения судебных решений. Опрошенные нами судьи считают, что степень их исполнения достаточно высока. Так, примерно 80% указали, что предприятия в их регионах «выполняют судебные решения практически полностью», а 35% отметили «высокую степень неотвратимости наказания за нарушения норм законодательства, регулирующих трудовые отношения и оплату труда». Лишь 17% посчитали, что степень такой неотвратимости низкая. Всё вместе взятое позволяет сделать вывод о том, что если суд принимает иск, то судебное решение может быть и скорым, и заранее прогнозируемым. В этой части судебная система является важным и эффективным инструментом инфорсмента трудового законодательства. Другое дело, что, вероятно, большая часть нарушений остается для судебной системы невидимой или плохо видимой.
Несоблюдение трудового законодательства отдельными предприятиями вызывает последствия как для работников, так и для работодателей. Во-первых, это нарушения трудовых прав работников. Во-вторых, это разрушение единых для всех правил ведения экономической деятельности, создающее дополнительные конкурентные преимущества для предприятий-нарушителей. Несоблюдение норм в целом ряде случаев позволяет незаконопослушным предприятиям уменьшать трудовые издержки, по сравнению с теми издержками, которые вынуждены нести законопослушные предприятия [13]. В этом смысле избирательное соблюдение трудового законодательства создает преференции на рынке труда. И хотя трудовое право изначально создано для решения первой задачи, вторая возникает как побочный эффект от первой. Кроме того, возможно и обратное влияние несоблюдения ТЗ на издержки, связанные с использованием рабочей силы. Репутация фирмы как постоянного нарушителя может «отпугивать» наиболее производительных и конкурентоспособных работников, которые предпочитают законопослушных работодателей. Мы спрашивали об этом участников опроса (см. табл. 8).
Варианты ответов | % |
Да, это дает значительные преимущества | 17 |
Да, но это совсем небольшие преимущества | 40 |
Нет, это не дает им практически никаких преимуществ | 43 |
Мнения опрошенных экспертов о том, могут ли действия в обход существующего трудового законодательства создавать предприятиям конкурентные преимущества, разошлись: 17% посчитали эти преимущества значительными, 40 — незначительными и 43% — практически нулевыми. В целом преобладает точка зрения, что даже когда такие преимущества возникают, они оказываются достаточно умеренными.
Представляется, однако, поучительным пойти дальше и сравнить ответы трех этих групп респондентов на на другие вопросы анкеты. Так можно получить наглядное представление о том, каковы внешние эффекты от работы судебной системы для функционирования региональных рынков труда. Результаты подобного межгруппового анализа представлены в таблице 9 [14].
Первое важное наблюдение, которое можно сделать на основе данных таблицы 9, состоит в том, что конкурентные преимущества, связанные с несоблюдением ТЗ, оказываются тем весомее, чем большее место в структуре региональной экономики занимает неформальный сектор. Говоря иначе, они значимо и положительно связаны со степенью деформализации рынка труда. По оценкам экспертов, в тех случаях, когда эти преимущества значительны, доля работников без формального контракта (занятых на основе устной договоренности) составляет 36%; в тех случаях, когда они незначительны, — 27 и, наконец, в тех случаях, когда они практически отсутствуют, — 22%. Таким образом, разрыв между крайними группами в оценках относительной величины неформального сектора достигает 1,5 раза.
Сходная закономерность прослеживается по другому важному показателю — доле заработной платы, получаемой работниками неофициально («в конвертах» и т.п.). По оценкам экспертов, в первой группе («значительные преимущества») она составляет 48%, во второй («незначительные преимущества») — 42, в третьей («преимуществ нет») — 38%. Как видим, разрыв между крайними группами также достаточно ощутим и достигает 10 п.п.
О том же говорит еще одно интересное наблюдение. С известной долей условности к формальному сектору экономики можно относить крупные и средние предприятия, тогда как к неформальному — малые предприятия, ПБОЮЛы, самозанятых и т.д. Как мы могли убедиться, поведение на рынке труда представителей формального и неформального секторов во многом отлично. Данные таблицы 9 не только подтверждают, что такие различия действительно велики, но и показывают, что они оказываются значительно сильнее в тех случаях, когда действия в обход закона обеспечивают предприятиям большие конкурентные преимущества. Так, в первой группе («значительные преимущества») баланс ответов в пользу мнения о том, что малые предприятия соблюдают ТЗ «хуже» или «намного хуже», чем крупные и средние, составляет 38%, во второй («незначительные преимущества») — 32, а в третьей («преимуществ нет») — только 15%. Другими словами, если в регионах, где нарушения ТЗ не дают предприятиям особых преимуществ, степень «законопослушности» крупного и малого бизнеса оказывается примерно одинаковой, то в регионах, где эти преимущества велики, степень «законопослушности» малого бизнеса, по сравнению с крупным, резко снижается.
