 |  | Фонд «Общественное мнение» |
119421, Москва, ул. Обручева, д. 26, корп. 2;тел.: (095) 745-8765, 936-4118; факс: (095) 745-89-03, 936-2015; e-mail: fom@fom.ru | ||
Реформа системы социальных льгот давно перестала быть «горячей» темой новостных выпусков и общественных дискуссий. Вместе с тем, единожды мобилизовав внимание россиян и сформировав систему их взглядов и оценок, эта проблема даже в «холодной фазе» остается актуальной для наших сограждан.
Судя по данным ФОМа, за прошедший месяц отношение россиян к реформе системы социальных льгот не претерпело существенных изменений: сегодня, как и месяц назад, доли положительно и отрицательно настроенных в отношении нее оказываются примерно равными — 38% против 33%. Среди льготников однозначного преобладания той или иной точки зрения также не обнаруживается: «за» реформу высказываются 43% из их числа, а «против» — 46%. Подавляющее большинство тех, кому вместо льгот положены выплаты, заявляют, что за все месяцы денежные компенсации им выданы.
Показатели протестной активности, связанной с реформой системы льгот, тоже не меняются: соотношение одобряющих акции протеста, осуждающих и безразличных составляет соответственно 41%, 16% и 32% (месяц назад мнения распределились точно так же). Чаще других одобрение выражают респонденты с высшим образованием (49%), с доходами более 3000 рублей на члена семьи в месяц (48%), люди, в целом адаптировавшиеся к сегодняшней жизни, но не уверенные, что смогут сохранить свое благополучие в будущем (47%), а также те, кто с недоверием относится к сегодняшней власти, и в частности — к действующему президенту (46%).
Декларируемая готовность россиян участвовать в протестных акциях в связи с реформой системы льгот изменилась незначительно: сегодня таковую выражают 21% опрошенных (месяц назад — 19%), среди льготников — 28% (было — 25%). Одновременно несколько уменьшилась доля тех, кто говорит, что не присоединится к возможным протестным действиям: с 72% до 67%; то же характерно и для льготников (снижение с 68% до 62%).
Иван Климов
Фонд «Общественное мнение». Всероссийский опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Метод опроса — интервью по месту жительства. Статистическая погрешность не превышает 3,6%. 16-17 июля 2005 года. 1500 респондентов.
О недавней террористической атаке на Лондон к моменту опроса ничего не слышали только 8% наших сограждан, остальные были в курсе случившегося.
Подавляющее большинство россиян (80%) уверены, что события в Лондоне — это трагедия мирового масштаба, и только 9% опрошенных полагают, что это трагическое событие только для британцев.
Судя по данным опроса, после известия о теракте в столице Великобритании первыми эмоциями большинства наших граждан были сочувствие, сопереживание жертвам трагедии: «боль за безвинных людей»; «всех жалко»; «сострадание» и т.п. (43% ответов). Многие испытали чувство незащищенности, тревоги за свою жизнь: «испугался»; «чувство опасности»; «страх за свою жизнь и жизнь других людей» (13%). Характерно, что подобные эмоции, переживания люди испытывали значительно чаще, чем «злость на террористов»; «презрение к сумасшедшим смертникам» (7%). Признали, что сообщение о лондонском теракте не вызвало у них никаких эмоций, 3% опрошенных, еще 2% сказали, что наступает привыкание к подобным событиям. Нельзя не отметить, что 4% опрошенных не скрывали своего злорадства, причем некоторые из них объясняли свои чувства тем, что теракт произошел именно в британской столице, которая имеет репутацию «прибежища террористов». Вот как формулировали свои «переживания» эти респонденты: «слюнявая Европа, это вам за поддержку Басаева»; «так им и надо: они держат террористов у себя»; «пусть узнают, что это такое».
В массовом сознании все сильнее укрепляется мысль о глобальности террористических атак. Сегодня большинство опрошенных (63%) уверены, что крупные теракты в столицах западных государств (в Нью-Йорке, Мадриде и Лондоне) — это звенья одной цепи.
Почти две трети россиян (60%) убеждены, что масштабные теракты возможны в любой точке мира. И только 2% респондентов полагают, что в ближайшее время подобных терактов не будет. Вместе с тем, российские граждане все же верят, что мировой терроризм победить реально: такое мнение разделяют 59% опрошенных. Вдвое реже встречается точка зрения, что это зло неискоренимо (29%).
Петр Бавин
Фонд «Общественное мнение». Всероссийский опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Метод опроса — интервью по месту жительства. Статистическая погрешность не превышает 3,6%. 16-17 июля 2005 года. 1500 респондентов.
