Среди российских годовщин нынешнего года 70-летие страшного голода, унесшего миллионы человеческих жизней, одна из самых мрачных.
Развернутая в СССР в конце 1920-х начале 1930-х годов индустриализация требовала громадных затрат и миллионов рабочих рук. Все это было взято из деревни в результате коллективизации сельского хозяйства и раскулачивания, сопровождавшегося изъятием имущества и высылкой семей «кулаков» в необжитые края. Коллективизация достигла своего первого пика в феврале 1930 года, когда были коллективизированы почти 8 миллионов хозяйств.
В 1931-1932 годах на фоне повторяющихся волнами репрессий, высылок и коллективизации во все возрастающих размерах шли хлебозаготовки и реквизиции. Они проводились с целью умножения государственных запасов и экспорта хлеба в обмен на западные технологии и машины. В 1928 году заготовки поглотили приблизительно 15% собранного урожая, в 1930 их доля подскочила до 26% и продолжала расти в последующие годы, достигнув 33% в 1931 и 34,1% в 1933 году. Это в среднем по стране, в хлебородных же районах, таких как некоторые области Украины или Северного Кавказа, государство уже в 1931-1932 годах конфисковало почти половину урожая [1], несмотря на то, что в 1931 году ряд хлебопроизводящих районов был поражен засухой. Вывоз зерна за рубеж в 1931 году даже увеличился: 48,4 миллиона центнеров в 1930 и 51,8 миллиона центнеров в 1931 году [2].
В конце концов, в результате ежегодно повторяющегося вывоза зерна из крестьянских хозяйств, колхозов и совхозов в течение 1930-1932 годов, деревня осталась без хлеба. Летом 1932 года в СССР голод разразился в производящих зерновых районах Украины, Северного Кавказа, Нижней и Средней Волги, Южного Урала, Западной Сибири и Казахстана. В отличие от пережитого на исходе гражданской войны голода 1921-1922 годов, голод 1932-1933 годов, вспыхнувший в мирное время после нескольких довольно благополучных лет, правящая верхушка во главе со Сталиным считала сугубо внутренним делом и всячески скрывала его от Запада. О зарубежной помощи пострадавшим, подобной той, какая оказывалась в 1921-1922 годах, не было речи. Граждане СССР за произнесение слова «голод» подвергались репрессиям.
В условиях нараставшего массового голода 27 декабря 1932 года было принято постановление о введении в СССР паспортной системы для всех граждан, за исключением крестьян. В результате в селах люди умирали от голода, не имея возможности спастись бегством из голодающих районов и вообще из деревни на законном основании. Меньше чем через месяц после ведения паспортной системы, 22 января 1933 года Сталин и Молотов направили партийным, советским и карательным органам ряда районов страны не имеющую прецедента директиву, в которой отмечалось, что на Украине и Кубани начался массовый выезд крестьян в ЦЧО, на Волгу, в Московскую и Западную области, в Белоруссию. Органам власти предписывалось не допускать массового выезда крестьян в другие районы, а «пробравшихся на север» немедленно арестовывать и после того, как будут выявлены контрреволюционные элементы, выдворять на места их прежнего жительства.
К началу марта 1933 года, по данным ОГПУ, было задержано 219,5 тысячи человек, из которых 186,6 тысячи были возвращены, а остальные привлечены к судебной ответственности [3]. В дальнейшем закрепощение крестьян было продолжено, и 17 марта 1933 года, в самый разгар голода, было принято постановление ЦИК и СНК СССР, согласно которому выход из колхоза допускался только с разрешения администрации на основе оргнабора рабочей силы. Помимо этого принимались меры и полицейского характера. Территории, пораженные голодом, окружались войсковыми кордонами, и население не выпускалось за их пределы.
Усилия властей дали свои результаты. Если до конца 1932 года люди еще как-то справлялись со все ухудшавшимся положением, то с наступлением нового года и введением новых жестких государственных ограничений беда превратилась в катастрофу. С февраля 1933 года начался колоссальный рост смертности.
Длительное время руководство Советского государства либо скрывало сам факт разразившегося голода, либо преуменьшало его масштабы. Лишь в конце 80-х годов ХХ века стали открываться советские архивы, и многие документы, в том числе статистические материалы по смертности в СССР за первую половину 1930-х годов, итоги Всесоюзной переписи 1937 года, стали доступны для анализа ученых.
Как известно, сильнее всего связанные с голодом трагические события затронули Украину, где они расцениваются как одна из самых значительных трагедий ХХ века. В память о жертвах этого страшного голодомора 25 ноября 2002 года на Украине отмечался День памяти жертв голода и политических репрессий в соответствии с ранее опубликованным Указом Президента Украины от 7 февраля 2002 года «О мероприятиях в связи с 70-й годовщиной голодомора в Украине». В России же о тех далеких событиях вспоминают редко, хотя масштабы трагедии и здесь были немалыми.
