Русский рок. Конец андерграунда

Издательство АСТ представляет книгу Джоанны Стингрей «Русский рок. Конец андерграунда. Фотографии. Интервью. Документы».

Джоанна Стингрей — американская певица, актриса, музыкальный продюсер и общественный деятель, одна из значимых персон и популяризаторов советской и постсоветской рок-культуры на Западе. Это третий альбом фотографий, документов и интервью, сделанных Джоанной в пору ее пребывания в Советском Союзе.

1987 год — ключевой и решающий, именно в этом году произошли важнейшие радикальные перемены в культуре и политике СССР. Летом 1986-го Джоанна издала в Америке альбом Red Wave с музыкой четырех групп неофициального ленинградского рока — «Аквариум», «Кино», «Алиса», «Странные игры». То, что случилось дальше, — захватывающая, в духе лучших детективов и шпионских романов, история. И наконец, неизбежный, как в сказке, happy end — грандиозная рок-н-ролльная свадьба. Со страниц этой книги дышит живой дух времени. Времени, когда вершились грандиозные перемены. Времени, когда наконец-то наступил Конец Андерграунда, и русский рок — в немалой степени усилиями Джоанны Стингрей — вышел из подполья.

Предлагаем ознакомиться с фрагментом книги.

«В Москве Джоанну Стингрей не ждут!» Эти слова преследовали меня и бесконечно крутились у меня в голове. В визе в Россию мне было отказано, и на свою свадьбу с Юрием я не попадаю. Сотрудник советского посольства в Вашингтоне, до которого я в отчаянии дозвонилась, вполне дружелюбно сказал, что, по всей видимости, произошла ошибка, пообещал, что справится в Москве и мне перезвонит. Когда он, наконец, перезвонил, тон его был уже совершенно иным, и сказал он всего лишь эти шесть слов: «В Москве Джоанну Стингрей не ждут!» Как такое может быть?! Мне стало настолько плохо, что я почувствовала, что просто не могу дышать. Мой мир обрушился.

Следующие несколько дней я делала всё возможное, чтобы избавиться от этого кошмара, но он оставался реальностью. Советы послали мне однозначный месседж: я им надоела. На визу я подавала от имени, которое было указано у меня в паспорте, — Джоанна Филдс. Именем Джоанна Стингрей я пользовалась при работе над альбомом Red Wave, и так меня называли мои друзья — русские рок-музыканты и рок-фаны в России. Советы мне ясно давали понять: игра закончена, и меня за нее наказывают.

Родители самым активным образом вмешались в ситуацию и стали призывать на помощь своих многочисленных «влиятельных» друзей. Мать составила целый список людей, которые могут помочь, а отчим стал обзванивать их и писать письма. Однако все их старания оказались тщетными: как преодолеть сопротивление Советов, не знал никто. Мы наткнулись на непробиваемую стену.

Письмо, которое мой отчим отправил сенатору Теду Кеннеди, конгрессмену Биленсону и мэру Лос-Анджелеса Тому Брэдли, с просьбой представить мою визовую проблему Арманду Хаммеру[1]. Отчим говорил об этом с Владимиром Познером, и Познер сказал ему, что единственный человек, способный повлиять на советский МИД в визовом вопросе, — Арманд Хаммер.

В назначенный день свадьбы, 6 апреля, я была вовсе не там, где должна была и где хотела бы быть. Я была у себя дома в Лос-Анджелесе, обливаясь слезами. Ирреально выглядела опубликованная 6 апреля популярным американским журналом People статья о русском роке, об альбоме Red Wave и моей назначенной на этот день свадьбе с Юрием. Еще более странно было читать то, что написал через два дня, 8 апреля, лондонский Time Out: «После случившегося на прошлой неделе в духе гласности любовного свидания между Горбачёвым и Тэтчер[2] в Ленинграде в понедельник прошла свадьба, которая может стать символом расширяющегося культурного обмена между Востоком и Западом». И далее статья рассказывала, что, «как Монтекки и Капулетти [в «Ромео и Джульетте»], русские и американцы залили шампанским свои разногласия, сомкнув бокалы на свадьбе Джоанны Стингрей и Юрия Каспаряна». Две сотни гостей на свадьбе, писал журнал, представляли собой сливки советского экспериментального искусства и рок-музыки. Что они несут?

Никакой свадьбы 6 апреля не было. Я была в отчаянии и в горе. Я ничего не могла делать, забросила все свои проекты — все они ничего для меня не значили, если я не могу быть с людьми, которых я люблю, и в месте, которое для меня так дорого. Забросила всё: книжный контракт, лекционный тур, концерт Боуи в России, материал в журнале Life. Ничего, ничего меня больше не интересовало.

Рисунок Олега Котельникова.

Лондонский еженедельник Time Out, 8–15 апреля 1987 г., статья о свадьбе, которая так и не случилась.

Журнал Billboard.

11 апреля в ведущем журнале музыкального бизнеса Billboard появилась статья «Советы обвиняют в нарушении авторских прав». В ней приводилось заявление ВААП о том, что я не заплатила музыкантам авторские отчисления и нарушила их авторские права. Они что, забыли, что в октябре 1986 года я признала свои ошибки и заплатила за них штраф, и с тех пор у нас с ВААП появился целый ряд совместных проектов?! Мне не следовало удивляться, что белое может быть в России объявлено черным.

Полная непредсказуемость. В равной степени трудно было понять и позицию ФБР. Мне казалось, что после нашей с ними последней встречи, почти годом ранее, они, наконец, поняли, что мои интересы — только музыка и мир. Но когда через несколько лет мне удалось раздобыть свое дело в ФБР, то я увидела там сообщение о статье обо мне в журнале People и приведенные в этой статье мои слова о том, что меня вызывали в ВААП по вопросу об авторских отчислениях. То есть они продолжали следить за мной! Безумие! Они, наверное, по-прежнему считали, что Советы могут шантажом принудить меня на них работать.