Издательство «Бомбора» представляет книгу Ноэля Фицпатрика «Жить настоящим. Истории ветеринара о том, как животные спасли его жизнь».
Что заставляет нас так сильно привязываться к домашним питомцам? Что нами движет, когда мы готовы на всё ради спасения жизни четвероногого друга? Лучше всего это понимают ветеринары. В книге автора бестселлера «Слушая животных», профессора Ноэля Фицпатрика вы встретитесь с Арахисом, первым в мире котом с двумя бионическими конечностями; с таксой Олив, которую лечили восемь лет; с великолепным доберманом, который окажется одним из самых сложных пациентов автора, и, конечно же, с его любимыми компаньонами — мейн-куном Рикошетом и неряшливой бордер-терьершей Кейрой, которые всегда были рядом со своим хозяином. Прошло 30 лет с тех пор, как Ноэль Фицпатрик получил диплом ветеринарного хирурга, сейчас он один из ведущих мировых специалистов в своей области. На пути к этой вершине Ноэль вылечил тысячи животных, многие из которых считались безнадежными, животных, которые изменили его жизнь и жизнь окружающих к лучшему. Если предыдущий бестселлер «Санди Таймс» № 1 «Слушая животных» был о пути автора к тому, чтобы стать суперветеринаром, то эта книга о том, каково это на самом деле — каждый день бороться за жизнь беззащитных существ и оставаться настоящим человеком. Автор делится трогательными и часто забавными историями о животных, которых лечил, размышляет о ценных уроках Целостности, Заботы, Любви и Надежды, которым они его научили, — уроках, которые поддерживали его на пути невероятных взлетов и падений в профессии, где на карту буквально была поставлена жизнь.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Я начал писать эту книгу в начале февраля 2020 года. Тогда в моей жизни появился Рикошет. Всегда мечтал иметь мейнкуна, но, учитывая мою загруженность, боялся принять на себя ответственность за еще одно живое существо. Я боялся, что не смогу дать коту и собаке достаточно любви и внимания.
Но решение было принято за меня. Я могу быть профессором ортопедической хирургии и достаточно хорошим в своей профессии, но я трудоголик, человек замкнутый и эмоционально «трудный». Мне тяжело говорить на личные темы, и я не всегда был честен с собой и другими людьми в этом отношении. Я не самый легкий в общении человек и только что пережил один из самых трудных периодов своей жизни. К счастью, моя чудесная подруга Микаэла нашла лекарство. Она нашла роскошного пятимесячного дымчатого котенка мейнкуна. У него был дефект передней лапы, ушная инфекция, косоглазие и «необычный» характер. Коту нужен был дом и человек, который любил бы его таким, какой он есть, и помогал бы в случае необходимости. «Они идеально подходят друг другу», — подумала Микаэла, увидев котенка, и оказалась совершенно права. Это была любовь с первого взгляда. Так у меня появился огромный пушистый мейнкун с роскошным рыжеватым воротником. Я назвал его Рикошетом в честь кота, который в моем детстве сопровождал Ветмена в его первых приключениях. Ну и конечно, не последнюю роль сыграло то, что ирландское имя кота звучало так — «Рик О’Ши».
Оглядываясь назад, я понимаю, что Рикошет был послан, чтобы спасти меня: в момент нашей встречи я отчаянно нуждался в спасителе. Процедура рассмотрения жалобы в RCVS выбила меня из колеи больше чем на год. Это было очень тяжелое психологическое испытание. Хотя я не сделал ничего предосудительного, необходимость постоянно участвовать в разбирательствах омрачала жизнь. Постоянный стресс, измотанность от недосыпа, обострение хронических болезней и эмоциональные проблемы брали свое. Я достиг психологического дна, и никакая терапия и советы мне не помогали.