Голод 1933 года не просто охватил огромные территории с населением в десятки миллионов человек. Он повсеместно приобретал крайние формы, по всей стране смерть от голода стала обычным явлением. Казалось, что скрыть трагедию такого масштаба было невозможно.
Но не было такой задачи, какой не могла бы решить советская статистика и советская пропаганда. В вышедшей всего три года спустя после катастрофы книге утверждалось, что если что и задерживает понижение смертности, так это капитализм, о чем «говорит и сравнение с СССР, в котором смертность падает быстрее, чем в капиталистических странах. Так, смертность в 1933 г. составляла в процентах к 1913 г. по данным ЦУНХУ: СССР 56,0; Германии 74,4; Англии и Уэльсе 89,1; Франции 89,3; Японии 91,8» [4].
Понятно, что в СССР все имеющиеся данные об истинном положении вещей были засекречены. Но, кроме того, далеко не все данные имелись даже и в органах государственной статистики. К концу 1920-х годов еще не все территории СССР были охвачены регулярной регистрацией рождений и смертей, а репрессии и голод 1929-1933 годов разрушили во многих регионах даже существовавшую несовершенную систему учета. Поэтому всем исследователям масштабов и демографических последствий голода приходится опираться на неполные, отрывочные данные. Впрочем, и эти данные говорят о многом.
В архивах сохранились помесячные сведения о числе зарегистрированных смертей по некоторым территориям [5]. В них, конечно, тоже отразился недоучет смертей, но все же по этим сведениям можно твердо судить о том, что общее повышение смертности, начавшееся с 1929 года, в 1933 году превратилось в резкий взрывоподобный рост, который продолжался до лета 1934 года, то есть до нового урожая. Так, в Киевской и Харьковской областях, по которым имеются такие сведения, в весенне-летние месяцы 1933 года смертность сельского населения выросла более чем в 6 раз при сравнительно небольшом подъеме смертности горожан (рис. 1 и 2). Тысячи трупов, которые подбирали на улицах городов, были трупами крестьян, тщетно искавших спасения в относительно более сытых городах.
Более общие данные о помесячных числах умерших за 1932-1934 годы, зафиксированных на тех территориях РСФСР и Украины, где продолжалась регистрация (по России отчет представили 24 региона из более чем 40, входивших в состав России в этот период), приведены на рис. 3 и 4. В целом по России с осени 1932 по июль 1933 года число умерших увеличилось более чем в 2,5 раза, на Украине максимальное число смертей пришлось на июнь 1933 года и превосходило соответствующее число осенних месяцев 1932 года более чем в восемь раз!
Так как исследователям приходится иметь дело с неполными и ненадежными данными, каждый из них поневоле дает свою интерпретацию этих данных и вносит в них свои коррективы, что приводит к большому числу различных оценок. Приведем несколько таких оценок для СССР в целом.
Автор | Число жертв, миллионов человек |
Ф. Лоример, 1946 | 4,8 |
Б. Урланис, 1974 | 2,7 |
С. Уиткрофт, 1981 | 3-4 |
Б. Андерсон и Б.Сильвер, 1985 | 2-3 |
Р. Конквест, 1986 | 8 |
С. Максудов, 1982 | 9,8 ± 3 |
В. Цаплин, 1989 | 3,8 |
Е. Андреев и соавт., 1993 | 7,3 |
Н. Ивницкий, 1995 | 7,5 |
Как видим, боле поздние оценки, как правило, и более высокие. Создается впечатление, что истинные масштабы голода долгое время недооценивались, и лишь после того, как открылся доступ ко многим архивным документам, стал осознаваться и его истинный размах.
В период демографической катастрофы 1933 года наиболее незащищенными оказались дети и старики: концентрация смертности в детских и старческих возрастах ярко выражена. На долю детей моложе 5 лет приходилось почти 35% смертей, на долю стариков старше 60 лет свыше 23% [6]. Младенческая смертность в 1933 году, рассчитанная с учетом коррекции на недоучет демографических событий, составляла в СССР 317‰ [7], в России 295‰ [8]. Продолжительность жизни в России в 1933 году снизилась более чем в два раза по сравнению с 1928 годом.
