«Система»: тексты и традиции субкультуры

1. Невербальные коды

Первый вопрос, возникающий при анализе символики того или иного сообщества: почему оно идентифицирует себя именно через данный набор символов? Символами геолога стали клетчатая рубашка, борода и бардовские песни у костра; Системы v феньки, ксивник и рок-музыка. Чем определяется выбор символики? Можно ли выявить какие-либо закономерности? Символика прежде всего служит средством передачи информации, и, чтобы отделить свою от чужой, любое сообщество должно осваивать символы, не задействованные другими сообществами, с которыми оно может пересекаться. Отсюда проистекает вероятность выбора в качестве групповых символов объектов, отторгающихся соседями или игнорируемых ими (не включаемых в число знаковых). Рассмотрим с данной точки зрения символику Системы.

1.1. Пространственный код

Пожалуй, основным кодом молодежной культуры можно считать пространственный. Место встреч обозначается в сленге тем же словом, что и сообщество: тусовка. Место в значительной степени определяет групповую принадлежность и идентичность: по клубу, кафетерию или пивному бару, куда ходит человек, судят, к какому течению молодежной культуры он принадлежит. Существуют клубы, где собираются рэйверы, битломаны или поклонники тяжелого металла, есть пивные, облюбованные скинхедами, футбольными фанатами и т. д.

Рассмотрим отдельные локусы, имеющие наиболее выраженное символическое значение.

Дорога. Культ дороги и других пространств перехода характерен для Системы в целом и практически всех ее тусовок. Культовое значение имеет практика путешествий. В хип-культуре, да и во всей Системе это прежде всего трасса ? путешествия автостопом, на собаках (перекладных электричках); шуточная клятва «Век трассы не видать!» означает что-то вроде «Не быть мне хиппи!» У футбольных и музыкальных фанатов культовую роль играют выезды (коллективные поездки в другие города вслед за любимой командой или исполнителем). Дорога, путешествие в мифических странах v сюжетная основа большинства ролевых игр, служащих ядром сплочения сообщества ролевиков. Классический пример v ставшая культовой книга Дж. Р. Толкиена «Хоббит, или Путешествие Бильбо Бэггинса туда и обратно», чьи сюжеты разыгрывали первые в России ролевики v толкинисты. То же можно сказать и о большей части компьютерных игр, конституирующих субкультуру геймеров на базе компьютерных клубов (в основном). Мифология странствий просматривается и в субкультуре хакеров, декларирующих смысл своей деятельности как свободное странствие по электронным сетям, преодоление всяческих препятствий, мешающих свободному передвижению. В их сленге немало заимствований из терминологии трассы (обычных для андеграунда «вольных» путешествий). Матрица трассы очевидна и в мифологии наркотического поведения. Свои ощущения после принятия наркотика (чаще всего травы v марихуаны) они описывают как trip (от англ. -путь, путешествие-), в измененном состоянии они гонят телеги: так называется особенная говорливость в измененном состоянии сознания. Растаманы открыто говорят о марихуане как средстве ухода от вездесущего мира Западной цивилизации v Вавилона: «Посредством травы, которую Создатель (почитаемый ими бог Джа v так они называют Яхве. v Т. Щ.) дал человеку... ЕГО слуга отделяет себя от Вавилона, даже находясь посреди него...»³

В конце 1980-х гг. ночные мотоциклисты назывались рокерами и были близки металлистам и Системе вообще. Сегодня они стали байкерами и должны рассматриваться, скорее, в рамках разговоров о бизнес-культуре. Однако же у байкеров осталась интерпретация дороги (стремительной мотоциклетной езды), очень близкая традиционным для прежней Системы: «позади ничего нет, впереди никто не ждет, есть только ты и дорога». Они переодеваются, меняют деловой костюм на почти андеграундные кожанки, иногда даже используют маски и накладные бороды v уходят от своего ежедневного окружения и обычного статуса.

Пространства перехода, движения v дороги, улицы, вагоны метро и подземные переходы v становятся местами тусовок. Известны, например, стритовые тусовки v собрания на улице (от англ. street v -улица-), тусовки в подземных переходах (знаменитая Труба в переходе под Трубной площадью в Москве; так же называются питерская тусовка в переходе под Невским проспектом и подземная тусовка в Киеве), тусовка в одном из вагонов на кольцевой линии Московского метрополитена и так далее.

Культ дороги просматривается и в современных клубных тусовках, отложившись в некоторых названиях, например, питерские «Аэропорт», «Трамвай», «Тоннель», «Трюм», «Цепеллин». В рекламной афишке «Цепеллина» его название расшифровано как апелляция к русской дорожной мечте: «Русская мечта: Бросить все и улететь!»

Для людей Системы характерно самосознание странников с частым повторением мотивов «пути» в прозвищах. Так, на тусовках 1980-х гг. были несколько Странников, три Сталкера (сталкер v персонаж повести А. и Б. Стругацких «Пикник на обочине», а также снятого по ее мотивам фильма А. Тарковского. Оба произведения стали в рассматриваемой среде культовыми). Среди корреспондентов «Сороки» были Вечный Тремпист (от англ. tramp v -бродить, бродяжничать, странствовать-), Ночная Прохожая, множество Странников и Бродяг.

Странническое самоощущение очевидно во внешней атрибутике: дорожный рюкзачок или холщовая торба через плечо; удобная запыленная обувь или ее отсутствие; длинные неухоженные волосы и общая потертость v облик хиппи воспроизводит образ странников, еще в начале ХХ в. во множестве бродивших по дорогам России ⁴. Система маркирует значимые точки пространства сквозными в хип-фольклоре и граффити мотивами странничества, пути. Они широко были представлены, в частности, в граффити Ротонды (1987 v 1990 гг.):

Люди! Остановите землю. Хочу сойти с нее. Странник.

Мы v бегство, а может быть, вызов, а может быть сразу
и бегство и вызов.

Следуй своей дорогой, и пусть люди говорят что угодно.

Дорога в небо v линия жизни.

Счастье v движение, познание.

А стало быть, счастлив гребущий на лодке по светлым каналам.

Мы бродим по жизни, как слепые котята.

Странническое самосознание материализуется в практике трассы, то есть путешествий автостопом и прочими способами. Трасса становится базовой практикой Системы и ее генеральной метафорой одновременно.

Пространство молодежной культуры v это бесконечная дорога, ведущая в разного рода значимые места. Дорога v основа пространства, определяющая его структуру.

Рассмотрим другие маркированные локусы. В значительной части своей они обнаруживают связь с дорогой v осознаются как пространства ухода (от давления взрослых, цивилизации, государственной и прочей власти, лжи, и так далее) и как цели путешествия, пункты назначения v также связываются с идеей «дороги». Среди наиболее значимых локусов v природное, подземное, виртуальное пространства, «иные» страны и фантастические миры ролевых игр v лежащие за пределами страны, цивилизации, наземного, видимого и осязаемого пространства повседневности.

Природа. «Лагерь на природе» v весьма характерный для молодежной тусовки тип пространственного самоопределения. В хип-фольклоре сохранилась память о летних тусовках в Гауе (Прибалтика) и Крыму, куда толпы волосатых людей съезжались автостопом и на перекладных электричках (на собаках). Однажды я видела у одного обветренного жизнью хипа феньку из желтых, синих и зеленых бисеринок. Ее значение он объяснял так: «Желтые бисеринки v это желтый песок Гауи; синие v ее синее море, зеленые v сосны, шумящие над желтыми дюнами». Гауя считалась символом настоящей хипповской жизни.

В лесу проводятся ежегодные ритуалы индеанистов v Пау-вау, v где происходит принятие новых членов, наделение их именем, очищение и другие церемонии, обеспечивающие обретение и смену статусов, разрешение конфликтов, поддержание структуры сообществ и передачу традиций. В конце 1980-х группа индеанистов попыталась реализовать мечту о природной жизни, поселившись в деревне Верхняя Кукуя на Алтае. Время от времени попытки заселения пустующих деревень осуществляются не только индеанистами, но и представителями других течений молодежной культуры. Как правило, они предполагают реализовать там общинный тип организации и образ жизни (образцом может служить как индейская, так и древнерусская, и средневековоевропейская общины v разумеется, их мифологизированный образ).

На природе происходят летние игры ролевиков. Они на несколько дней выезжают за город, разбивают лагерь (приняты особые правила на этот счет, в основе которых лежат хип-культурные традиции минимализации потребностей в одежде, пище и сне; общинные кассы; культивирование спонтанной и всеобъемлющей хипповской любви и т. д.). Во время игр проводятся посвятительные и другие ритуалы.

«Лагерь на природе» осознается одной из альтернатив городскому образу жизни, побег (хотя бы на время) от цивилизации. Обычно он связан с изменением социальной организации, стиля отношений, чаще всего v культивированием общинных форм.

