Издательство «Манн, Иванов и Фербер» представляет детективный роман Йена Мура «Смерть и козий сыр» (перевод Ольги Бурдовой).
Англичанин средних лет и владелец небольшой гостиницы в тихой французской долине Ричард Эйнсворт ведет спокойную жизнь, и ему это нравится. Самое яркое событие в его городке за долгое время — это открытие ресторана звезды кулинарии и обладателя всех звезд Мишлен. Весь город в сборе, вечер сверкает изысканностью, звенят бокалы с игристым вином... И, казалось бы, что тут может пойти не так?
Но вдруг скандал! Гвоздь программы — блюдо, которое принесло мировую известность шеф-повару — подают с измененным рецептом! Ресторан опозорен, город в шоке, а ведущий поставщик сыра топит себя в чане с козьим молоком. Ресторанный критик, остановившийся у Ричарда, считает, что сыровара убили, и, конечно, Валери д’Орсе не может не начать собственное расследование этой интригующей истории.
Ричард снова вынужден втянуться и с удивлением обнаружить, что играет важную роль в новом деле своей подруги-авантюристки.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
«Неловко вышло», — подумал Ричард, ощущая, что Валери жаждет продолжить распекать мужчин и, без сомнения, проехаться насчет их абсурдного тщеславия.
Не то чтобы он был не согласен в какой-то мере, но чувствовал: смена темы разговора может улучшить атмосферу, поэтому произнес:
— Следовало написать мне, когда сломалась машина. Я бы приехал и забрал тебя. — На трезвую голову Ричард наверняка заметил бы, что температура в салоне резко упала. — Не сказать, чтобы мне нравилось сидеть в одиночестве за ужином. Не знаю, как вы выдерживаете подобное, месье Татильон. Создавалось впечатление, что все на меня пялятся…
Критик уже начал поворачиваться, чтобы ответить, но Валери его опередила:
— Я отправила восемь сообщений. Включая два голосовых. Думаю, ты как раз вовсю получал удовольствие от ужина.
Значит, вот в чем было дело. Мужчины подвели ее сегодня. Вернее, в этом случае мужчина. И Ричард являлся конкретным представителем своего пола.
— Он не мог получить сообщения, — пробормотал Татильон, по-прежнему печально глядя в окно. —
Гроссмаллард ненавидит социальные сети, поэтому устанавливает в своих ресторанах дорогие глушители сигнала.
— А-а, — протянула Валери, предположительно с ноткой раскаяния.
— Восхищаюсь подобным отношением, — нарушил Ричард повисшее молчание.
Татильон прекратил с тоской вглядываться в темноту за окном и повернулся к спутникам со словами:
— Лучшие блюда Гроссмалларда всегда сосредоточены на вкусовых ощущениях, поражающих с первой же секунды. Это, конечно, правильно, но еще он любит производить драматический эффект. Изумлять театральным представлением, красочной визуализацией. А потому терпеть не может мобильные телефоны. Если все увидят фотографии в соцсетях, то впечатление будет испорчено, удивление пропадет. — Критик постепенно оживал, разглагольствуя о своей теме, и теперь из-подо льда высокомерия проглядывала истинная увлеченность предметом обсуждения. — Лучшие блюда Гроссмалларда не просто безупречны, но также рассказывают историю, помимо гениального вкуса!
— Я читал где-то об этом, — поддержал Ричард, захваченный моментом.
— Это я написал ту статью, — объявил Татильон, и в его тоне вновь проскользнул намек на прежнюю помпезность, несмотря на отсутствие парика.
— Теперь понятно. Тогда что же случилось сегодня с десертом? Почему разразился скандал? На мой взгляд, блюдо смотрелось великолепно.
— Драматичность подачи никто не оспаривает, конечно. Но вот вкус…
— А мне понравилось.
— Даже парфе?
— Да, — нервно ответил Ричард, чувствуя себя так, словно провалил экзамен.
— Но козий сыр…
— Да?
— Он же был веганским! — Татильон едва сдерживал ярость. — Объявить о своем «возвращении домой», а потом оскорбить земляков фальшивым сыром! — последние два слова он выплюнул. — Который не обладал ни вкусом, ни консистенцией, подобающими ресторану, тем более ресторану с мишленовскими звездами. Это же наглая подделка!
— Понимаю, — протянул Ричард, хотя ровным счетом ничего не понимал.
— Нам обещали возвращение к корням, к истокам былой славы спустя много лет. А взамен мы получили… — Знаменитый критик, казалось, не мог подобрать слов. — Мы получили пародию, комедию, фарс!
Ричард решил, что полностью положительного отзыва на открытие ресторана от Татильона можно не ждать, и не хотел бы очутиться рядом с Гроссмаллардом, когда тот будет читать статью. Особенно после его реакции нынешним вечером. Мелькнула мысль, что следует вступиться за шеф-повара, но Ричард не мог отнести себя к экспертам. Его спас телефон, на который начали приходить сообщения. Один из рингтонов звучал незнакомо.
— Это у меня, — пояснила Валери, резко тормозя у ворот гостевого дома. Все вылезли наружу: Ричард с некоторым трудом, Татильон с дипломатом. Она извлекла из-под переноски Паспарту небольшую сумку с вещами на один день, пояснив: — Я оставила багаж в своей машине. Мы можем вернуться к ресторану завтра.
Что-то подсказывало Ричарду: Валери поедет туда в любом случае, однако он задвинул это соображение на задворки сознания, внезапно озаренный пониманием, что отдал ее комнату Татильону в порыве обиды, и протянул, стараясь выиграть время и срочно придумать, куда же поселить оставшуюся без номера гостью:
— Конечно-о.
— Какая жалость. — Она посмотрела в телефон, и ее лицо осветило мерцание экрана. — Моя завтрашняя встреча отменяется. Оказывается, хозяин скончался. Печально, он создавал впечатление приятного человека при звонке.
— Хозяин? Ты что, ну, это?.. — Ричард с трудом держал себя в руках.
— Да, я подыскиваю себе дом. — Утверждение прозвучало холодно, почти как заявление для прессы, а во взгляде Валери невозможно было хоть что-то прочитать. — Нужно убираться из Парижа. — Повисло еще одно неловкое молчание, которое она нарушила, тихо добавив: — Бедный месье Менар.
— Менар? Вы сказали — Менар? — спросил Татильон, стоявший возле ворот в ожидании, пока кто-нибудь их откроет.
— Да. Похоже, он умер сегодня вечером. — Валери взяла переноску с Паспарту и вручила ее Ричарду.
— Пожалуй, это даже к лучшему, — саркастически отозвался критик. — Он поставлял сыр Гроссмалларду.