При отсутствии информации о голоде по стране в целом, тем более сложно было судить о географии голода внутри страны. Однако там, где свирепствовал голод 1932-1933 годов, он нанес столь глубокие раны, что они не зажили и десятилетия спустя. С. Максудов обнаружил старые шрамы, изучая материалы переписи населения 1959 года. Он показал, что в районах, переживших голод, существует провал в численности поколений, родившихся между 1930 и 1934 годами. К началу 1959 года, когда проходила перепись населения, представителям этих поколений было от 25 до 29 лет. В России, на Украине и в Казахстане эти поколения оказались более малочисленными по сравнению как с предыдущими (родившимися в 1925-1929 годах), так и с последующими (родившимися в 1935-1939 годах). Однако такое соотношение отмечалось не повсеместно.
Максудов изучал соотношение численности поколений сельских женщин группы населения, слабее других затронутых миграциями и событиями военных лет. Он показал, что провал численности поколений, родившихся в начале 1930-х годов, наблюдался в большинстве областей Украины, но его не было ни в Западной Украине, не входившей до 1939 года в состав СССР, ни в соседних областях России. Но области с таким же характерным провалом в численности поколений, родившихся в первой половине 1930-х годов, были и в России (табл. 2). Кроме того, явно ненормальным было соотношение групп поколений в Казахстане (который в 1932-1933 годах входил в состав РСФСР): родившиеся в 1930-1934 годах составляли 0,74 от числа родившихся в следующие пять лет, и в то же время их было на 7% меньше, чем родившихся на 5 лет ранее.
Область | 20-24 года/ 25-29 лет | Область | 20-24 года/ 25-29 лет | Область | 20-24 года/ 25-29 лет |
Украина | Россия | Украина | |||
Днепропет- ровская | 0,7 | Краснодарский край | 0,72 | Волынская | 1,11 |
Донецкая | 0,86 | Ставрополь- ский край | 0,8 | Закарпатская | 1,01 |
Запорожская | 0,77 | Ростовская | 0,83 | Ивано- Франковская | 1,03 |
Луганская | 0,73 | Волгоградская | 0,88 | Львовская | 1,06 |
Полтавская | 0,8 | Саратовская | 0,84 | Ровенская | 1,01 |
Сумская | 0,89 | Пензенская | 0,97 | Тарнополь- ская | 1,07 |
Харьковская | 0,74 | Татарская АССР | 0,97 | Черновицкая | 1 |
Винницкая | 0,94 | Куйбышевская | 0,96 | Хмельницкая | 1,08 |
Житомирская | 0,89 | Ульяновская | 1 | Россия | |
Кировоград- ская | 0,73 | Горьковская | 0,91 | Орловская | 1,08 |
Черкасская | 0,7 | Рязанская | 0,96 | Курская | 1,07 |
Черниговская | 1,01 | Оренбургская | 0,89 | Воронежская | 1,11 |
Крымская | 0,83 | Челябинская | 0,92 | Липецкая | 1,04 |
Николаевская | 0,81 | Омская | 0,95 | Белгородская | 1,02 |
Одесская | 0,88 | Амурская | 0,85 | Брянская | 1,14 |
Херсонская | 0,8 |
Как полагает Максудов, «анализ соотношения численности поколений 20-24, 25-29, 30-34 лет позволяет выделить регионы с повышенной убылью родившихся в 1929-33 гг. Оказывается, что это явление отмечается только на территориях, которые в 1933 г. были охвачены сильным голодом» [9].
Выводы Максудова в целом подтверждаются архивными данными, которые стали доступны исследователям позднее. Согласно этим данным, в 1933 году из 26 территорий Российской Федерации, представивших отчеты о естественном движении населения, в 14 был отмечен отрицательный естественный прирост. Он отмечался в Северном крае, в Центрально-Черноземном районе (Воронежской, Курской областях), на Урале (Свердловской и Челябинской областях), Средней Волге (Средне-Волжский край), Нижней Волге (Саратовский край, в том числе АССР Немцев Поволжья, Сталинградский край), Северо-Кавказском крае, Дагестанской АССР, Азово-Черноморском крае [10], причем в Азово-Черноморском, Саратовском и Северо-Кавказском краях зарегистрированные числа умерших превышали числа родившихся более чем в 3 4 раза [11].
Парадокс заключается в том, что сильнее всего голод обрушился на главных кормильцев страны, охватил важнейшие зерновые районы СССР, прежде всего Украину, Северный Кавказ, Нижнее и Среднее Поволжье, Южный Урал, часть Сибири, Тамбовщину и Казахстан. Авторы исторических очерков «Население России в ХХ веке» считают, что в общей сложности в стране голодало не менее 30 миллионов крестьян [12], но иногда называют и более высокие цифры.