Подземелье (underground). Еще один излюбленный локус Системы v подземелье (англ. underground), что может быть связано символически и с ее «андеграундным» самоопределением. Мы уже упоминали тусовки в подземных переходах, где Система зарабатывает на жизнь игрой на гитарах, флейтах, этнических (мексиканских, индийских) инструментах и продажей фенек; стены таких переходов покрыты граффити v эмблемами музыкальных групп, обращениями типа: «Ждали, не дождались, ушли туда-то». Все это v следы тусовок, маркирующие пространство как «свое».

В Системной традиции значимы пещеры, часто становящиеся объектом паломничества и целью путешествия по трассе. Чаще всего в ее дискурсе фигурируют Саблинские и Крымские пещеры, с которыми связан обширный фольклор. Существует своего рода ритуал их посещения.

В Саблинские пещеры (в нескольких часах езды от Петербурга) ездят обычно небольшими группами от двух до десяти человек: один-два побывавших в пещере человека и несколько новичков, часто девушек. Путешествие считается «посвящением» в смысле приобщения к мистике подземного мира. Уже в пути (в электричке или на трассе) начинаются рассказы о таинственных свойствах пещер и необъяснимых случаях (См. подробнее: «Мистические жанры: мистика мест»). Приехав на место, разбивают лагерь, перекусывают, переодеваются. Договариваются о времени общего сбора и обратного отъезда. Отправляются в пещеры. Самый старший (олдовый)? опытный тусовщик и путешественник, знаток пещер и связанных с ними обычаев берет на себя роль проводника. Показывает вход, точнее, лаз, куда необходимо вползти и лишь затем можно выпрямиться. В одном из первых залов к стене пещеры прислонен дорожный знак «Внимание!» (символика пути); рядом лежит журнал, где посетители оставляют записи: «свои впечатления от пещер», «рисунки, стишки, пожелания» и «описание пути: что где открылось, где засыпало проход» (1996 г.). Входящие все вместе читают эти записи, самые смешные и интересные места v вслух, смеются. Общий смех консолидирует группу, по существу, случайных попутчиков; чтение журнала создает ощущение общности с предшественниками v приобщения группы к традиции.

Затем открывается пещера, где сооружена «могила Белого Спелеолога» v фольклорного героя, мифического хранителя пещер: насыпь из песка, над нею прислонен к стене пещеры настоящий могильный крест. У могилы обязательно останавливаются и слушают рассказы проводника. Стоят вокруг насыпи, держа свечки. Проводник кладет на нее сигареты по числу вошедших (1988 г.), коробок спичек или соли (1997 г.): «для тех, кто потом придет». На обратном пути можно сделать привал и выкурить эти сигареты.

Проводник говорит: «Почтим память Белого Спелеолога», затем «представляет» ему пришедших. И вновь налицо ритуалы групповой консолидации: акцентируется и символически фиксируется состав группы и ее единство (как внутреннее, так и с гипотетической общностью тех, кто был в пещере ранее v их олицетворяет образ Белого Спелеолога).

Здесь же выслушиваются рассказы о Белом Спелеологе, фиксирующие правила поведения в пещере, они же служат нормами внутригрупповых взаимоотношений, характерными для Системы, поэтому путешествие в пещеры имеет смысл приобщения не только к «пещерной», но и Системной традиции вообще.

Другая модификация подземного пространства v городские подземные коммуникации, освоением которых занимаются диггеры. Это течение весьма близко связано (генетически, идейно и личностно) с хип-культурной традицией «ухода». Наиболее громко заявило оно о себе в Москве. Для диггеров путешествия по речным руслам и тоннелям подземного города стали основой образа жизни v они составляют карты, изготавливают снаряжение, соблюдают особые ритуалы. В их среде сложился фольклор v легенды о чудовищных животных-мутантах и прочей мистике подземелий.

К диггерам примыкают поисковики v группы, занимающиеся поиском древних подземных ходов, кладов, исторических реликвий (например, широко распространилось движение поиска библиотеки Ивана Грозного: ее несколько раз «чуть было не нашли» сразу в нескольких местах Москвы и Подмосковья), а также черные следопыты, разыскивающие оставшееся после войны оружие.

Подземное пространство с его символикой «невидимости» и «скрытости» воспринимается как возможнсть ухода из поля зрения господствующей культуры в почти потустороннюю тень.

Виртуальное пространство. Другая модификация идеи невидимости/ухода v локализация сообществ в виртуальном пространстве. Пипл строят и заселяют воображаемые миры, присутствуя в них не столько телесно, сколько ментально и словесно.

В конце 1980-х гг. в Петербурге существовала одна из виртуальных тусовок v эфир. Набрав определенный номер, вы слышали сразу несколько голосов, и с ними можно было переговариваться. В этом эфире висели часами. Знакомились, назначали встречи. Некоторые ограничивались только общением в эфире. Все остальное происходило по законам обычной тусовки: безличность (по прозвищам) общения, сленг и т. п.

В начале 1990-х гг. роль «эфира» стала играть «Сорока», ведь в газетном пространстве люди присутствуют так же бестелесно v в виде словесных масок-образов. Любопытно, что постепенно виртуальное пространство «Сороки» приобретает собственную структуру и географию. Множество посланий формируют коллективный образ воображаемого Сорокограда (иногда название бытует в обратном написании Даргокорос): «Предлагаю на одной из площадей Сорокограда установить памятник Игнатику Яру», «А вот возьму и отстрою в Сорокограде музыкальный магазин. Типа «Сайгона». Там будут записи на любой вкус. А рядом, за соседней дверью, будет кафе. Небольшое такое. И выгонять оттуда никто никого не будет», «Есть в Сорокограде башня Харкера (жутко мрачное обиталище). Есть колокольня Звонаря (тоже не лучше), есть еще Фарфоровая Башня (та, что за лавочкой Ювелира), но мало кто слышал, что есть в Сорокограде старая-старая башня, под названием То, Чего Не Может Быть». (Сорока, 19.05. 1997 и 9.06. 1997).

Нетрудно заметить, что виртуальный мир Сорокограда пародирует реальный (правда, со средневековым налетом в жанре «фэнтези») город, а еще точнее v пространство тусовки, отмечая значимые для нее локусы: музыкальный магазин, кафе и точки, связанные с отдельными известными людьми тусовки: Звонарь, Ювелир и др. v это прозвища реальных сорокоманов. Фактически виртуальное пространство стало проекцией социальной карты тусовки.

Пост-хипповская традиция осваивает компьютерный мир v еще одну разновидность виртуального пространства. Более всего v бесплатную сеть ФИДОнет, несколько в меньшей степени v Интернет. Анекдоты о хакерах, циркулирующие в компьютерных сетях, часто скопированы с анекдотов о хиппи. Часть хакеров вышла из среды сорокоманов и поддерживала с нею связь. В фантастическом мире Сорокограда значилась, среди прочего, и Башня Хакера v понятно, что здесь эта фигура рассматривалась как один из «своих» социальных типов. Идеология хакеров v борьба за открытое пространство, стремление к безграничным путешествиям по электронным сетям, игнорирование или преодоление границ и замков, затрудняющих доступ, принцип бесплатности доступа v вполне совпадает с идеологией трассы. Еще одно проявление общности между тусовками в электронных сетях и традицией Системы v многочисленные заимствования в компьютерном сленге из лексики Системы 1980-х.

Лечебница и кладбище. Системный сленг маркирует еще один локус v психиатрическую лечебницу: дурка, дурник, крейза, скворешник и тому подобное Принадлежность к Системе вообще подразумевает крышесъезд или сдвиг v некоторое отклонение (иногда нарочито демонстрируемое) от общепринятой психической нормы (крыша v психика, мозг; крыша едет v обозначение измененного состояния сознания). С одной стороны, психиатрическая больница v пространство обретения необычного психического опыта, и здесь оно смыкается с виртуальным. С другой стороны, это пространство изоляции, символизирующее одну из форм ухода из мира повседневных истин, норм господствующей культуры.

Некоторые тусовки, главным образом, сатанисты и прочие оккультисты, а также примыкающие к ним отдельные группы ролевиков, проводят ритуалы на кладбищах, в заброшенных склепах. Например, на кладбище проходил обряд посвящения ребят, игравших по «Хроникам Эмбера» Роджера Желязны (сведения середины 1990-х гг.). Кладбище, как и лечебница, семиотизируется как пространство, лежащее за пределами территории социальной нормы, «нормальной жизни» v все это пространства ухода от нормы и повседневности.

Итак, пространство молодежной культуры v промежуточное, маргинальное, зыбкое и не вполне реальное: переходное (дорога во всех ее проявлениях, трасса, стрит, метро, переход, проходной двор), внекультурное (природа), невидимое (подземелье), изолированное (больница, кладбище), или вообще виртуальное. Полная идентификация с ним невозможна, реальна лишь временная и условная v как временна и условна самоидентификация маргиналов с позицией (часто зыбкой, низкостатусной и не признаваемой остальными), отводимой им обществом. В данном пространстве, которого скорее нет, чем есть, и разворачивается существование (не замечаемое либо отвергаемое общественным мнением) молодежной культуры.