Помог мне только мой новый друг — кот Рикошет. Но впереди меня и его ждали еще более тяжелые времена. Бывшие опекуны Рикошета делали для него все, что было в их силах, но, как только он оказался у меня, я почувствовал, что ушная инфекция у кота — это не что-то заурядное и обычное. Его здоровье меня серьезно беспокоило. Кота лечили антибиотиками, но болезнь не проходила. Ухо приходилось чистить каждый день, и процедура эта коту не нравилась. Кроме того, кот был косым, что придавало ему дополнительное очарование. Но я задумывался, не связаны ли проблемы зрения и ушная инфекция. А еще у него была странным образом вывернута левая передняя лапа, и походка Рикошета напоминала балетную. Это не раздражало кота, и он радостно носился по всему дому, не задумываясь над своими проблемами, но мне нужно было убедиться, что с ним все в порядке. Как следует прочистив коту ухо, я обнаружил, что в слуховом канале растет большая красная опухоль. И она же распространилась на кошачий нос. Меня охватил ужас: история повторялась. В 2013 году у меня в носу обнаружили редкую форму опухоли мягких тканей. Ничто так надежно не возвращает нас в настоящее, как рак. Вся жизнь проносится перед глазами, потому что будущего может и не быть.
Я сразу понял, что у Рикошета опухоль проросла сквозь барабанную перепонку и распространилась из черепа. Томография подтвердила мои страхи: опухоль располагалась в барабанном пузыре, яйцеобразной полости внутри черепа. Давление внутри пузыря у Рикошета было настолько высоким, что стенки аномально утолщились — их размер увеличился в десять раз; полость, которая в нормальном состоянии должна быть пустой, теперь была заполнена тканью.
К сожалению, это разрастание вызывало у кота сильную боль и дискомфорт. Опухоль явно была агрессивна — мы подумали, что она проросла не только в слуховой канал, но и в нос. Учитывая возраст и породу кота, опухоль, скорее всего, должна была быть доброкачественной, но состояние все равно оставалось весьма неприглядным. Мы отлично знали об «особых потребностях» Рикошета, но никто из нас не предполагал масштаба проблем. Чтобы Рикошет выжил, нужна была операция, причем чем быстрее, тем лучше.
Подобная операция не мой профиль — я сразу же обратился к настоящим специалистам Джерарду Маклахлану и Лорану Финджи из клиники хирургии мягких тканей и онкологии. Джерард — радиолог. Он заглядывает внутрь организма с помощью разных приборов и делает снимки, необходимые для уточнения диагноза и определения тактики операций. Лоран — хирург-онколог, специализирующийся на опухолях мягких тканей. После осмотра они определили, что в барабанном пузыре Рикошета появился воспалительный полип, который вызвал нарастание внутричерепного давления. Причина возникновения таких полипов неизвестна — возможно, это врожденное состояние, а может быть, результат воспалительного процесса после хронической вирусной или бактериальной инфекции. К сожалению, установить это невозможно.
Когда звуковые волны проходят по слуховому каналу или внешнему уху и достигают барабанной перепонки, возникает вибрация трех крохотных косточек — молоточка, наковальни и стремени. Вибрация усиливает звук, который достигает среднего уха, поднимается по полукруглым каналам, а внутреннее ухо (улитка) преобразует звуковые волны в нервные импульсы посредством звукового нерва. Среднее ухо связано с носоглоткой посредством слуховой, или евстахиевой, трубы. Благодаря этому воздух из зева входит в среднее ухо и выходит из него, что нормализует давление. Именно из-за этого механизма у нас «закладывает» уши, когда давление резко меняется. У Рикошета полип полностью заполнил пузырь и продолжал агрессивно расти, словно злобный инопланетянин, распространяющий свои щупальца на все, до чего может дотянуться. Он прорвал барабанную перепонку, проник в слуховой канал и заднюю стенку носоглотки. Приборы Джерарда все отчетливо показали. Мы видели уродливую опухоль внутри и вне черепа. Бедняга Рикошет!
Пока Рикошета готовили к операции, я превращался в параноидального папочку, который всем только мешает. Меня часто удивляли люди, которые жаловались на то, что я выбрил слишком много шерсти на их кошках или собаках перед операцией. Но теперь и я тоже был безумно расстроен, когда Рикошет лишился своего роскошного, как у всех мейнкунов, воротника-жабо. Мы с Лореном выбрили место операции. Это мы делали каждый день, но на сей раз оперировать предстояло моего любимого друга, и ситуация была совершенно другой. Обычно операцию веду я, и мое слово главное. Но в тот день я был ассистентом Лорана. Я был счастлив довериться его знаниям и опыту. Лоран сделал разрез на коже и мышцах над барабанным пузырем, а потом просверлил большое отверстие в сильно утолщенной кости. Кость была твердой, как камень. Нам никогда еще не доводилось видеть такой толщины. Барабанный пузырь кошек отличается от пузыря собак или человека. В нем есть мембрана, разделяющая его на две части, соединенные щелью. Часть этой мембраны предстояло удалить, чтобы добраться до тканей, разросшихся в обеих частях. Лоран осторожно выскабливал и удалял аномальные ткани, тщательно сохраняя крохотные нити нервов на стенках пузыря: повреждения этих нервов могли привести к неприятным и постоянным побочным эффектам. Но если бы он проявил чрезмерную осторожность и удалил не все аномальные клетки, опухоль могла начать расти вновь. Такая тонкая операция требовала исключительного мастерства. Любой хирург способен просверлить кость и удалить ткани, но не каждый обладает мастерством и тонким чутьем Лорана.