Первая половина июля была отмечена серией взрывов в республике Дагестан. В какой мере эскалация напряженности в этом регионе привлекла внимание россиян в целом? Какие интерпретации причин и целей этих взрывов преобладают сегодня в массовом сознании?
В целом ситуация в Дагестане вызывает интерес у меньшинства россиян: 58% опрошенных признались, что не следят за событиями, происходящими в этой республике. Однако сообщения о взрывах привлекли внимание большинства наших сограждан — 71% респондентов знает о них или «что-то слышал». При этом складывается впечатление, что сообщения о взрывах на улицах Дагестана перестали восприниматься как нечто чрезвычайное: только каждый третий опрошенный (36%) полагает, что обстановка в республике за последнее время стала более напряженной. Среди тех, кто более внимательно следит за ситуацией, этот показатель заметно выше — 58%, но и здесь значительная доля опрошенных (27%) полагают, что ситуация в республике за последнее время не изменилась.
Кто же, по мнению россиян, стоит за серией взрывов в Дагестане? Многие респонденты отвечают на этот вопрос достаточно общо: «террористы»; «боевики»; «группировки террористов» (15%). Примерно каждый десятый опрошенный (11%) полагает, что корни недавних преступлений определенно следует искать в соседней Чечне: «наверное, чеченцы»; «Басаев»; «от Чечни идет цепочка». 5% участников опроса считают, что организаторы взрывов находятся за пределами России: «заграничные террористы»; «Аль-Каида у нас везде»; «из Турции»; «Америка» и т.п. 3% респондентов называют в этой связи представителей религиозных мусульманских организаций: «ваххабиты какие-то»; «мусульманские фундаменталисты».
Распространена и точка зрения, что корни проблемы лежат в самом Дагестане, что природа взрывов — политическая борьба в республике или криминальные разборки. В общей сложности об этом говорят около 10% респондентов, чьи ответы распадаются на несколько мелких групп («дагестанцы»; воинственно настроенные жители Дагестана»; «коррумпированная власть»; «власти в Дагестане»; «клановые разборки»; «местная мафия»).
Ответы на открытый вопрос о целях организаторов терактов распределяются сообразно тому, как распределяются ответы на вопрос о том, кто несет ответственность за взрывы.
18% респондентов считают, что люди, организовавшие взрывы, хотели запугать население, а также дестабилизировать обстановку в республике: «напугать правоохранительные органы»; «чтобы люди боялись»; «посеять хаос»; «внести раскол в республику». Это мнение, очевидно, соответствует в большей степени версии, что организаторы терактов пришли в Дагестан извне.
12% опрошенных полагают, что взрывы были организованы в ходе борьбы за власть в Дагестане: «дележка власти»; «добиться власти любым путем»; «передел власти». Эти респонденты, по всей видимости, разделяют представление о «внутридагестанской» природе терактов.
Еще 5% участников опроса полагают, что организаторы терактов руководствовались сугубо материальными интересами: «отмывание денег»; «передел рынка алкоголя»; «с целью своего обогащения».
Половина опрошенных (52%) полагает, что в ближайшее время стабилизировать ситуацию в Дагестане вряд ли удастся. Причем респонденты, «включенные в ситуацию», придерживаются пессимистической точки зрения чаще, чем те, кто не следит за событиями в Дагестане (58% и 45% соответственно).
Считают, что положение удастся урегулировать в ближайшее время, только 18% опрошенных.
В чем причина преобладания такого пессимизма? В ответах на открытый вопрос о виновниках взрывов в Дагестане «чеченская версия» была лишь одной из нескольких наиболее распространенных. Но когда респондентов впрямую спросили, связывают ли они эти взрывы с событиями в Чечне, удовлетворительный ответ дали 64% из их числа, отрицательный — только 15%. Соответственно, можно предположить, что пессимистические оценки перспектив урегулирования ситуации в Дагестане являются не столько следствием представлений о том, что происходит в самой республике, сколько экстраполяцией на соседний регион «уроков Чечни».
Петр Бавин
Фонд «Общественное мнение». Всероссийский опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Метод опроса — интервью по месту жительства. Статистическая погрешность не превышает 3,6%. 16-17 июля 2005 года. 1500 респондентов.
Несмотря на всеобщую воинскую обязанность, почти треть российских мужчин (30%), согласно данным последнего опроса, в армии не служили. Среди тех, кто был в армии, большинство (59%) проходили службу рядовыми.