1.2. Временной код

Столь же условно переживается и время v скорее как его отсутствие. От близких к Системе людей мне не раз приходилось слышать: «Система вообще вне времени». Время здесь идет по-иному, чем во внешнем мире: «А я чувствую, v говорил мне Владимерзкий, v что здесь время идет, но я не врубаюсь, как» (1987 г.). Некоторые предполагают зависимость времени от воли индивидуума и даже экспериментируют с его «сжатием» и «ускорением». Из «Сороки»: «Оправдание сорокоманства. Субъективное время ускоряется уже в глобальных масштабах. Большие объемы (имеется в виду v произведений. v Т. Щ.) не вписываются в реальность, и литература открывает бездонные карманы ассоциаций и ссылок, оставляя на поверхности несколько строк v выжатую цедру-» (Сорока, 9.06.1997). Напомню, что объем посланий в «Сороку» был ограничен несколькими строками. Письма в «Сороку» (форма общения) интерпретируются как средство «сжатия» и «ускорения» времени.

Время жизни человека неравнозначно. Взрослый период для пипла словно не существует. Лозунг и вера Системы v «Нам никогда не будет сорок!» Наиболее маркированное время v детство, возведенное в культ. Свой день рождения она празднует 1 июня v в День защиты детей. В легенде о ее происхождении детство играет роль матрицы, по которой должна строиться Система: «Было сказано: «Живите как дети, в мире, спокойствии, не гонитесь за призрачными ценностями-»» В одном из интервью волосатый по прозвищу Боб говорит, что Система строит «культуру на фундаменте детскости»: без корысти, соперничества, спешки и лжи, принятых во взрослом мире. «Культура на фундаменте детскости» v знак нежелания взрослеть: входить в мир взрослых, в общество, занимать там какую-либо позицию, v в научной литературе его определяют как «инфантилизм» контркультуры. Лозунг хиппи v «живите как дети» v материализуется в особом отношении Системы к детям. Некоторые хиппи берут в свои коммуны и семьи маленьких бродяжек, опекают беспризорников. Дальневосточный человек (Крот) писал мне недавно (в 2002 г.) об одной коммуне, которая «существовала года два назад, в течение шести месяцев. У них была тусовка беспризорников, которых они называли «фенечками». С некоторыми из них они потом продолжали общаться, но уже давно все стихло. В общем-то, достаточно короткий эпизод». Примечательно, что дети идентифицируются с одним из символов Системы v фенечками.

Тема продолжающегося детства относится к символическому времени. Реальное же время, в котором проходит повседневная жизнь Системы, структурирует, во-первых, стаж тусовок («системный возраст» человека обычно составляет до трех?пяти лет), во-вторых v цикл трассы. В рамках годичного цикла оно структурировано ритуализованными мероприятиями, обычно привязанными к сезонам трассы. Начало сезона передвижений отмечается весенними ритуалами и просто сборищами: анархисты выходят на демонстрацию и выезжают на природу по случаю 1 мая, считающегося анархистским праздником. Хип-культурные тусовки празднуют по традиции 1 июня v День защиты детей, считая себя «детьми Цветов»; битломаны отмечают 15 мая v день знакомства Пола и Линды Маккартни. В конце весны и начале лета индеанисты проводят проводят пау-вау, а Общество ирландской мифологии v обряды, посвященные Луне или Солнцу. Съезжаются по трассе и на собаках (перекладных электричках) люди из разных городов, подобные мероприятия для большинства служат лишь поводом к путешествию. Существуют и ритуалы окончания трассного сезона v осенью отмечают день рождения (9 октября), а в начале зимы v день гибели (8 декабря) Дж. Леннона. В целом структурирование времени привязано к сезонам трассы. Зимой жизнь затихает, перемещаясь на флэтовые тусовки, в парадные, кафе и переходы. Зимние путешествия считаются уделом единиц, фактически экстремальной (а не традиционной) практикой.

В рамках суточного цикла акцентируется темное (и наименее освоенное господствующей культурой) время v ночь, когда жизнь тусовки наиболее активна (дискотеки, мистические ритуалы, рок-концерты, гонки рокеров и байкеров).

Экспериментируют с «мистикой времени» v его «растягиванием» и «сжатием». ВременнаTя ориентация молодежной культуры v чаще всего про- и ретроспективная, тяготеет к исторической символике или конструированию схем будущего. Настоящего времени с его «злобой дня», словно не существует: Система уходит из времени господства «взрослого» мифа. И только на трассе открывается «здесь и теперь» v как точка вневременной свободы.

* * *

Итак, молодежная культура существует (на символическом уровне) вне конкретных координат пространства и времени, ускользая в промежуточные области, маркированные господствующей культурой как «невидимые» и «несуществующие».

1.3. Предметный код

Жилище. Жилища в вещественной форме для Системы практически не существует. Напротив, акцентируется мотив его отсутствия, ухода из дому (и тем самым из мира взрослых).

Из граффити Ротонды:

Я видел, как снесли мой старый дом,

Как стены падали и как упала крыша.

Я детство все свое оставил в нем

И в юность наступающую вышел.

Мой старый дом ушел во мрак...

Бездомность v символ социальной неопределенности, связанной с окончанием детства. Это образ одиночества и поиска идентичности/принадлежности:

В одном доме тебя помнят и ждут,

В другом гонят, не пустив на порог.

Если прочие так живут,

Стоит ли думать, что ты одинок?

Стоит ли думать v но вот вопрос:

В каком доме тебя принимают всерьез? В каком?..

(Ротонда, 1988 г.).

Показательны мотивы враждебности дома (как средоточия ценностей взрослого мира): «Мир v полное разъединение, v говорил известный в конце 1980-х гг. московский хиппи, художник и музыкант по прозвищу Сольми, живший тогда, к слову, в расселенном доме на 2-й Тверской-Ямской улице. v Квартирки v как гигантский муравейник. Если бомбочка упадет, то каждый сгорит в своей квартирке как в урне-»(М., 1987 г.). Из подобных утверждений и возникает хип-культурная программа: выйти из квартир, вернуться к природе, где «ветер гуляет в волосах».

Более предметно тема жилища возникает в связи с практикой трассы и, соответственно, устройства на ночлег, а потому существует как придорожное, временное пристанище на трассе, v а не постоянное жилье: вписка (ночлег в чужом городе, место, где вписываются: останавливаются ночевать) или флэт (от англ. flat v -квартира-). В наибольшей степени тематика вписки разработана в хип-культуре, как и сама практика трассы, но постоянно заимствуется вместе с этой практикой другими сообществами.

Флэт v квартира, где живут молодые люди, как правило, без родителей или в их отсутствие, а посему сюда всегда можно вписаться. На тусовках обычно известно несколько подобных адресов, и обладающий некоторыми коммуникативными навыками приезжий может воспользоваться ими. Адресами запасаются и заранее, выходя на трассу. Впрочем, все это зыбко и ненадежно: бывалые путешественники говорят, что из десятка адресов «хорошо если сработают один-два». Флэт, вписка v не дом, а временное пристанище с принятыми совсем не домашними нормами поведения. Основные элементы дома: еда (хотя бы пачка чаю, хлеб, крупа в пластиковой бутылке v торпеде) и ночлег v спальный мешок, пенка (туристический коврик из пенопласта) v здесь отсутствуют, их приносят с собой, противореча русской пословице о том, что «ночлег с собой не носят». На флэту не принято зависать более, чем на два-три дня, обычно устраиваются (или, во всяком случае, договариваются вначале) «на одну ночь». Приходить лучше вечером, часам к девяти-десяти, чтобы «не досаждать хозяевам». Это не домашние и даже не гостевые v это нормы общения встречных в дороге, остающихся чужими, сохраняющих анонимность. Обстановка флэта скудна: из мебели сленг фиксирует (последовательно) лишь одну вещь v место для ночлега: трахта, траходром, сексодром, указывая и соответствующую программу поведения на флэту (молодые люди путешествуют часто парами). На реальных флэтах чаще всего можно обнаружить толко кровати или только матрасы v спальные места, но зато немало. Бывает, на ночь весь пол застилают матрасами, а днем скатывают в угол.

Еще один элемент обстановки флэта v стопки исписанных листов и тетрадок по углам: плоды и следы спонтанного творчества странников. Здесь можно обнаружить стихи, анекдоты, рассказы-телеги, приколы, крышеедство v всевозможные вербальные жанры (о них v чуть позже). На стенах и в углах v картины, рисунки, вышитые ксивники и тому подобное. Часть их ждет хозяина, либо того, кто сможет передать ему забытую вещь. Часть v подарки: существует обычай на прощание дарить что-либо гостеприимным хозяевам флэта: рисунок, феньку, реже ксивник. Со временем флэт становится своего рода хранилищем памяти, сгустком информации или в здешней терминологии v энергии. Иногда на флэтах устраивают выставки прикидов (забытой, оставленной кем-то или специально изготовленной одежды и атрибутики). Все это позволяет им играть заметную роль в передаче субкультурных традиций.