Лоран спокойно работал и наконец удалил осьминога опухоли из уха Рикошета. Тело опухоли занимало большую часть пузыря, щупальце ее уходило в меньшую часть, еще одно — в слуховую трубу, а еще одно — через барабанную перепонку в слуховой канал. Для меня огромным облегчением было видеть, как эта «тварь» лежит на операционном столе и больше не терзает моего маленького друга. Мы изучили ткань под микроскопом. Это была изъязвленная сосудисто-волоконная связь, покрытая многослойным плоским и цилиндрическим эпителием с воспалительными клетками в строме, преимущественно лимфоцитами, клетками плазмы и макрофагами.
Много научных терминов, но смысл прост — опухоль оказалась доброкачественной. И теперь Рикошет мог рассчитывать на долгую и счастливую жизнь. Я был безмерно благодарен коллегам. Хотя сам я скальпель в руках не держал, но в моей жизни было мало ситуаций, когда я настолько был бы погружен в настоящий момент. Я жил настоящим, когда Лоран делал операцию, когда я молился, чтобы с моим мальчиком все было хорошо, когда меня охватило глубочайшее облегчение, потому что он очнулся от наркоза на моих руках.
Я знал, что повреждение нервов может привести к временному или постоянному вестибулярному синдрому, параличу лицевого нерва, синдрому Хорнера или хронической инфекции. Когда Рикошет очнулся, стало ясно, что у него синдром Хорнера. Был поврежден симпатический нервный путь, управляющий движениями глаза. У Рикошета навсегда остался суженный зрачок, слегка опущенное верхнее веко, уменьшившееся глазное яблоко. Кроме того, белая перепонка третьего века прикрыла верхнюю половину его глаза.
Через пару дней боли у него прошли, и он вышел в свет, но стал видеть его, как пират с повязкой на глазу. Впрочем, его это совсем не беспокоило. А вот специальный ошейник после кастрации раздражал его очень сильно. Он его просто ненавидел, и мне было очень жаль малыша. Тогда я еще не знал, что очень скоро окажусь в точно таком же неприятном ошейнике.
* * *
В то время мир только начал осознавать реальную угрозу таинственного нового вируса COVID-19. Неожиданно всему человечеству пришлось жить настоящим: коронавирус распространился по всему миру. Когда наша страна еще не перешла в локдаун, я чуть не погиб, но не от вируса. Я чуть не сломал себе шею. С детства понимал, что жизнь моя конечна, но никак не рассчитывал, что она закончится так быстро. Смерть подошла очень близко. Я получил серьезную травму. Можете представить мою благодарность и облегчение, ведь я могу рассказать вам об этом. Но в результате этой травмы я был вынужден долгое время носить настоящий ошейник. Впрочем, в отличие от Рикошета, я сохранил важные части тела, а поскольку шея моя была скована ошейником, я мог смотреть только вперед — именно это было нужно мне и моему коту.