Показатели инфорсмента | Значи- тельные конку- рентные преиму- щества | Незначи- тельные конку- рентные преиму- щества | Никаких конку- рентных преиму- ществ |
Доля работающих на основе устной договоренности в регионах, % | 36,1 | 26,6 | 21,7 |
Доля неофициально выплачиваемой заработной платы в регионах, % | 48,1 | 42,0 | 37,7 |
Баланс ответов на вопрос о том, есть ли различия в степени соблюдения ТЗ между предприятиями (доля ответивших «значительные различия» — доля ответивших «различий нет»), % | 38 | 32 | 15 |
Баланс ответов на вопрос о том, легче ли работникам находить работу, когда предприятия в регионах не соблюдают ТЗ (доля ответивших «легче» — доля ответивших «труднее»), % | 24 | 10 | 8 |
Доля считающих проблему несоблюдения ТЗ в своих регионах «очень серьезной», % | 24 | 8 | 7 |
Общая оценка степени соблюдения ТЗ, баллы | 3,4 | 3,9 | 4,0 |
Суммарная оценка степени соблюдения отдельных норм ТЗ, баллы | 33,8 | 37,2 | 38,6 |
Доля считающих, что ТЗ чаще нарушают работодатели, % | 67 | 76 | 80 |
Доля судебных решений в пользу работников, % | 74,3 | 77,7 | 76,3 |
Доля исков, инициируемых работниками, % | 84,0 | 77,3 | 77,4 |
Доля рассматриваемых судами трудовых споров, относящихся к крупным и средним предприятиям, % | 55,1 | 50,2 | 49,2 |
Баланс ответов о степени выполнения решений судов (доля ответивших «полностью выполняются» — доля ответивших «практически не выполняются»), % | 71 | 78 | 91 |
Доля считающих суровость наказаний за нарушения ТЗ недостаточной, % | 24 | 12 | 17 |
О том, что между избирательностью правоприменения и получением конкурентных преимуществ на рынке труда существует определенная связь, свидетельствуют также ответы судей на вопрос о том, легче или труднее работникам находить работу в условиях, когда предприятия игнорируют требования ТЗ (прибегают к найму на основе устной договоренности и т.д.). В первой группе («значительные преимущества») баланс ответов в пользу мнения «поиск работы становится легче» составляет 24%, в двух других («незначительные преимущества» и «преимуществ нет») — лишь 8-10%. Отсюда можно заключить, что только в регионах, относящихся к первой группе, действия в обход закона и в самом деле помогают предприятиям значительно быстрее находить нужных им работников, тогда как во всех остальных подобный эффект практически отсутствует.
Полученные нами результаты свидетельствуют, что величина потенциального выигрыша от несоблюдения норм ТЗ связана с действием двух основных факторов. Во-первых, с относительными размерами неформального сектора, и во-вторых, с глубиной различий в поведении на рынке труда между предприятиями формального и неформального секторов.
Если это так, то тогда исходя из ответов на вопрос о конкурентных преимуществах, которые дают нарушения ТЗ, мы можем судить о степени деформализации трудовых отношений в различных регионах.
Естественно думать, что чем сильнее деформализован рынок труда, тем труднее судебным органам осуществлять эффективный контроль за соблюдением норм ТЗ. Оценки, представленные в таблице 9, хорошо согласуются с этим предположением. Действительно, если в первой группе («значительные преимущества») в поле зрения судебной системы попадает менее четверти всех нарушений ТЗ, то в двух других («незначительные преимущества» и «преимуществ нет») — около трети. Нужно, впрочем, оговориться, что связь между деформализацией рынка труда и деятельностью судебной системы является двусторонней. С одной стороны, чем сильнее он деформализован, тем непроницаемее он становится для контроля со стороны судебных органов, с другой стороны, чем неэффективнее судебный контроль, тем благоприятнее условия для разрастания сети неформальных трудовых отношений.
Сочетание значительных конкурентных преимуществ с относительной слабостью судебной системы порождает вполне определенные и ожидаемые следствия. Чем весомее потенциальные выгоды, связанные с несоблюдением норм ТЗ, и чем меньше риск судебных санкций за их нарушение, тем сильнее оказываются стимулы к тому, чтобы предприятия не считались с требованиями закона. Оценки опрошенных нами судей показывают, что это действительно так.