Маркированы в Системе (ее текстах и сленге) различные формы временного, суррогатного жилища: лесные шалаши и хижины у ролевиков, типи у индеанистов, обычные палатки у самодеятельных спелеологов и «черных следопытов». Распространена манера ночевать у костра (минимальное снаряжение v пенка v кладется прямо на землю) и устойчивое выражение найтать на травке. В чужих городах, не найдя флэта, ночуют в парадняке, на чердаках и в подвалах v т. е. в нежилых зонах домов. В Петербурге, где много расселенных и пустующих зданий, ночуют в них v на капиталке v что переживается как особого рода мистический опыт. В конце 1980-х гг. один такой дом на Фонтанке, недалеко от Московского вокзала, был настолько популярен, что вошел даже в хип-культурный фольклор под названием «Ленинградская зона» (отсылка к культовому фильму А. Тарковского «Сталкер»). Мне рассказывал о нем человек по прозвищу Дикобраз: «Дом на Фонтанке, разрушенный v над ним видят сияние: золото с голубым («Золото на голубом» v из песни Б. Гребенщикова. v Т. Щ.). А в нем... что-то... В подвале v вообще что-то творится. Один парень провел там ночь, точнее v шесть часов в Пасхальную ночь. Со свечкой. Я бы даже с кузбасским фонарем там не стал бы... Он интересуется биоэнергетикой: не занимается, но прикалывается... Там, в этой Зоне, человек может бесследно исчезнуть: «мясорубка», «ловушка» (символические понятия из к/ф «Сталкер». v Т. Щ.) v там это есть» (СПб, 1988 г.).

В целом в рамках описываемой традиции жилье v придорожное, временное, эфемерно-ускользающее,? выражает не идею «дома», а скорее его отсутствия. Неопределенность пространственной идентификации становится метафорой социальной бесприютности. На символическом уровне носители этой традиции бездомны, основной локус v не дом, а дорога. Именно поэтому переживание бездомности обретает мистический смысл как опыт маргинального по сути и культового в рассматриваемой среде самоощущения.

Одежда. Не менее важный элемент материальной среды v одежда и разнообразные аксессуары. Молодежная культура маркирует как особенно значимые такие ее компоненты, как обувь, головные уборы, сумки, чаще всего выступающие в качестве групповых символов и опознавательных знаков. Определенная степень маркированности наблюдается в отношении поясной (джинсы) и плечевой (куртки, футболки) одежды, а также всего ее комплекса в целом под названием прикид.

Когда говорят «прикид», имеют в виду знаковую одежду, по которой можно определить групповую принадлежность ее обладателя: речь идет о символике целостного комплекса одежды и атрибутов. Прикинутый v «одетый как хиппи» (футбольный фанат, индеец, эльф...). В рамках молодежной культуры наиболее устойчивы следующие комплексы.

Комплекс «странника«, характерный для хип-культуры в первую очередь: одежда максимально удобная, естественная, несколько потертая, желательно пропахшая дымом костра и бензиновым духом попутных машин. Особое внимание уделяется удобству обуви (чаще всего старые, стоптанные кроссовки), хотя иногда демонстративно ходят босиком (впрочем, не в дальние путешествия). Характерны страннические сумки v холщовые торбы через плечо или рюкзачки, а также нагрудная сумочка v ксивник v для денег и документов (считается специально дорожным атрибутом). В целом прикид хиппи, в сочетании с длинными нечесанными волосами, воспроизводит облик странника аналогично зафиксированному в этнографических материалах XIX столетия. Страннические черты (тяготение к удобству, пренебрежение общепринятой элегантностью) прослеживаются и в одежде других тусовок.

Необходимо отметить комплекс или отдельные атрибуты «воина«: армейские камуфляжные штаны, кожаные летные куртки, тяжелые ботинки, металлические шипы, пряжки, браслеты, а также элементы вооружения (бутафорского или реального) v от средневекового рыцарского (толкинисты), индейского (индеанисты), российского, французского, немецкого (военно-исторические клубы и «черные следопыты»). Впрочем, идеи войны и дороги (война v «поход») всегда были тесно связаны. Военная одежда максимально приспособлена к неудобствам дорожной жизни, и, отправляясь в путь (на охоту, рыбалку, дачу...), мужчины предпочитают куртки, сапоги и ботинки армейского образца.

С образом «странника» связаны и такие черты молодежной одежды, как тяготение к черному цвету (русские странники в XIX в. часто носили черную монашескую одежду, даже не имея монашеского сана); самодельности; «естественности» и «близости к природе» (природные, минимально обработанные материалы: кожа, хлопок, шерсть; украшения из дерева, кожи, необработанного камня, керамики; цвета земли и дерева и т. д.).

Для многих направлений молодежной культуры, прежде всего восходящих к хиппи, характерен культ бедности, вполне отчетливо выраженный в Системе. Порванные джинсы и заплатки воспринимаются символом принадлежности к кругу «своих». Бритая наголо девушка по прозвищу Урфин Джюс так писала о различиях между хиппи и металлистами: «А соседи-металлисты все плевали друг в друга краской и сыпали рваным железом... «К чему?» v недоумевали мы v оно не годилось даже для заплаток на штаны. А мы очень любили это дело v ставить заплатки. Кропотливо трудясь каждый над своими штанами, мы даже становились как-то добрее. Теперь я толком не могу объяснить, как это получалось...» (1987 v 1988 гг.). В качестве символа металлистов фигурирует «рваное железо», у волосатых в этой роли выступают заплатки. Бедность для них v путь к духовному просветлению, опыт освобождения от материальных пут.

Обрисовав общую символику прикида, перейдем к его отдельным, наиболее значимым, компонентам.

Головные уборы. Хип-культура маркирует отсутствие головного убора: в волосах должен «свободно гулять ветер». Впрочем, для удобства, особенно в путешествиях, странствиях по пещерам и подземным коммуникациям, используется налобная повязка, чтобы волосы не лезли в глаза: хайратник (от сленгового хайр, англ. hair v -волосы-).

Рэйверы носят на голове платки-банданы, чаще всего черные, с изображением желтого «пропеллера».

Головные уборы служат опознавательными знаками во время ролевых игр, выдавая игровой статус своего владельца («эльф», «гоблин», «рыцарь» и т. д. у толкинистов). Аналогичную роль они играют у индеанистов (роскошные уборы из перьев и бисера надевают только на ритуальных собраниях) или участников «военно-исторических клубов» (во время инсценируемых ими исторических сражений). Примечательно, что символика головных уборов проявляется чаще всего в игровом/ритуальном v внутригрупповом v контексте, указывая ситуативные (игровые и т. д.) роли.

Обувь в сленге обозначается как шузы (от англ. shoes v -ботинки-). Для молодежной культуры в целом характерно предпочтение обуви военного образца v грубой, прочной и удобной. Бритоголовые (скины, скинхэды) носят армейские сапоги с обрезанным голенищем или тяжелые ботинки с белыми или красными шнурками. Похоже на армейский обычай, когда дембеля подрезают голенища сапог и украшают их шнуровкой.

Большое внимание изготовлению обуви уделяют участники игровых и этноисторических (также в значительной мере игровых) объединений. Индеанисты, например, шьют себе кожаные сапоги и туфли v мокасы, по образцу мокасин американских индейцев.

Джинсы v едва ли не наиболее знаковый, культовый элемент, связанный с историей и мифологией возникновения молодежной культуры. Это потертые, заплатанные и расписанные дружескими приветами джинсы (у хиппи), грязные, рваные и заколотые булавками (у панков), черные (у анархистов, нацболов v национал-большевиков v и многих других), высоко закатанные или обрезанные (у скинхэдов). У последних, как и других военизированных группировок, популярны также камуфляжные штаны.

Плечевая одежда (футболки, куртки, жилеты) не столько обладает собственной знаковостью, сколько маркируется. Хиппи украшают ее вышитыми или написанными лозунгами типа: ««ove not War» и многочисленными значками, указывающими на их музыкальные пристрастия или посещенные города, или подаренными друзьями. Металлисты густо уснащены железными шипами, заклепками, цепями и цепочками, символизирующими их музыкальные пристрастия («тяжелый металлический рок»). Другие музыкальные фанаты (киноманы, алисоманы) носят футболки с портретами любимых исполнителей. Футболки с изображениями любимых групп («Король и шут», «Ministry» и т. п.) носят и скинхэды; но их отличительным знаком служат куртки типа «пилот» («куртка американских военных летчиков») или «бомбер», к которым они относятся с большой любовью. Рассказывают легенды о скинхэде, обнаружившем в кармане купленной на «секонд-хэнде» куртки записку v привет от финских (немецких и т. д.) скинхэдов русским единомышленникам. Скинхэдовский прикид включает также другие элементы военной одежды, например, армейские свитера и френчи.

Аксессуары. Знаковую роль играют страннические сумки и рюкзачки хиппи, особенно самодельные, заплатанные и украшенные значками, свидетельствующие о богатом дорожном опыте и многочисленных дружеских связях своего обладателя. Но первостепенное значение имеет ксивник, имеющий вид мешочка, сшитого из кожи, джинсовой или иной плотной ткани. Висящий на груди, вышитый, украшенный аппликациями, рисунками, значками и разного рода подвесками, ксивник v один из основных хип-культурных символов. Иногда это единственный опознавательный знак, но его бывает достаточно, чтобы найти в чужом городе хиппи и устроиться на ночлег.