Поначалу я страдал от ужасных болей, был прикован к постели и не мог работать. Я оказался в изоляции раньше, чем все остальные. Но прошло несколько недель, и большая часть населения Великобритании, за исключением тех, чья работа была необходима для жизни общества, была вынуждена запереться по домам. Никто не ездил на работу, не учился и лишь изредка выбирался до ближайшего магазина. Школы, университеты, магазины «несущественных» товаров, театры — все закрылось, мир замер, оказавшись на грани полного паралича. Ветеринарные клиники продолжали работать с соблюдением правил социального дистанцирования. В нашей клинике мы организовали чередующиеся смены, занимались только экстренными случаями и общались с клиентами на расстоянии двух метров. Впрочем, в начале локдауна я и без того был вынужден оставаться дома, восстанавливаясь после травмы. Но потом, когда я почувствовал себя лучше, в моей жизни впервые появились дни, когда я мог не оперировать, не давать консультации, хотя уже мог это делать. В нашей суетной жизни наступил неожиданный перерыв, словно кто-то нажал на огромную кнопку «стоп». И у всех, в том числе и у меня, появилось время для размышлений. Многие из нас погрузились в странное состояние лимбо. Нас охватили горе и страх, не только из-за масштабов смертей и страданий, но и из-за отказа от нормальной жизни, какой мы ее знали. В отсутствие определенности мы были вынуждены жить моментом, проводить время наедине с собой, с собой настоящими, а не с теми, кем мы представляемся на работе или в социальных сетях. Думаю, эта личная эволюция будет иметь далекоидущие последствия, даже когда вирус останется позади.
Я в эти дни работал над книгой. Изоляция заставила меня заняться болезненным самоосознанием. Это состояние оказалось более неприятным и сложным, чем я мог представить. Когда я работал, мне казалось, что я вполне самодостаточен. Но я никогда не оставался наедине с собой в полном смысле слова. Я постоянно думал о работе и поддерживал контакт с клиникой. Теперь же мне пришлось нырнуть в глубины разума, вспомнить все, что происходило в детстве и после.
Многое я предпочел бы оставить в прошлом, но оказалось, что именно эти факторы влияли на мое отношение с настоящим сильнее, чем что-либо другое. Мне было свойственно вечное беспокойство. Вне работы и хирургии мне было очень тяжело: спасать чужие жизни намного проще, чем спасать собственную. Рикошет стал для меня настоящим утешением и после травмы, и в долгие месяцы локдауна. Мы с ним оба оказались запертыми в доме. Мы вместе писали эту книгу, влюблялись друг в друга, и между нами формировалась нерушимая связь, за которую я буду вечно благодарен. Мое психическое состояние было не лучшим, и Рикошет удержал меня от погружения в прошлое, депрессию и уныние, которые охватывали меня в прошлом при возникновении психологических проблем. Мы с котом изо всех сил старались смотреть в будущее. Он прыгал мне на колени, а я гладил его или целовал в лоб, вдыхая всю его усатую любовь. Кот пристально смотрел на меня прищуренным глазом и не перестал это делать, когда ему позволили избавиться от воротника. Я же оставался в физической и эмоциональной тюрьме. Я знал, что для исцеления мне нужно научиться жить настоящим, довериться интуиции, принять самого себя и забыть об оборонительной позиции. Хотя ситуация складывалась просто идеально, мне никак не удавалось успокоить свой беспокойный разум. Я изо всех сил сопротивлялся мыслям, бомбардирующим мой разум, но чем сильнее старался, тем настойчивее они становились. Зрение мое туманила невидимая вуаль тревоги прошлого и беспокойства о будущем. Я никак не мог жить настоящим.
Через месяц после операции я смирился с тем, что зрение Рикошета пострадало безвозвратно и он навсегда останется «Пиратом Рикошетом». Время тянулось невыносимо долго. Но прошло всего несколько недель, и я заметил, что пелена третьего века у него стала чуть менее заметной. А потом произошло чудо. Как-то утром он прыгнул на мою постель, чтобы разбудить меня, я сонно открыл глаза и — вдруг увидел, что на меня смотрят две огромные восхитительно желтые радужки! Я был поражен этим зрелищем. Мне показалось, что я еще не проснулся. Но тут луч солнца упал на мою постель и отразился в сверкающих глазах Рикошета. И в этот момент я ощутил сияние настоящего. Я еще не проснулся окончательно, но по всему моему телу разлилось удивительное тепло.
А затем произошло нечто чудесное. В мгновение ока все изменилось. Словно с меня сдернули плотное, темное одеяло, которое придавливало меня всю жизнь. Оно исчезло вместе с третьим веком Рикошета. Я ощутил новый рассвет — и в буквальном, и в духовном смысле слова. Я проживал настоящий момент целиком и полностью. В моей голове не было ни одной мысли, кроме изумления, благодарности и охваченности настоящим. Я был невыразимо счастлив и абсолютно спокоен. Мне всего было достаточно, все было идеально.
Все эти годы я не понимал откровения Экхарта Толле — только это необычайное событие позволило мне понять, что, возможно, мне действительно будет достаточно ощущения «себя». Экхарт писал: «Покой снизошел, потому что больше не было «я». Было лишь ощущение присутствия или бытия».