В целом среди россиян сегодня доминирует мнение, что каждый молодой человек должен пройти воинскую службу (57%). Особенно широко эта точка зрения распространена среди пожилых, среди сельских жителей и людей с низким уровнем образования. Впрочем, немало и тех, кто считает, что служба в армии должна быть не обязательной, а добровольной (39%). Чаще других поддерживают данную позицию молодые, люди с высшим образованием и жители столичных городов. Однако, какой бы точки зрения на принцип комплектования Вооруженных сил ни придерживались респонденты, практически все они (91%) констатируют нежелание современных российских юношей служить в армии.
Как известно, во многих гражданских вузах существуют кафедры, где студенты получают военные специальности, становятся офицерами запаса, а после окончания учебы либо вообще не призываются на воинскую службу, либо служат год офицерами. Недавно Министерство обороны предложило закрыть большинство военных кафедр. Их закрытие означает, что, не получив в институте офицерского звания, бывшие студенты должны будут служить в армии на общих основаниях.
Это новшество оценивается респондентами неоднозначно. В своих ответах они вскрывают противоречие, возникающее между интересами личности и интересами государства. С одной стороны, большинство опрошенных считают, что для армии в целом хорошо, когда в нее призываются люди сразу после окончания вузов (так думают 57% — при 16% тех, кто придерживается иной точки зрения). С другой стороны, достаточно широко распространено мнение, что самим людям, идущим со студенческой скамьи в армейскую казарму, служба приносит больше вреда, чем пользы (37% ответов). Добавим, что практически такая же доля респондентов (35%) занимает в этом вопросе противоположную позицию.
Репутация военных кафедр сегодня невысока: 45% опрошенных считают, что эти кафедры не способны эффективно обучать студентов гражданских вузов военным специальностям (не согласны с ними 27% респондентов).
Решение закрыть большинство военных кафедр не вызвало особого резонанса в обществе — во всяком случае, каждый третий респондент затруднился определить свое отношение к этому шагу Минобороны (33%). Более трети участников опроса (38%) не одобрили перспективу закрытия военных кафедр, а несколько меньшая доля опрошенных (29%) отнеслись к ней с одобрением. Впрочем, позиция по этому вопросу заметно различается у тех, кто не служил в армии, и у тех, кто прошел армейскую службу.
| Сокращение числа военных кафедр в гражданских вузах | Все | Не служили в армии | Служили в армии |
| Одобряют | 29 | 23 | 40 |
| Не одобряют | 38 | 42 | 29 |
| Затрудняются ответить | 33 | 35 | 30 |
Объясняя свою позицию, сторонники закрытия военных кафедр исходят из двух основных соображений. Во-первых, все молодые люди должны пройти армейскую службу, а учеба на военной кафедре — это способ уклониться от армии. Во-вторых, военные кафедры себя не оправдывают, поскольку не дают хорошей военной подготовки («военная кафедра дает поверхностные знания»; «нет толку армии от таких неподготовленных офицеров»; «видел я их: воротнички себе пришить не могут»).
Противники же сокращения числа военных кафедр говорят прямо противоположное: «грамотных кадров в армии не хватает, военные кафедры дают хорошую теоретическую подготовку», и эта подготовка вполне заменяет службу в армии. У противников закрытия военных кафедр и призыва выпускников вузов на воинскую службу есть и еще один аргумент: «человек после института должен работать по специальности», иначе он «может потерять квалификацию». Кроме того, некоторые из этой группы опрошенных выражают критическое отношение к сегодняшнему состоянию наших Вооруженных сил и полагают, что студенты «лучше пусть учатся на военных кафедрах, чем идут в такую беспредельную армию».
Анна Петрова
Фонд «Общественное мнение». Всероссийский опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Метод опроса — интервью по месту жительства. Статистическая погрешность не превышает 3,6%. 16-17 июля 2005 года. 1500 респондентов.
Две трети наших сограждан (65%) считают условия содержания заключенных в российских тюрьмах плохими, и лишь 7% — хорошими; причем представления респондентов об условиях содержания в местах лишения свободы со временем меняются мало: пять лет назад, в 2000 году, это соотношение составляло 71% к 4%. А вот уровень информированности граждан о ситуации в тюрьмах за последнее время сильно сократился: если в 2000 году только 19% респондентов сказали, что ничего не знают об условиях содержания людей, отбывающих наказание, то сегодня такой ответ дают уже 43%. Источники информации о положении дел в российских тюрьмах распределились следующим образом: 36% черпают ее из СМИ, еще 5% — из книг и журналов, а 22% судят об этом по опыту: личному (6%) или родственников, друзей, знакомых (16%). Любопытно, что о плохих условиях содержания в российских тюрьмах говорят не только респонденты, заявившие о своей осведомленности в этом вопросе, но и почти половина утверждающих, что они ничего не знают о положении заключенных.