Так, среди экспертов, которые убеждены в том, что действия в обход закона обеспечивают предприятиям-нарушителям «значительные» конкурентные преимущества, 24% оценили проблему соблюдения норм ТЗ в своих регионах как «очень серьезную». В то же время среди экспертов, которые полагают, что это дает предприятиям-нарушителям лишь «незначительные» конкурентные преимущества или не дает их вообще, подобное мнение высказали только 9-14%. В первой группе («значительные преимущества») общая оценка степени соблюдения ТЗ составила 3,4 балла (по семибалльной шкале), во второй («незначительные преимущества») — 3,9 балла, в третьей («преимуществ нет») — 4,0 балла. Если же просуммировать частные оценки, относящиеся к отдельным нормам трудового законодательства, то межгрупповая вариация проступит еще более отчетливо. Если для первой группы такая суммарная оценка равняется 33,8 балла, то для второй — 37,2 балла, а для третьей — 38,6 балла.
Нормой, по которой разрыв достигает максимума, оказывается своевременность выплаты заработной платы: степень ее соблюдения в соответствующих группах была оценена в 3,6, 4,1 и 4,6 балла. Как видим, разрыв между крайними группами достигает целого балла. Это предполагает, что в регионах первой группы случаи задержек заработной платы встречались примерно на четверть чаще, чем в регионах третьей группы. По-видимому, возможность бесплатно «кредитоваться» за счет собственных работников является одним из главных конкурентных преимуществ, которые могут получать предприятия, действуя в обход ТЗ.
Помимо того, что деформализация рынка труда способствует увеличению числа нарушений ТЗ, она видоизменяет также и их структуру. Во-первых, под ее воздействием начинает меняться соотношение между неправовым поведением работников и работодателей. Хотя частота нарушений закона работодателями, естественно, увеличивается, частота его нарушений работниками возрастает еще больше. В результате общий баланс несоблюдения норм ТЗ начинает смещаться в направлении работников (хотя, конечно же, основными их нарушителями все равно остаются работодатели). Так, среди экспертов, отметивших, что несоблюдение ТЗ обеспечивает значительное повышение конкурентоспособности предприятий, 67% возложили основную вину за нарушение закона на работодателей, среди экспертов, оценивших выигрыш в конкурентоспособности как незначительные, — 76 и, наконец, среди экспертов, посчитавших, что никакого выигрыша вообще нет, — 80%.
Во-вторых, аналогичный по направленности сдвиг наблюдается в структуре решений, выносимых судами по трудовым спорам. Если в первой группе («значительные преимущества») средний процент решений, принимаемых в пользу работников, составил, 74%, то в двух других («незначительные преимущества» и «преимуществ нет») — 76-78%. Этот результат не так уж неправдоподобен, как может показаться на первый взгляд. Степень «законопослушности» работников в разных регионах неодинакова. И поскольку в регионах первой группы она в среднем ниже, то и процент судебных решений, выносимых в пользу работников, также оказывается в них меньше.
Труднее объяснить, почему структура исковой активности сдвигается при этом в противоположном направлении. Так, в первой группе («значительные конкурентные преимущества») 84% всех исков по трудовым вопросам инициируются работниками, тогда как во второй и третьей («незначительные конкурентные преимущества» и «конкурентных преимуществ нет») — 78 и 76%. Еще неожиданнее, что доля трудовых споров с участием предприятий формального сектора (крупных и средних) в первой группе также оказывается больше: 55% против 49-50% в двух других группах.
Связано это, вероятно, с тем, что разрастание неформального сектора косвенным образом отражается на поведении предприятий формального сектора, заставляя также и их активнее осваивать всевозможные «неформальные практики». Неформальному работодателю «один рубль» заработной платы обходится дешевле за счет экономии на налогах и прочих обязательных расходах. Поэтому, когда региональный рынок труда сильно деформализован, чтобы выдержать конкурентную борьбу с предприятиями неформального сектора, предприятиям формального сектора не остается ничего другого, как идти вслед за ними на значительные нарушения ТЗ. Как следствие возрастает поток судебных исков, инициируемых работниками, занятыми в формальном секторе. Если же при этом исковая активность работников, занятых в неформальном секторе, остается прежней или уменьшается, тогда структурные сдвиги, о которых мы говорили, получают вполне правдоподобное объяснение. При такой асимметричной реакции в структуре трудовых споров должны увеличиваться, во-первых, доля дел, инициируемых работниками, и, во-вторых, доля дел, относящихся к крупным и средним предприятиям.