Не менее значимы и аксессуары, украшающие чаще всего запястья. Футбольные фанаты носят полученные во время «фанатских войн» трофеи v полоски ткани, оторванные от шарфов и головных уборов противников (фанатов соперничающих команд). У хиппи, индеанистов, толкинистов и прочих ролевиков популярны, как правило, самодельные, плетенные из бисера, кожи, шерстяных ниток браслетики v феньки, несущие богатую символическую нагрузку, связанную не только с групповой принадлежностью или идейными пристрастиями своего обладателя, но и с его внутригрупповым статусом или степенью интеграции в мир тусовки. Им приписываются мистические свойства, в частности, способность «энергетического воздействия».

Феньки v едва ли не самый значимый атрибут хип-культуры v играют большую роль в организации и фиксации межличностных отношений: служат оберегами, будто бы защищающими от контролеров на трассе и нападений гопников, норовящих привести пипл к общепринятой норме, заставляя насильно остричь их длинные волосы или отказаться от пацифизма. В Системе феньки дарят друг другу в знак добрых пожеланий и дружбы, на память, как знак установившейся межличностной связи. Особенно много фенек берут с собою на трассу. Их дарят:

а) самой трассе v вешают на указатель выезда из города, дорожные знаки и т. п. v в качестве «жертвы трассе»;

б) водителям, согласившимся подвезти v в знак благодарности;

в) обмениваются феньками с попутчиками на память. Дарят феньки друзьям, провожая в путь: «Эта фенька помогает машину застопить, хранит от гопников и всякого стрема, от контролеров в автобусе, с ней пошел на трассу-» v как талисман, воплощающий поддержку Системы.

Коммуникативные функции фенек мы будем рассматривать более подробно в одной из следующих глав. Функцию фенек в различных тусовках могут играть разные элементы атрибутики: у металлистов v кожаные браслеты-напульсники, часто с металлическими шипами и заклепками, у футбольных фанатов v элементы враждебной атрибутики (трофеи фанатских войн).

Пища также фигурирует в сленге, но обозначается, в основном, не конкретно, а собирательно и несколько пренебрежительно: хавка или ништяки (остатки на тарелках в пунктах общественного питания). Впрочем, питаться ништяками бывалые странники не советуют во избежание проблем со здоровьем, хотя наличие термина в сленге говорит о бытовании соответствующей реалии, особенно в условиях трассы, бездомности и беспрайсовости (безденежья), характерных для описываемой культуры. Понятие «хавка» конкретизируется иногда как крупа в пластиковой бутылке ?торпеде, которую путник носит с собой на совсем уже черный день.

В дороге пища добывается путем аска (выпрашивания) и на халяву (даром). Из отдельных блюд сленг отмечает немыслимо жидкий чай: вторяки, друганчик (вторично заваренный на старой заварке), белые ночи, киндерпис (от нем. Kinder v ребенок и рус. -писать-), да еще вино: косорыловку, вайн (от англ. wine), ботл (от англ. bottle, бутылка), дринк (от англ. drink v питье) и т. д. То и другое имеет скорее коммуникативную, чем питательную функцию: вино может стать центром случайной компании в скверике или на вокзале; чай v поводом к знакомству (прийдя на флэт, не обязательно проситься сразу на ночлег, лучше сказать v «чаю зашел попить» и выложить пакетик чаю, затем только оставаться на ночь). На вокзалах заходят «попросить кипятку» в диспетчерскую, стремясь разговорить ее обитателей и пристроиться в попутный товарняк. Пища v источник не столько телесного, сколько духовного насыщения:

Дао плавает в стакане,

Дао плавает везде:

И в Неве, в Оке и в Рейне,

В пиве, водке и портвейне, v

шутит самоироничный хип-фольклор (СПб, 1987 г.).

Заботиться о еде не принято: Бог даст. Впрочем, навязчивое желание поесть тоскливо проступает в афоризмах типа: «И вечный Пост, кулич нам только снится» («Сорока», 9.06.1997).

Отношение к пище, характерное для Системы, воплощено для меня лично в одном предмете v батоне, на котором был выпечен знак «пацифик». Один бродяга, приехав по трассе в Питер, всю ночь работал на хлебозаводе, чтобы поесть и заработать на обратный путь. Утром он показывал на тусовке выпеченный им батон с рельефным «пацификом» на корке. Батон пользовался общей популярностью, но через два часа все еще не был съеден, что явно свидетельствует о его знаковой функции, перевесившей утилитарную (СПб, 1989).

1.4. Телесный код

Тело: его облик, жесты и телесные практики v также вовлекаются в круг Системной символики. Названия многих молодежных течений указывают именно на телесные черты: волосатые (хиппи и примыкающие к ним обладатели длинных волос), бритоголовые (в Системе 1980-х еще не очень известные, а сейчас достаточно активные скинхэды), качки (обладатели гипертрофированных, накачанных с помощью тренажеров мышц).

Как в рассматриваемый период (конец 1980-х), так и ныне в молодежной среде отчетливо выделяются два направления телесной культуры: гипермаскулинное и «унисекс» (культивирование символической бесполости).

Замечу, что регулированию подвергается в большей степени мужская телесность. Гипермаскулинный облик характерен короткой стрижкой, накачанными мышцами, грубыми и резкими манерами, демонстрацией агрессивности, в том числе сексуальной. Сейчас этот комплекс культивируют футбольные фанаты, скинхэды, некоторые металлисты и пост-панковские течения. Многие из этих направлений так или иначе соотносятся с панком. Характерно, что многие фанаты и скинхэды говорят, что в юности панковали.

Стиль «унисекс», даже некоторая утрированная феминность, характеризует постхиповые тусовки ролевиков, индеанистов, собственно хиппи. Облик мужчин и женщин трудноразличим, у тех и других часто длинные волосы, тело скрыто под складками бесформенной мешковатой одежды, мало разнятся и нормы сексуального поведения, нет ярко выраженной установки на мужскую агрессивность v она допустима только в рамках условных миров игр (ролевики) или исторических реконструкций (индеанисты и другие историко-этнические сообщества).

Рассмотрим части, свойства и состояния тела, маркированные в Системе и включенные тем самым в ее знаковый мир. Можно указать два главных способа маркирования тела: вербальный (фиксация определенных деталей телесного облика в сленге) и идеографический (татуировка, пирсинг, скарификация, росписи по телу). Таким образом культура указывает наиболее значимые для нее аспекты телесности. Обратим на них внимание.

Голова. Голова и вся сфера психического обозначается на сленге крышей и фигурирует главным образом в рамках мифологии безумия (крышеедства, крышесъезда): постоянно едет или съезжает, что означает пребывание в измененном психическом состоянии.

Во внешнем оформлении головы первостепенное значение имеют волосы v хайр, во многих случаях именно прическа становится наиболее однозначным групповым признаком. Длинные волосы у мужчин и женщин v признак хип-культуры и всех примыкающих к ней тусовок. В 1980-х гг. этот признак был едва ли не группообразующим, во всяком случае именно он определял самоназвание: последователи хип-культурного образа жизни называли себя чаще не хиппи, а волосатые или хайрастые, а в порядке самоиронии ? хайранутые (что подразумевало и характерное смещение психики). Волосатый ? выражение не только групповой принадлежности, но и групповой оценки, синоним слова хиповый. Так, например, волосатый музон, волосатый флэт, волосатые джинсы v одновременно и хиповые, и положительно оцениваемые соответственно, музыка, квартира или штаны. Волосато означает одобрение (ср.: хипово ? в том же значении). Идентичность описывается в терминах прически: охайреть (отрастить волосы) означает -стать хиппи-, обхайраться (подстричься) v соответственно -перестать тусоваться-. То же значение придавали длинным волосам и неприятели: любера ловили хипов на дискотеках и выстригали им волосы; эту операцию проделывали и при задержании хиппи в милиции. Длинные волосы в хип-культурной среде v знак статуса («Чем длиннее хайр, тем круче«) или продолжительности пребывания на тусовке. Расставание с хайром весьма травматично: в изобразительном искусстве хиппи весьма популярен мотив «кровоточащих волос» при насильственной стрижке.

У классических панков опознавательным знаком служат выбритые виски и гребень-ирокез посреди головы, выкрашенный в экзотический (красный, желтый, зеленый) цвет; современные, впрочем, чаще просто бреют виски. Можно упомянуть обычай окрашивать в яркие цвета коротко стриженные волосы на рэйв-дискотеках. Бритая голова v отличительный признак скинхэдов, с чем связано и их самоназвание (англ. skinheads v -кожаные головы-). На выбритой коже головы они иногда татуируют изображение свастики или черепа. Коротко стриглись и любера, а также редставители ряда экстремистских молодежных группировок в настоящее время. Главным различительным признаком становится длина волос. Стриженые, а то и бритые волосы символически связаны с маскулинностью, идеологией и практикой активизма (вплоть до экстремизма), v длинные волосы, наоборот, с фемининной «мягкостью и слабостью», идеологией уступок, философской терпимости и плюрализма.

