Полит.ру знакомит читателей с книгами, вошедшими в длинный список претендентов на премию «Просветитель.Перевод» 2023 года. Премия уже в четвертый раз отмечает лучшие работы редакторов и переводчиков научно-популярной литературы на русский язык. Всего в длинный список вошли двадцать книг. Короткий список премии «Просветитель.Перевод» будет объявлен до конца сентября.
Издательство Individuum представляет книгу Тома и Дэвида Чиверсов «Цифры врут. Как не дать статистике обмануть себя» (переводчик Наталья Шахова; редакторы Мария Москвина, Юлия Исакова).
Чтение на ночь сокращает жизнь. Видеоигры провоцируют массовые убийства. Газировка делает людей агрессивными. Что?! Нет! Каждый день медиа пишут о сенсационных открытиях и шокирующих результатах исследований. Но не всем им можно верить: статистические погрешности, намеренные фальсификации и неочевидные огрехи никто не отменял.
Из-за пандемии COVID-19 человечество было вынуждено пройти ускоренный курс статистики: теперь мы неплохо разбираемся в графиках, кое-что слышали о нормальном распределении и знакомы с ошибкой выжившего. Но нам еще многое предстоит узнать. Как работают математические модели? Чем отличаются абсолютные и относительные риски? О чем говорят рейтинги? Что такое ошибка техасского стрелка? Научный журналист Том Чиверс и преподаватель экономики в Даремском университете Дэвид Чиверс на примерах громких заголовков ковидного времени показывают, как не дать себя обмануть с помощью чисел.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Не изменилось ли то, что мы измеряем?
«Количество преступлений на почве ненависти в Англии и Уэльсе за пять лет удвоилось», — сообщила The Guardian в октябре 2019 года. Звучит ужасно.
Данный заголовок опирался на статистику, собранную полицией за 2013–2019 годы. В газете констатировалось, что в 2018–2019 годах стражам порядка сообщили о 103 379 преступлениях на почве ненависти, 78 991 из них были связаны с расой. А в 2012–2013 годах их было меньше — 42 255.
Удивлены вы или нет, прочитав это, обе ваши реакции обоснованны. Мы живем в век страшных и громких преступлений на почве ненависти, хотя в то же время наблюдается всеобщая тенденция к снижению уровня нетерпимости. Например, в обзоре настроений британского общества отмечено, что выросла толерантность к однополым отношениям: в 1983 году менее 20 % британцев считали, что в них нет ничего неправильного, а к 2016 году доля таких ответов превысила 60 %. Сходным образом в 1983 году более половины белых британцев сказали, что им не понравится, если их близкий родственник вступит в брак с темнокожим или азиатом, а к 2013 году таких респондентов оказалось всего 20 %.
Вполне возможно, что общество в среднем становится терпимее, но при этом в некоем предубежденном меньшинстве растут радикальные настроения. И тем не менее странно, что число преступлений на почве ненависти будто бы удвоилось, а количество людей, которые разделяют взгляды, лежащие в основе этих преступлений, уменьшилось более чем наполовину. В чем дело? Давайте сначала поговорим о другом. Диагноз аутизм — расстройство развития, связанное с проблемами в социальных коммуникациях и взаимодействии, — ставится все чаще.
В 2000 году расстройства аутистического спектра (РАС), по оценкам американских Центров по контролю и профилактике заболеваний, встречались у одного из 150 детей; в 2016-м — уже у одного из 54. Но и оценка 2000 года была намного выше показателей предыдущих десятилетий: согласно исследованиям 1960-х и 1970-х, аутизм диагностировался у одного ребенка из 2500 или даже из 5000 детей. Сходные тенденции характерны и для других стран. Особенно для богатых.
Эта динамика привела к разговорам об «эпидемии аутизма», попыткам найти ее истоки. Психиатры винили холодных и отстраненных родителей (введя для этого ужасный термин «мать-холодильник»). Эта теория оказалась совершенно неверной, и то, что у эмоционально сдержанных родителей чаще встречаются эмоционально сдержанные дети, можно объяснить множеством причин. Позже аутизм пытались связать с загрязнением тяжелыми металлами, гербицидами, электромагнитным излучением, глютеном, казеином и — конечно же! — вакцинацией.
Но все эти объяснения не годятся. Мы не используем гербициды в большем количестве, и не доказано, что глифосат (гербицид, который чаще других называют виновником аутизма) как-либо связан с расстройствами развития. Нет никакого правдоподобного механизма или эпидемиологического обоснования связи между радиацией и аутизмом. Связь с вакцинацией не подтверждается доказательствами. Кроме того, если бы это было правдой, наблюдались бы всплески таких диагнозов после внедрения в стране соответствующей вакцинации, а этого не происходит. На самом деле никто не смог найти в окружающей среде никаких убедительных факторов риска возникновения аутизма; представляется, что речь идет в основном о сочетании наследственности и случайности.
Так почему же количество диагнозов аутизма растет так поразительно быстро?