Около половины респондентов (46%) убеждены, что главным наказанием для преступников является собственно лишение свободы, а жесткие условия содержания в тюрьмах недопустимы; значительно меньшая доля наших сограждан (29%) полагает, что преступников следует не только лишать свободы, но и создавать им тяжелые условия содержания. Заметим, что доля разделяющих такое мнение постепенно сокращается (в 1999 году таковых было 37%).
Сегодня две трети россиян (66%) убеждены, что условия содержания заключенных необходимо улучшать, только 16% думают, что этого делать не нужно. Именно несносные условия жизни отбывающих наказание — плохое питание, теснота и антисанитария в камерах — чаще всего упоминались респондентами в ответах на открытый вопрос о том, какие проблемы российских тюрем, по их мнению, требуют скорейшего решения (всего 21% ответов): «содержат их там как скот»; «...обеспечение очень плохое, одежды нет»; «голодом морят их»; «большое количество людей в камерах»; «мест нет, как крысы в мышеловке живут»; «нарушение санитарных норм». Еще 6% говорили о проблемах со здоровьем у заключенных и о необходимости улучшать их медицинское обслуживание: «заболеваемость в тюрьмах»; «лучше следить за здоровьем в тюрьмах»; «медицинское обслуживание должно быть на уровне…»; «бороться с туберкулезом в тюрьмах». Столь же часто респонденты отмечали плохое обращение с заключенными — жестокость по отношению к ним, нарушение их прав, произвол работников тюрем: «жесткий режим, беспредел властей и работников тюрем»; «охрана к заключенным относится жестоко, иногда издевается»; «нарушение прав личности». Часть опрошенных (3%) предлагает «загрузить осужденных работой»; кто-то говорит о «смягчении условий содержания» (2%), а кто-то, наоборот, — о недостаточно строгом режиме содержания в тюрьмах (1%).
О прошедших в нескольких российских тюрьмах акциях протеста заключенных знают или что-то слышали 52% россиян, остальные узнали о них лишь в ходе опроса. Мы поинтересовались у респондентов, что они подумали, какие мысли пришли им в голову, когда они услышали об этих протестных действиях. У большей части ответивших на открытый вопрос (всего содержательные ответы на него дали 28%) мысли и переживания носили в той или иной степени сочувственный по отношению к протестующим характер: одни говорят о сопереживании и чувстве солидарности («стало их жалко по-человечески»; «поддерживаю их»; «я с ними солидарен» — 6%), другие упрекают тюремную администрацию в плохом отношении к заключенным («уже людей и в тюрьме довели»; «их довели жестокостью до бунта» — 6%), третьи ссылаются на тяжелейшие условия содержания в тюрьмах («можно их понять по-человечески, потому что условия их невыносимы» — 3%). Относительно небольшая часть опрошенных (3%) выразила возмущение действиями заключенных, поскольку убеждена, что те заслуживают жестких условий содержания («нечего протестовать — они заслужили такое отношение»; «какие права они требуют, если сами преступники?»; «тюрьма — это не санаторий, и нечего выступать»; «не надо было попадать в тюрьму — тогда бы и жили хорошо»).
Более половины ответивших на открытый вопрос о целях бунта заключенных (или 26% по выборке в целом) считают, что смысл прошедших акций — протест против существующих условий содержания в тюрьме («они требовали улучшения условий содержания»). Часть опрошенных (13%) полагают, что заключенные протестовали против жестокого обращения с ними и произвола администрации. К двум этим точкам зрения близки мнения тех 5% респондентов, которые заявили, что заключенные отстаивали свои права и добивались справедливости («они просили справедливости»; «говорилось о нарушении их прав»).
Половина россиян (53%) уверена, что властям следует прислушиваться к требованиям заключенных, идти на уступки; вдвое меньшая доля опрошенных (25%) полагает, что этого делать не следует. Чаще прочих такой точки зрения придерживаются люди, убежденные в том, что преступников необходимо не только лишать свободы, но и содержать в жестких условиях (53% в этой группе респондентов). При этом 48% опрошенных не верят, что прошедшие в российских тюрьмах акции протеста помогут решить проблемы заключенных, заметно реже — 28% — высказывается мнение, что эти действия будут способствовать исправлению ситуации (остальные затруднились с ответом на вопрос).
Людмила Преснякова
Фонд «Общественное мнение». Всероссийский опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Метод опроса — интервью по месту жительства. Статистическая погрешность не превышает 3,6%. 16-17 июля 2005 года. 1500 респондентов.