В хип-культуре символика и даже мифология волос разработана наиболее подробно. Волосы, растущие естественно, «без ножниц», в данной мифологии v символ свободы («стригли только рабов»), природы, естественности, важнейших хип-культурных ценностей. Впрочем, бритые головы в культуре пост-панка объясняются как «отказ», символ освобождения от гнета господствующих ценностей, а у молодых экстремистов v знак готовности к борьбе с существующим порядком вещей (национал-большевики, например, говорят, что коротко стриженному удобнее драться). В хип-культуре существуют поверья о волосах как «энергетическом куполе, по которому враждебная энергия стекает в землю», защищающем таким образом своего обладателя от разнообразных бед.

Последнее не так далеко от истины: длинные волосы в Системе, действуя как опознавательный знак, облегчают вписку в чужом городе, а на трассе v стоп: водители не боятся подсаживать с машины хиппи, зная их как интересных собеседников и убежденных пацифистов.

Лицо v фэйс (от англ. face v -лицо-), в агрессивной пост-панковской среде фигурирует лишь в составе глагола отфэйсовать и соответствующих насильственных практик, а у последователей хиппи v едва просматривается в дебрях волос: «Казалось, весь я состою из волос v рваных лохмотьев, обвисающих на реях, падающих на глаза, и среди этого волосяного клубка лицо v лишь крохотная точка «я» над отплевывающимися губами... Средний» (Сорока. 19.05.1997 г.). Время от времени вновь появляется мода на такие способы маркирования лица, как татуировка (на щеках и губах) или пирсинг (в нос, губы, веки продевают металлические украшения).

Некоторое опознавательное значение в Системе имеет выражение лица v взгляд и улыбка. Сленг фиксирует внимание на глазах: айсы, айзы (от англ. eyes v -глаза-), служащие в определенных ситуациях средством идентификации «своих». Объясняя, как найти ночлег на трассе, один Системный пипл говорил, что опознавательным знаком служит именно взгляд: «Вначале в глаза смотрю, а затем уже на все эти феньки... Узнаем v по улыбке-» (СПб 1987 г.). Взгляд, выражение глаз становится объектом культурной регуляции. Хип-культурный стереотип фиксирован, например, в граффити Ротонды: «Есть глаза у него v в них волшебная сказка-», «И стареющий юноша в поисках кайфа лелеет в глазах своих вечный вопрос», «Взгляд, уводящий в свою реальность» и т. д. (Ротонда, 1987 v 1988 гг.). В сообществах «стриженых» (от панков до скинхэдов) популярны, напротив, устрашающие гримасы с демонстрацией зубов и угрожающего выражения лица. В целом лицо воспринимается как знак v маска: «И мы смеемся всем назло, и не снимаем масок с лиц-» (Ротонда, 1987 г.).

Остальных частей тела (кроме головы) сленг касается редко, выделяя только руки и гениталии.

Руки обозначаются в сленге англицизмом хэнды (от англ. hand v -рука-). Хип-культура особено выделяет вены v веняки, помещая их в контекст суицида v веняки покоцать, попилить (вскрыть себе вены), наркомании (покоцанные ? поврежденные v вены служат знаком пристрастия к наркотикам). Существует также ритуал «братания»: двое надрезают себе вены на предплечье и прикладывают надрезы друг к другу, как бы обмениваясь кровью, или капают кровью в стакан с водою и выпивают вместе. Я видела хиппи с одиннадцатью шрамами от таких надрезов, что означало, вероятно, высокую степень интеграции его в хип-культурную общность: у него много «братьев». В данном случае покоцанные вены v знак межличностной связи и групповой принадлежности.

Значимы также некоторые жесты, положения рук и пальцев.

Некоторые жесты используются как приветствия: у хиппи v указательный и средний пальцы, поднятые и расставленные в виде латинской буквы «V» («Виктория» v победа Революции Цветов). У поклонников «тяжелого металлического рока» v энергично выброшенная вперед/вверх рука со сжатыми в кулак пальцами, причем указательный и мизинец выставлены вперед (жест связывается с инфернальной символикой и носит название «бык« или насмешливо v «коза«). Панкующая публика дразнит зрителей непристойным жестом, показывая кулак с выпрямленным средним пальцем. Эти жесты служат приветствием и опознавательным знаком в среде «своих», средством эпатажа «чужих», а на рок-концертах v выражением поддержки исполнителю знаковой (культовой) музыки.

Экскременты. Символика телесного низа особенно акцентирована у панков. Мотивы экскрементов постоянно повторяются в панковских приветствиях, обращениях, анекдотах, песнях и прочих текстах. В местах тусовок панков можно обнаружить граффити их любимым «дерьмом» (соответствующего содержания); на их флэтах разбросанные экскременты не вызывают удивления. Тем же составом бывает демонстративно испачкана их одежда («Отвалите от меня!»). Экскременты и v шире v «грязь» (символика мусора, свалки, отходов и отбросов) v становятся у панков символическими средствами социальной самоидентификации, осознания себя «отбросами общества». Символика экскрементов связана с их основным лозунгом v отказа от норм и требований, в том числе санитарно-гигиенических, культуры взрослых: выхода из-под ее власти. По замечанию московского исследователя М. Розина, у панков «везде «дерьмо» сопряжено с образом смерти», опять-таки ухода от непроходимой мерзости жизни: «Лопнули под колесами набитые калом и мозгом мешки; А рядом, плитой раздавлен, В луже мочи v хозяин...» и т. п.⁵

Генитальная сфера. Гениталии относятся, пожалуй, к наиболее маркированным участкам тела пипл. Маркируются они сленгом и татуировкой, пирсингом, росписями тела и скарификацией (украшением тела надрезами-шрамами), локализованными, как правило, в области гениталий и эрогенных зон. Считается, что это повышает остроту сексуальных ощущений. В хип-культурных сообществах генитальная символика соотносится с мотивами всеохватывающей хипповской «любви», пост-панк делает акцент на ее инвективном использовании. Сленговые слова, обозначающие мужской половой член (прик, болт), а также и противоположную часть v бэк, бэксайд (от англ. back v зад) или антифэйс, v звучат, как правило, именно в этом контексте. Ходят слухи о любимом панковском развлечении: «поединках на х-х». Панки, издеваясь над чужаками, показывают средний палец торчком; скинхеды иногда украшают выбритые затылки неприличной татуировкой.

* * *

Перейдем к рассмотранию телесных практик v способов функционирования тела, регулируемых Системной традицией и имеющих в ее рамках знаковый смысл.

Сексуальность. Для Системы, как и большинства молодежных группировок, характерны такие черты сексуальности, как акреативность: сексуальное поведение не преследует цели воспроизводства; имеет место рекреативная ориентация (цель v удовольствие, отдых, развлечение). Во многих сообществах, например, у хиппи сексуальность становится еще и значимым коммуникативным средством, медиатором, символом и внутренним механизмом межличностных связей. Именно поэтому постоянные разговоры о «любви» и «свободной любви», а также сексуальные демонстрации (типа хипповского «лета любви» или знаменитой «демонстрации в постели» Дж. Леннона и Йоко Оно) часто имеют характер призывов к объединению, дружбе, коммуналистскому братству v символов межличностных связей как таковых.

Для сексуальных практик Системы характерны пренебрежение табу, исходящими от общепринятой культуры, демонстративный отказ от ее норм. Но главная, пожалуй, особенность сексуальной стороны молодежной культуры v ее поисковая направленность, порождающая многобразие сексуальных практик в количественном и качественном смысле. Аскетизм, девственность, романтическая любовь получают в этой среде культурную санкцию равно, как и групповой секс, смена партнеров или гомосексуализм (мужской и женский). Все эти формы отражаются в текстах молодежной культуры, многие и в сленге (трахать, _~ся; фачиться, фак; голубые, розовые; групповуха, групповичок; шведская семья, фри-лавочка (от англ. free love, -свободная любовь-) и т. д. Многообразие форм сексуального поведения связано с его поисковым характером.

Один из главных смыслов молодежной культуры v гендерное самоопределение: освоение сцепленных с полом ролей, обретение гендерной идентичности. Неопределенность последней v одна из характерных особенностей молодежной культуры и молодости как возрастной категории вообще. Ее наглядное выражение v стиль «унисекс» в молодежной моде, символическая «бесполость» внешнего облика хиппи (классическое изображение хиппи v парочка в одинаковых мешковатых одеждах, джинсах, с одинаково лохматыми волосами), как и у панков или байкеров (пока девушка на мотоцикле в кожаных доспехах не снимет шлем, ее невозможно отличить от юноши). Впрочем, наблюдается и другая разновидность поиска гендерной идентичности мужской частью тусовки: демонстративное подчеркивание маскулинности, гиперболически противопоставляемой «женским» чертам. Речь идет, например, о металлистах или скинхедах, хотя в их тусовках всегда находятся девушки, воспроизводящие аналогичный мужественный облик.