Похоже, вот что произошло. Во втором издании «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам» (DSM-II), опубликованном в 1952 году, аутизм как диагноз отсутствовал — термин упоминался лишь в связи с детской шизофренией. В 1980 году вышло третье издание справочника DSM-III, где аутизм был уже указан как самостоятельное заболевание — «первазивное расстройство развития», связанное с нарушениями в развитии мозга. Давались критерии постановки диагноза: «нежелание идти на контакт с окружающими», «большой дефицит языкового развития» и «странные реакции на окружающий мир». Если все это замечалось у ребенка до достижения им двух с половиной лет, у него диагностировали аутизм.
Стандарт DSM-III пересмотрели в 1987 году — диагноз расширили. В аутизм включили более легкие формы заболевания, список критериев увеличили до 16 (для постановки диагноза достаточно восьми из них), разрешалось ставить диагноз детям старше двух с половиной лет. Впервые аутизм был разбит на две части: «аутизм» и «первазивное расстройство развития без дополнительных уточнений (PDD-NOS)» — это позволяло ставить диагноз и тем детям, чьи особенности не подходили полностью под определение аутизма, но которые тем не менее нуждались в помощи.
В опубликованной в 1994 году версии (DSM-IV) впервые появилось слово «спектр» и было описано пять различных форм аутизма, включавшие хорошо известный синдром Аспергера*. Из текущего издания, DSM-5 (от римских цифр теперь почему-то отказались), отдельные формы полностью исчезли — три из них объединены под названием расстройства аутистического спектра без четкого разграничения. (Две другие были исключены из категории «аутизм».)
Таким образом за несколько десятилетий понятие «аутистический» неоднократно менялось: сначала отдельного заболевания аутизм не было вовсе, потом их стало пять, а позже — одно, с расширенным определением. За это время соответствующая категория и расширилась: дети, которым раньше из-за старых критериев не могли поставить аутизм, теперь получали этот диагноз.
Неожиданно мы нашли простое объяснение, почему этот диагноз теперь ставится намного чаще, чем раньше: он несколько раз поменял свое значение и расширился до большей категории людей. Постепенно о нем узнавали все больше врачей и родителей, появлялись действенные способы, помогающие улучшить жизнь пациентов с РАС, — поэтому обследовалось все больше детей.
Вполне вероятно, что людей с ментальными особенностями, теперь ассоциирующихся с аутизмом, среди населения не стало больше. Кажущийся рост доли людей с аутизмом может объясняться тем, что медики изменили объект своих измерений: став более внимательно приглядываться к характеристикам, которые могут говорить о РАС.
Порой статистика существенно меняется из-за изменения системы учета. Например, за период 2002–2019 годов число изнасилований, зарегистрированных полицией в Англии и Уэльсе, утроилось — примерно с 50 000 до около 150 000. Однако связано это с тем, что раньше стражи порядка и суды не считали их серьезными преступлениями (поразительно, что сексуальное насилие в отношении супруги (или супруга) не считалось преступлением вплоть до 1991 года). Изменения в общественном сознании заставили полицейских пересмотреть свой подход, и теперь они с большей вероятностью регистрируют такие правонарушения.
Если бы мы хотели сравнить количество изнасилований в 2002-м и в 2019-м, используя данные полиции, нам понадобилось бы определить, сколько из них стражи порядка зарегистрировали бы в 2019 году, если бы применяли те же методы, подходы и критерии, которые были в ходу в 2002-м. Но это невозможно, поэтому придется пойти другим путем.
Обзор преступлений по Англии и Уэльсу — это массовый опрос людей о том, как часто они становились жертвами преступлений. Его цель — определить тенденции, поэтому методология не менялась десятилетиями. Соответственно, он не связан с тем, изменились ли у полицейских привычки регистрации преступлений, хотя, конечно, может зависеть от изменений в обществе, например от того, что люди начали свободнее говорить об изнасилованиях и сообщать о них — раньше это по многим причинам было не так. В опросе фиксируется не совсем то, что в полицейской статистике, но он тем не менее отражает ту же самую реальность.
Согласно Обзору, количество изнасилований сократилось с 800 000 в 2004 году до примерно 700 000 в 2018-м. Изменения учета и измерения данных привели к тому, что реальный спад стал выглядеть как подъем. (Стоит отметить, что в Обзоре выявляются только преступления, жертвами которых были люди 16–59 лет, в то время как полиция регистрирует также преступления против детей и лиц более старшего возраста; мы не думаем, что это существенно сказывается на результатах, но это означает, что рассматриваются немного разные вещи.)
Системы измерения и регистрации меняются довольно регулярно, часто по уважительной причине. Это неоднократно происходило в первые месяцы пандемии. Долгое время большинство американских штатов считали, что смерть обусловлена ковидом, только если имелся подтвержденный лабораторным исследованием положительный тест. Затем 26 июня 2020 года несколько штатов договорились включать в статистику «вероятные» смерти, то есть такие случаи, когда у пациента наблюдались симптомы ковида, но не было результатов ПЦР-теста. Потому что было ясно, что при учете только случаев, подтвержденных тестами, теряется большое количество реальных смертей от коронавируса. Так что 26 июня произошел резкий скачок смертности, хотя в реальной жизни ничего не изменилось.