Как же деформализация трудовых отношений отражается на конечных результатах деятельности судебной системы? Как видно из таблицы 9, в этом случае не только возрастает число нарушений ТЗ и сокращается их доля, попадающая в поле зрения судебных органов, но и сами решения, выносимые судами, начинают выполняться гораздо хуже. Так, в первой группе («значительные преимущества») баланс мнений в пользу ответа о «строгом выполнения судебных решений» составляет 71%, во второй («незначительные преимущества») — 78, в третьей («преимуществ нет») — 91%. Другими словами, если в регионах последней группы практически все решения, выносимые судами по трудовым спорам, выполняются полностью, то в регионах первой группы — примерно два из трех.
Не удивительно поэтому, что в вопросе о необходимости усиления наказаний за нарушения ТЗ эксперты, представляющие эти группы регионов, достаточно сильно расходятся. Как и следовало ожидать, чем больше совершается таких нарушений, чем реже они выявляются и чем хуже выполняются решения судов об их устранении, тем настойчивее звучат призывы к ужесточению санкций. В первой группе («значительные преимущества») за это высказались 24% опрошенных судей, в двух других («незначительные преимущества» и «преимуществ нет») — 12-17%.
В итоге вырисовывается достаточно полная и согласованная картина сложных и многосторонних связей, существующих между рынком труда и инфорсментом ТЗ. Ключевым фактором, как показывает наш анализ, здесь оказывается общая степень деформализации системы трудовых отношений. В условиях деформализованного рынка труда:
Очевидно, что выявленные нами эффекты носят системный характер. Трудно поэтому ожидать, что их можно преодолеть с помощью прямолинейного ужесточения санкций. Необходима общая перенастройка всего набора положительных и отрицательных стимулов, направляющих поведение участников рынка труда, которая могла бы повысить для них привлекательность вхождения в систему формальных трудовых отношений.
Наш анализ показал, что судьи достаточно реалистично оценивают качество инфорсмента действующего трудового законодательства. Основываясь на собственном богатом практическом опыте, они полагают, что его нарушения встречаются повсеместно и принятие нового ТК не привело в этом отношении к сколько-нибудь заметным улучшениям. Одновременно они признают, что в поле зрения судебной системы, как правило, попадает лишь незначительная часть таких нарушений. Однако когда иски по поводу несоблюдения ТЗ все-таки доходят до судов, их рассмотрение протекает достаточно оперативно и занимает относительно немного времени.
По мнению судей, главными нарушителями трудового законодательства выступают работодатели, тогда как главными «бенефициарами» борьбы с такими нарушениями — работники. Основная масса трудовых споров инициируется работниками, и в подавляющем большинстве случаев судебные решения также принимаются в их пользу. Однако выполняются они далеко не всегда: нередко постановления судов, защищающие интересы работников, так и остаются только на бумаге.
Из ответов опрошенных нами судей следует также, что соблюдение ТЗ варьирует в очень широких пределах. Существующие в данном отношении различия оцениваются большинством опрошенных как очень значительные. Обычно реальная ситуация оказывается далека от обоих крайних вариантов: как от случая полного выполнения требований ТЗ, так и от случая их полного игнорирования. Существенные вариации в инфорсменте прослеживаются по регионам, по типам предприятий, по разделам действующего законодательства. По-видимому, хуже всего обстоят дела в регионах с сильно деформализованными рынками труда. Объясняется это тем, что у мелкого бизнеса степень законопослушности намного ниже, чем у среднего и крупного. В результате доля судебных дел, приходящихся на мелкие предприятия, ПБЮЛы и т.д., намного превышает их долю в общей занятости. Среди отдельных положений ТЗ наибольшее число споров возникает по поводу норм, регулирующих вопросы найма и увольнения работников, а также вопросы оплаты труда.
Качество судебного контроля за соблюдением ТЗ тесно связано с фактической ситуацией, складывающейся на рынке труда. Причем связь эта является двусторонней. С одной стороны, объективное состояние рынка труда накладывает неизбежный отпечаток и на готовность участников трудовых отношений следовать предписаниям закона, и на способность судов осуществлять эффективный контроль за их поведением. С другой стороны, от характеристик инфорсмента во многом зависят издержки, связанные с использованием рабочей силы, и таким образом они могут влиять на конечные результаты функционирования рынка труда — показатели занятости, безработицы, создания новых рабочих мест и т.д.