В хип-культуре «любовь», в том числе v «свободная», как ее гиперболизация, v служит универсальным символом межличностных связей. Именно в этом смысле существует культ любви, которой посвящается значительная часть хип-культурного творчества, а также лозунгов, символов и граффити.

Агрессивность и насилие. В ряду телесных практик насилие (сленг фиксирует для него термины отфэйсовать, отпацифиздеть, загасить, гасилово, махаловка, махач) v один из самых значимых, среди прочих, различительных признаков, маркирующий границу между хип-культурным и постпанковским крылом молодежной культуры. Оно варьирует от демонстративной агрессивности (скинхеды, футбольные фанаты или любера конца 1980-х гг.), символизации и романтизации насилия (сатанисты, панки, металлисты, «военно-исторические клубы», «черные следопыты») до последовательного пацифизма (хиппи).

В ряде группировок насилие (практика и символика) играет роль средства поддержания и символа группового единства, особенно для «новых» течений молодежной культуры, на первых порах своего существования противопоставляющих себя другим. В наши дни это, в первую очередь, скинхеды, провозглашающие основой собственной идеологии насилие в отношении расово или этнически иных (чернокожих, выходцев с Кавказа). На практике это чаще всего выливается в стычки с рэпперами, потому что те «слушают африканскую музыку» или словесную агрессию, например, формулы приветствий/прощаний, типа: «Мы еще завалим не одну обезьяну!». Чтобы играть знаковую роль, насилие не обязательно должно реализоваться на практике; его бывает достаточно обозначить агрессивными манерами и военизированной атрибутикой. Аналогичную роль играют зачастую преувеличенные рассказы о будто бы реальных столкновениях с ментами, быками, иностранными студентами в общежитии v происходит вербальное дублирование, а затем и замещение насильственных практик⁶. Если насильственные практики имеют знаковый смысл (служат знаками принадлежности к определенному сообществу или даже шире v культурному пласту), то не важно, существуют они в действительности или лишь в виде вербального образа (мифа). Их знаковая роль сохраняется и в рассказах.

Практики насилия характерны для вновь образовавшихся молодежных сообществ v как способ наиболее недвусмысленно заявить о себе и утвердиться среди других группировок. Со временем насилие из практической формы, как правило, переходит в символическую: ритуальную; игровую; вербальную; изобразительную; вещественную.

Пример подобной символизации v спорт. В рамках молодежной культуры особенно значимы два его направления: силовые (единоборства, культуризм) и игровые (главным образом, футбол). Культ физической силы, как выражения маскулинности, нашел свое выражение в культуре качалок. Так называют иногда спортивные и военно-спортивные клубы, секции, школы, нередко полуподпольные. Характерен их авторитарно-патерналистский стиль руководства, вплоть до культа Учителя или Наставника. Выходцы из качалок v качки ? составляли большинство в движении люберов, громко заявивших о себе нападениями на хиппи, панков и металлистов в конце 1980-х гг.

Футбол, как форма игрового противоборства, стал основой консолидации движения футбольных фанатов (болельщиков). Заметим, что среди них на стадионах постоянно появляются металлисты, панки, скинхэды, проявляющие на матчах собственную агрессивность активнее других. Принадлежность к фанатскому движению выражается в агрессии по отношению к болельщикам команды-соперницы. Участие в периодически вспыхивающих фанатских войнах считается знаком и условием посвященности. В среде фанатов выделяются группировки ультрас, показавших себя во время драк особенно рьяно и пользующихся наибольшим авторитетом. Во время столкновений стараются отобрать у противника их атрибутику v шарфы, головные уборы, флаги с символикой соперничающей команды. Кусочки трофеев затем носят на запястье, как знак боевой доблести: они повышают статус своего обладателя в фанатской среде. Насильственная практика в данном случае сворачивается в вещественный символ v телесный код уступает место предметному.

Продолжая тему предметной символизации насилия, упомянем самодельное оружие и боевое снаряжение участников «военно-исторических клубов» и ролевых игр, а также оружейные коллекции «черных следопытов», скрупулезно восстанавливающих винтовки, пистолеты, кинжалы, штыки, элементы боевой экипировки, найденные в местах боев Второй мировой войны. Символика насилия очевидна в военизированной одежде и атрибутике металлистов, рокеров, байкеров, скинхедов. В оформлении их одежды, граффити и татуировках часто встречаются изображения оружия (пистолетов, пушек, ножей, у национал-большевиков v гранаты-»лимонки»), зубастых и когтистых животных и других знаков насилия. Фашистская символика, используемая скинхедами и рядом других молодежных сообществ, а также сатанистская символика панков, металлистов и в собственно сатанистских сектах также может рассматриваться как форма символической замены насильственных практик.

Совершенно противоположно отношение к насилию в хип-культуре и сообществах, находящихся в поле ее идеологического влияния (пост-хипповских). Хип-культура последовательно табуирует насилие и агрессию в любых проявлениях, провозглашая пацифизм как идеологию и практику ненасилия важнейшим элементом своей идентичности. Его знаками маркируется пространство v на стенах в местах тусовок, на трассе рисуют значки v пацифики v и пишут: ««ove not War» («Любовь, а не война»). С этого лозунга начиналось движение хиппи на прародине, в Америке, где среди прочего стало реакцией на Вьетнамскую войну. Интересно, что кафетерий, бывший много лет прибежищем хиппующей публики в Ленинграде/Санкт-Петербурге, назывался в этой среде «Сайгон», что указывало на аналогичные корни. В конце 1990-х гг. название закрепили официально за магазином музыкальной и видеопродукции, расположившемся в том же помещении.

Пацифистский пафос хип-культуры практически выражается в уходе от навязываемых обществом форм насилия, прежде всего v от обязательной воинской повинности. Хип-культура выработала множество приспособлений v обычаев и материальных условий, v позволяющих закосить армию (избежать призыва и долгое время от него уклоняться). Можно упомянуть, например, анонимность тусовки (все знают друг друга только по прозвищам, иногда годами), демонстративное сожжение документов и т. п. Сильно затрудняет розыск призывников и практика трассы; бродячий образ жизни облегчается хип-культурными обычаями аска и вписки; адреса флэтов всегда можно узнать на тусовке в любом городе v их узнают заранее у знакомых перед выходом на трассу.

Нередки случаи уклонения от призыва в течение нескольких лет. Другие способы уклонения, тоже популярные в хип-культуре v косить под шизу: два-три месяца лежать в крэйзе v психиатрической лечебнице v имитируя психическую болезнь, чаще всего шизофрению. Мы уже упоминали культ сумасшествия, со своеобразной мифологией и практикой крышеедства v своего рода тренировки навыков имитации психических отклонений. Демонстративная наркомания (особенно на вербальном уровне v разговоры на эту тему, использование словечек наркоманского сленга) v еще одно средство закосить армию. Во всяком случае, роли обязательной воинской повинности как стимула подобного рода практик в молодежной среде недооценивать нельзя. В последние годы, с отменой уголовной ответственности за гомосексуализм, популярным стало косить под голубого также с пацифистской целью. Весь комплекс ненасилия прослеживается и в более поздних течениях молодежной культуры, например в среде сорокоманов.

Люди, попавшие в зону насилия, например, оказавшиеся в армии, воспринимаются как «чужие», «иные», «непонятные», вызывающие отторжение: «Только что мне звонил мой друг, который сейчас в армии, v пишет один из сорокоманов в 1997 г.? Очень сложно было с ним разговаривать. Он стал совсем другим. Что происходит с людьми после армии? Они все так меняются или некоторые хотя бы остаются прежними?» Ненасилие приобретает характер основной ценности, становясь обязательной нормой отношений. Отклонения от нее вызывают тягостные переживания, внутренние конфликты и могут привести к распаду межличностных связей.

Несмотря на явно провозглашаемый отказ от насилия, в пост-хипповских тусовках культивируются его трансформированные (вербальные, игровые, виртуальные) формы. В качестве примера можно привести ролевые игры, чья сюжетная основа v «путь» и «битвы». Съезжаются в условленное место где-либо в лесу и разыгрывают сражение («взятие крепости», «битву эльфов с гоблинами« и т. п.), на заранее разработанный мастерами игры сюжет. Участники предварительно изготавливают снаряжение v воинскую атрибутику (мечи, арбалеты, копья и т. д.). Для каждого вида оружия правилами игры определена его убойная сила. Мастер игры оценивает его и сообщает число имеющихся у игрока хитов (единиц «жизненной силы», от чего зависит время его участия в игре и способность противостоять ударам врага), по существу его статус (игровые возможности). Таким образом, оружие становится для участников ролевых игр знаком статуса. Примечательно, что именно по торчащим из-за спины мечам ролевики узнают друг друга в метро и на улицах. Битвы (от легендарных рыцарских и реальных исторических сражений до «звездных войн») лежат в основе значительной части компьютерных игр, а именно они служат источником символики и своеобразного языка компьютерной субкультуры.