Так что же происходило с преступлениями на почве ненависти? Точно так же, как с изнасилованиями, в новостях фигурировало число преступлений, зарегистрированных полицией. И точно так же, как с изнасилованиями, полиция традиционно была не особенно склонна считать преступления на почве ненависти по признаку расы, пола, особенностей здоровья или сексуальной идентичности достаточно серьезными. В последние годы это, к счастью, стало меняться.
И тут мы тоже не можем посмотреть, сколько преступлений зарегистрировала бы полиция, если бы продолжала применять методы и подходы 2013 года. Зато снова можем воспользоваться Обзором преступлений по Англии и Уэльсу, который, как вы помните, составлен на основании массового опроса населения и позволяет оценить уровень распространенности различных преступлений, не полагаясь на статистику полиции.
Опять-таки и в этом случае числа нельзя сравнивать напрямую, потому что в Обзор включено не совсем то, что в полицейскую статистику; но видно, что реальная тенденция движется в обратную сторону. Обзор показывает, что в 2017–2018 годах произошло около 184 000 преступлений на почве ненависти — меньше, чем в 2007 году (около 300 000) и в 2013-м (около 220 000). Правда, в The Guardian отмечалось, что видимый рост «частично объясняется улучшением учета преступлений».
Ничего хорошего тут все равно нет: 184 000 — это тоже ужасно много. При этом Обзор зафиксировал реальные пики после референдума 2016 года и серии террористических актов в 2017 году. Однако это показывает, что изменения в учете и регистрации могут перевернуть ситуацию с ног на голову, показав рост там, где на самом деле имел место спад. И если СМИ не укажут на эти изменения, вы получите превратное представление о происходящем.
* Характеризуется нарушениями в социальных взаимодействиях. Сохраняются речевые и когнитивные способности. В медиа появляется все больше героев с синдромом Аспергера (сериал «Нетипичный» и фильм «В космосе чудес не бывает»), а недавно о своем диагнозе рассказали активистка Грета Тунберг и предприниматель Илон Маск. — Прим. ред.
Ранее в рубрике «Медленное чтение» были представлены следующие книги, вошедшие в длинный список премии «Просветитель.Перевод»:
Питер Годфри-Смит. Метазоа: Зарождение разума в животном мире / Пер. с англ.: Галина Бородина; научные редакторы Анна Винкельман, Михаил Никитин; редактор Андрей Захаров. М.: Альпина нон-фикшн, 2023.
Сиддхартха Мукерджи. Ген. Очень личная история / Пер. с англ.: Ольга Волкова, Ксения Сайфулина; редактор Ольга Волкова. М.: CORPUS, 2023.
Сара Мэннинг Пескин. В молекуле от безумия: Истории о том, как ломается мозг / Пер. с англ.: Анастасия Смирнова; научный редактор Ольга Ивашкина, редактор Екатерина Иванкевич. М.: Альпина Паблишер, 2023.
Марта Нуссбаум. Политические эмоции: Почему любовь важна для справедливости / Пер. с англ.: Софья Порфирьева; научный редактор Дмитрий Турко, редактор серии Арсений Куманьков. М.: Новое литературное обозрение, 2023.
Роланд Паульсен. А вдруг?.. Тревога: как она управляет нами, а мы — ею / Пер. со швед.: Елена Тепляшина; научный редактор Полина Цыганкова, редактор Алексей Андреев. М.: Лайвбук, 2023.
Герлинде Пауэр-Штудер, Дж. Дэвид Веллеман. Конрад Морген: Совесть нацистского судьи / Пер. с англ.: Юрий Чижов; научный редактор Дмитрий Гурин, редактор Наталья Нарциссова. М.: Альпина нон-фикшн, 2023.
Анил Сет. Быть собой: Новая теория сознания / Пер. с англ.: Мария Десятова; научный редактор Ольга Ивашкина, редактор Наталья Нарциссова. М.: Альпина нон-фикшн, 2023.
Николас Старгардт. Мобилизованная нация: Германия 1939–1945 / пер. с англ.: Александр Колин; научный редактор Антон Захаров, редактор Анна Захарова. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2023.
Янь Чуннянь. Тысячелетие императорской керамики / пер. с кит.: Ольга Фитуни, Дмитрий Худяков, Виктор Степаненко, Мария Сухорукова, Анастасия Коршунова; научный редактор Вера Белозерова, главный редактор Александра Матвеева, ответственный редактор Делгир Лиджиева. М.: ООО «Международная издательская компания "Шанс"», 2022.
Робин Джордж Эндрюс. Супервулканы. Неожиданная правда о самых загадочных геологических образованиях Вселенной / пер. с англ.: Валентин Фролов; ответственный редактор Анна Захарова, редактор Олег Бочарников. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2023.
Дэвид Энтони. Лошадь, колесо и язык: Как наездники бронзового века из евразийских степей сформировали современный мир / пер. с англ.: Андрей Фоменко; научный редактор Антон Рябов, литературный редактор Константин Залесский. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2023.