Одна из серьезных деформаций связана с тем, что избирательное соблюдение норм трудового права создает неоправданные конкурентные преимущества для наименее законопослушных предприятий. Возникает своего рода порочный круг: чем больше возможностей для действий в обход ТЗ, тем весомее конкурентные преимущества, получаемые предприятияминарушителями; чем больше эти преимущества, тем сильнее стимулы к тому, чтобы и дальше не очень считаться с требованиями закона. Наш анализ показал, что потенциальный выигрыш в конкурентоспособности, который могут обеспечивать нарушения ТЗ, оказывается особенно велик в условиях деформализованного рынка труда. В случае деформализованных трудовых отношений увеличивается количество нарушений ТЗ, предприятия формального сектора начинают «подражать» предприятиям неформального сектора, резко снижается «законопослушность» не только работодателей, но и работников, сокращается доля нарушений, попадающих в поле зрения судебной системы, судебный контроль становится намного менее эффективным.
Отсюда, однако, не следует, что ужесточение контроля и усиление санкций могли бы побудить экономических агентов отказаться от использования в своей деятельности неправовых практик. Усомниться в этом заставляют сами масштабы наблюдаемых нарушений ТЗ. Чтобы эффективно справиться с ними, институциональная мощность системы инфорсмента, существующей на российском рынке труда, явно недостаточна. Косвенно это признают сами опрошенные нами судьи, когда отмечают, насколько небольшая доля таких нарушений попадает в поле зрения судебной системы.
Несмотря на принятие нового Трудового кодекса российский рынок труда по-прежнему отличается чрезмерной зарегулированностью. По формальным характеристикам российское трудовое законодательство остается одним из самых жестких в мире. Многие его нормы неоправданно обременительны и неподъемны для значительной части экономических агентов. Поэтому их ответом на прямолинейное ужесточение контроля и усиление санкций стало бы не столько перемещение в правовое поле, сколько полное или частичное прекращение деятельности с соответствующими последствиями для защищаемых законом работников. Косвенное повышение цены труда за счет принуждения участников рынка труда к буквальному соблюдению всех норм действующего ТЗ имело бы пагубные последствия как для занятости, так и для общей конкурентоспособности российской экономики. Упрощение и рационализация самого трудового законодательства, даже при сохранении существующей недостаточно эффективной системы правоприменения, могли бы резко ослабить стимулы к использованию на рынке труда неправовых практик, ограничить селективность инфорсмента и сократить вариации фактического режима регулирования трудовых отношений.
Примечания
Авторы выражают признательность В.М. Жуйкову, В.В. Ершову и Ю.А. Тихомирову за содействие в организации обследования и Н.Т. Вишневской за помощь в сборе данных.
[2] Инфорсмент (англ. enforcement) — юр. принудительное применение (права, закона); принудительное проведение в жизнь; принуждение к выполнению требований. — Прим. ред.
[3] См.: Вишневская Н.Т., Капелюшников Р.И. Инфорсмент трудового законодательства в России: динамика, охват, региональная дифференциация. // WP3/2007/02. М.: ГУВШЭ, 2007.
[4] См.: Вишневская Н.Т., Капелюшников Р.И. Указ. соч.
[5] Подробный обзор основных исследований влияния трудового законодательства на рынок труда, опубликованных в 1990-е гг., представлен в работе: Addison J., Teixeira P. “The Economics of Employment Protection”. IZA, DP 381. Oct. 2001. Обзор более поздних работ см.: Kugler A. The Effects of Employment Protection in Europe and the US. Universitat Pompeu Fabra. CREI. № 18. Feb. 2007.
[6] Вишневская Н.Т., Капелюшников Р.И. Указ. соч.
[7] Berger H., Neugart М. Labour Courts, Nomination Bias, and Unemployment in Germany. // CESifo Working Paper. № 1752. June 2006.
[8] Bertola G., Boeri T., Cazes S. Employment Protection and Labour Market Adjustment in OECD Countries: Evolving Institutions and Variable Enforcement. // ILO Employment and Training Papers. № 48. Geneva ILO. 1999.
[9] Ichino A., Polo M., Rettore E. “Are Judges Biased by Labor Market Conditions?” // European Economic Review. 2003. 47 (5). P. 913–944.
[10] Autor D., Donohue III J., Schwab S. The Costs of Wrongful-Discharge Laws // The Review of Economics and Statistics. 88 (2). May, 2006. P. 211–231.
[11] Опрос проводила Н. Вишневская с помощью сотрудников Академии Правосудия.
[12] В рамках неформального сектора споры регулируются «понятиями» или обычаями.
[13] Верно и обратное: заставить одно предприятие соблюдать все нормы ТЗ, когда другие безнаказанно их нарушают, означает ухудшить для данного предприятия условия конкуренции.
[14] Конечно, это лишь мнения экспертов, притом занимающих достаточно специфическое положение в системе инфорсмента. Их основная функция — обеспечивать максимально полное соблюдение принятых законов; забота о косвенных последствиях не является их прямой обязанностью.