В общем, несмотря на весь свой пацифизм, хип-культура довольно подробно разрабатывает мифологию насилия, хотя и практикует его лишь в символических, виртуальных и игровых формах. Впрочем, глагол отпацифиздеть намекает на возможность и более ощутимых проявлений насилия.

Итак, мы выделили две стратегии по отношению к насилию. Стратегия хип-культуры v уход из зоны насилия, в то время как другие сообщества (скинхэды или фанаты-ультрас) идентифицируются через насилие, но демонстрируют его неуправляемость, как знак выхода из зоны общественного контроля.

Смерть. Продолжая разговор о символике телесных проявлений, тему смерти обойти нельзя. В Системе она становится символом окончательного ухода от общества. У хиппи смерть осознается как волшебное странствие в иные, духовные (астральные и другие) миры от фальши и тщеты материального мира. У панков это агония и разложение, одна из мерзостей, наряду с экскрементами или грязью. В определенном смысле можно говорить о культе смерти как одной из характеристик молодежной субкультуры.

В настенных надписях Ротонды «смерть» v одно из наиболее часто встречающихся слов: «Выход v жизнь, вход v смерть»; «Никто не выйдет отсюда живым»; «Все в мире тлен. Мы тленны»; «До встречи там, братья!»; «Все мы гости на этом свете» и т. п. Те же мотивы продолжаются и в «Сороке» десятью годами спустя: «Смерть она на самом деле молодая и прекрасная неземной красотой. И люди умирают потому, что у них нет сил с ней расстаться. ЗЛО вечно, потому что оно не ценит ПРЕКРАСНОГО» («Сорока», 9.06.1997).

Череп и кости характерны для атрибутики панков, рокеров, металлистов, сатанистов. Мотивы смерти пронизывают рок-культуру (от текстов песен до раскраски маек на дискотеках) и служат важной составляющей культа рок-звезд, особенно ушедших молодыми. Погибший в автокатастрофе В. Цой, выбросившийся из окна А. Башлачев, умершие от передозировки наркотиков и других причин мифологизируются; их могилы становятся объектами паломничества. У могилы В. Цоя в Санкт-Петербурге его поклонники и поклонницы много лет разбивали палатки и жили, оставляя свои граффити на соседних могилах, оградах и стенах. Смерть считается необходимым завершением культового образа.

В ролевых играх необходимый элемент v мертвятник: место, где собираются «убитые» участники (исчерпавшие в игре весь запас жизненной силы ?хитов). Примечательно, что смерть в таком случае становится символом маргинального положения из-за отсутствия статуса. Свой прежний статус (роль Гнома, Эльфа, Королевы, Феи, испольняемую им до «смерти») игрок уже потерял и ждет «возрождения» в новом, определяющемся мастером игры.

Элемент ритуального посвящения у индеанистов и некоторых групп мистической ориентации v переживание временной «смерти» v также символизирует промежуточное состояние между принадлежностью и непринадлежностью к группе.

В компьютерном сленге фигурируют вирусы v вредоносные программы v заражают файлы, в результате чего может сдохнуть операционная система «Windows», которую иногда так и называют: маздай v must die (англ. «должна умереть»). Неверные действия по усовершенствованию компьютера способны убить диск или материнскую плату.

В Системном дискурсе особое место занимает тема суицида. Намерение покончить счеты с жизнью часто становится темой разговоров на тусовках. Сленг фиксирует самоубийство в ряду других маркированных практик: кинуться v покончить с собой; покоцать вены (веняки) v перерезать вены. Покоцанные вены заметны у многих из пипл и воспринимаются, как правило, с уважением. Попытки оставить здешний мир считаются в порядке вещей.

Проявление особого отношения к смерти v создание настенных панно, одеял, лоскутных скатертей со списком имен ушедших друзей. Это практиковалось еще в конце 1980-х гг., до широкого распространения поминальных лоскутных панно в память о погибших от СПИДа.

Мы уже отмечали, что смерть фигурирует в дискурсе Системы как символ бесстатусного, маргинального состояния, образ окончательного ухода. Это имеет, возможно, древние эволюционные основания. Психологи описывают «сформированный в результате биологической эволюции феномен «страха смерти», который может быть результатом исключения особи из стада, из стаи... Этот... социально обусловленный вид «страха смерти» опосредуется (отражается) в человеческом сознании часто очень неприятным представлением о нарушении (потере) своего социального статуса»⁷. Иными словами, в маргинальном состоянии может обостряться сформированный эволюционно реальный страх смерти. Исходя их этого, символизация смерти в Системной традиции может представлять собой попытку или способ освоения этого страха.

Еще одна характерная черта Системы v возведенное в культ безумие, как еще одна разновидность «ухода» от регламентирующих воздействий со стороны социума: безумный v значит, неуправляемый, свободный. Культ безумия фиксируется в сленге (крэйзи, крэйзанутый v безумный; шиз, шиза, крышеедство v мышление или говорение в измененном состоянии сознания) и в текстах Системы. Существует Системная поговорка: «Не хочу учиться, а хочу лечиться» (подразумевается психиатрическая лечебница). Безумие престижно. «Как правило, все, кто приходит в Систему, вначале шизуются, v говорила мне одна Системная герла (девушка). v Некоторые люди даже оскорбляются, когда не верят, что они психи». Безумие становится своеобразным символом Системы как непринадлежности к миру «нормальных» людей. Многие, кого я встречала на тусовках, действительно отлежали в психиатрии (чаще всего с неврозами и пограничными состояниями), что служит предметом их гордости. Кое-кто по крэйзе косил от армии.

Вместе с тем очевидно, что речь идет не о реальном, а символическом безумии («настоящих буйных мало-», как пел В. Высоцкий). Оно осваивается культурой и, как все, попадающее в ее орбиту, приобретает определенные, регламентируемые формы. В Системном дискурсе оформляется жанр крышеедства (синоним v гнать шизу) или крышесдвига (от крышу двигать, провоцирования измененного сознания у слушателей).

Аналогичные мотивы съехавшей или улетевшей крыши прослеживаются и в 1990-е гг. Очень близкие к виденным нами в Ротонде и слышанным в Сайгоне 1980-х сентенции повторяются в «Сороке», унаследовавшей многие из Системных традиций:

«Ум v это ограниченность. Безумие v это свобода и власть над рассудком, безграничность, отсутствие сдерживающих факторов»; «Крыши в холодные страны улетели-» (Сорока, 19.05.1997).

Глюки (галлюцинации), иллюзии, сон v измененные и пограничные состояния психики v часто фигурируют в хип-фольклоре (анекдотах, приколах). Существует специальный жанр крышеедства (зауми), призванный вывести разум из привычного состояния. Его пример: «У меня не плоскостопие пальцев рук, а дифферамбически-склеротический настрой ума» (Сорока, 19.05.1997). Безумие (точнее, игра в него) в Системной среде культивируется тоже как знак неуправляемости («непонимания» идущих от социума программ). Это еще одна из форм обозначения границ молодежной культуры, ее противостояния культуре господствующей. Символика «безумия» и «смерти» v знаки и средства ухода: тело обозначается как «несуществующее» (смерть) и неуправляемое, не воспринимающее сигналы извне (безумие), недоступное таком образом для воздействия социума.

* * *

Итак, мы получили некоторое представление о символике Системы и ее месте в структуре культурных кодов: в пространственной структуре ее место периферийно и маргинально. Локусы Системы неустойчивы (дорога, переход), невидимы (подземелье, виртуальное пространство), находятся вне зоны культурного освоения (лес, природа), v она словно не имеет своей постоянной локализации в этом мире.

В предметной среде она также присутствует лишь условно. Характерны отказ от труда (особенно производительного), декларативное отвержение богатств и всяческой утилитарности, использование отходов большого общества v т. е. вещей и понятий, для социума словно уже не существующих.

Телесность также стремится ускользнуть из знакового мира. Символика «смерти» маркирует «несуществование» тела, а знаки «безумия» v его недоступность для управляющих воздействий. Характерно уклонение от социально санкционируемых форм активности. Система последовательно семиотизирует лишь один аспект телесности v сексуальность (именно тот, который общество табуирует). Символика любви в хип-культуре, например, служит основным медиатором межличностных отношений.

В целом присутствие в мире (телесное, предметное, пространственное) на символическом уровне минимализируется. Акцентируется скорее неприсутствие v уход, что считается типичным способом обозначения маргинальности. Заметим, что множество различных символов молодежной культуры v предметных, телесных, ментальных и прочих v так или иначе апеллируют к пространственному коду: символике дороги и программе ухода. Идеализация безумия и смерти, стоптанные шузы, потертый рюкзачок на плечах v символы как духовного, так и вещественного порядка интерпретируются как показатели «ухода» в бесконечный путь. Путь, дорога (трасса) служит центральным символом для самых различных сообществ молодежной культуры; к нему сводятся и через него определяются все остальные. Для Системы «дорога» v генеральная метафора, фактор целостности ее знаковой системы, что и позволяет нам говорить о пространственном коде как основном для данной традиции.