Рикошет вытянулся на моей груди всем своим немаленьким телом, прижался головой к моему подбородку и принялся мурлыкать, дыша в унисон со мной. Казалось, наши сердца бьются синхронно. Я обнял его, закрыл глаза и полностью раскрыл ему свое сердце. Я вдыхал свет, льющийся из окна и проникающий прямо в сердце. Мой беспокойный разум успокоился. Рикошет подарил мне покой настоящего. Только тогда я понял, что это такое — настоящее.
Животные, которых мы впускаем в свою жизнь, учат нас понимать самих себя, хотя мы не всегда готовы это признать. Животные разделяют наш восторг и наше отчаяние, они проживают нашу жизнь со всеми ее взлетами и падениями. Они наделяют нас мудростью, которая может открыться, только если мы замрем в моменте и услышим, увидим, почувствуем сердцем, а не обычными органами чувств. Если мы позволим забыть о себе, дадим настоящему раскрыться перед нами, то возникнет новое чувство, которое я и ощутил в тот момент. Я пережил освобождение от времени и пространства и постиг вечность. Это может случиться, только когда мы позволим всему остальному уйти, ведь все это совершенно неважно.
Мы воспринимаем себя слишком серьезно. Мы кажемся себе средоточием самого важного. Мы забываем, что челове чество живет уже тысячи лет, но не знает, каким будет будущее. Настоящее — вот все, что у нас есть. Я привык думать, что я — это мои мысли, что мышление делает меня личностью. Но животные показали мне, что, лишь избавившись от сознательных мыслей, можно ощутить чистое сознание и жить настоящим. Если я позволю мыслям приходить и уходить и не стану привязываться к ним, то смогу освободиться и парить в покое и счастье. Это состояние выше мысли, потому что оно просто есть. Животные всегда просто есть, у них нет планов, они не испытывают постоянной потребности питать свои мысли вниманием, их не волнует, кто они и что. Животные помогли мне понять самого себя, забыть о том, что думают обо мне другие, и жить настоящим. Оказалось, что я — это не мои мысли, а просто я. И я остаюсь собой, даже когда мысли исчезают.
Мы, во всей нашей бесконечной сложности, должны понять, что являемся хозяевами собственного сознания и сами строим свое настоящее. Мне нужно было понять, что предстоит выковать новые нейроклеточные пути ненависти, смятения, недоверия или гармонии, доверия и любви. Только я сам мог сделать этот выбор — никто не мог сделать этого за меня. Трансформация — это не некая далекая цель, но нечто такое, что происходит со мной здесь и сейчас. Я знаю, что мне очень повезло. Я ни на секунду не забываю, что у других людей жизненные обстоятельства могут быть гораздо тяжелее моих: у всех разное социальное или экономическое положение, семейные обстоятельства, личные отношения, психические или физические болезни. Кто-то живет в таком месте, где просто невозможно воспринимать происходящее сейчас как отражение своего истинного состояния. И все же я твердо верю, что вне зависимости от обстоятельств человек всегда может ощутить любовь собаки или кошки, и в этот момент в его душе зажжется свет. А когда свет зажжется в душе каждого из нас, то мир станет гораздо лучше. Как сказал Боно, вместе мы можем «заставить свет сиять ярче».
Кира, Рикошет и все животные в моем мире дали мне ключ к внутренней двери, и это избавило меня от боли, чувства вины, беспокойства, страха, тревожности, мыслей о прошлом и будущем. Они помогли мне возродиться в настоящем и избавиться от бесконечного шума разума. Рикошет и Кира — сияющие светочи моей жизни. Настоящее, которое я открылдля себя, требует, чтобы мы открыли сердца, закрыли глаза, обняли любимых зверей и дышали в их свете. Через эту любовь свет настоящего может изменить нашу жизнь и обязательно изменит ее. Животные хотят спасти нас — мы должны им это позволить. Я тридцать лет старался быть настоящим ветеринаром, и это позволило мне стать настоящим человеком. Я чувствую, что только сейчас начинаю понимать, как ладить не только с животными, но и с людьми. Животные научили меня меньше бояться интимной любви. Я понимаю, что не бывает подходящего или неподходящего времени для любви — есть только время здесь и сейчас.