Известные факты о географии голода 1933 года позволяют предположить, что относительные людские потери России были не самыми высокими в СССР. В целях сравнения разных регионов оценим отношение числа умерших в 1933 году к среднему числу умерших в 1932 и 1934 годах («индекс сверхсмертности»). В регионах России этот показатель варьировал от 1,1 в областях Сибири и Дальнего Востока до 2,6-2,7 в Нижнем Поволжье и на Северном Кавказе. На Севере России, Верхней Волге и Урале индекс равен 1,3 (табл. 3). Для Украины индекс сверхсмертности равен 3,2 и практически во всех областях этот показатель выше максимальных значений по России.
Число умерших, тысяч человек | Индекс сверхсмертности в 1933 году | |||
1932 | 1933 | 1934 | ||
Европейская часть России | 1541 | 2371 | 1573 | 1,52 |
в том числе: | ||||
Северный регион | 77 | 101 | 77 | 1,31 |
Центральный регион | 288 | 358 | 307 | 1,2 |
Западный регион | 291 | 315 | 323 | 1,03 |
Центрально-Черноземный регион | 204 | 361 | 196 | 1,81 |
Верхняя Волга | 381 | 561 | 463 | 1,33 |
Нижняя Волга | 109 | 258 | 79 | 2,74 |
Северо-Кавказский регион | 191 | 417 | 128 | 2,61 |
Азиатская часть России | 563 | 635 | 489 | 1,21 |
в том числе: | ||||
Урал | 258 | 324 | 229 | 1,33 |
Сибирь | 305 | 311 | 260 | 1,1 |
Россия в целом | 2104 | 3006 | 2062 | 1,44 |
Постепенно накопилось довольно много разных оценок потерь от голода 1933 года в разных частях бывшего СССР. Некоторые из этих оценок приведены в табл. 4.
Автор | Территория | Число жертв, миллионов человек |
Р. Конквест | Украина | 5 |
Казахстан | 1 | |
Северный Кавказ | 1 | |
Остальные районы СССР | 1 | |
Ф. Рудич, 1990 | Украина | 3,5-4 |
Р. Пирог, 1990 | Украина | 4-10 |
С.В. Кульчицкий, 1989 | Украина | 3,5-5 |
А. Перковский и С. Пирожков, 1990 | Украина | 4,6 |
Е. Осокина, 1991 | РСФСР, Украина | Более 3 |
Ж. Абылхожин, М. Козыбаев и М. Татимов, 1989 | Казахстан | Около 2 |
Е. Андреев, Л. Дарский, Т. Харькова, 1998 | Россия | 2,2 |
П. Василевский | Украина | 7,1 |
Конечно, эти оценки нельзя считать исчерпывающими, да и обоснованность, документированность их различна. Не все архивные материалы доступны исследователям, и далеко не все доступные материалы уже изучены. Но определенное представление о масштабах голода в разных частях бывшего Советского Союза они дают и в целом увязываются с оценками для всего СССР. Так если принять для всего СССР избыточное число смертей в 1933 году, обоснованное, исходя из динамики численности населения в 1927-1936 годах, равным 7,35 миллиона, и соответствующее число, вокруг которого колеблются разные оценки для Украины, в 4 миллиона смертей, то избыточное число смертей для России составляет 2,3-2,4 миллиона, а для Казахстана около 1 миллиона. Дальнейшие исследования, возможно, позволят уточнить и скорректировать эти оценки.
Как ни многозначительны цифры сами по себе, они дают лишь обобщенное представление о последствиях голода, но не раскрывают всей глубины миллионов человеческих трагедий, разыгравшихся одновременно в тысячах и тысячах городов и сел.
В СССР все, связанное с голодом 1932-1933 годов, долгое время было покрыто завесой тайны. На Западе информация о разразившемся голоде появилась практически сразу после его начала. Несмотря на ограничения передвижения западных журналистов по стране, они всеми возможными способами добывали сведения из голодающих районов и доводили их до сведения мировой общественности. Но советский пропагандистский аппарат, в свою очередь, предпринимал огромные и не всегда безуспешные усилия, чтобы опровергнуть поступавшую из СССР информацию о голоде. Так без большого труда удалось ввести в заблуждение приехавшего в СССР, чтобы проверить слухи о голоде, французского политического деятеля Эдуарда Эррио.
Тем не менее, постепенно на Западе накапливалось и публиковалось все больше достоверных сведений о голоде начала 1930-х годов воспоминаний и свидетельств очевидцев, архивных документов, в частности, из захваченного немцами архива Смоленского обкома партии, и т.п. Особенно много публикаций появилось в связи с 50-й годовщиной этой катастрофы. В 1983 году в университете Квебека (Монреаль, Канада) состоялась первая научная конференция, материалы которой изданы в 1986 году, и в том же году в Великобритании была издана книга Роберта Конквеста «Жатва скорби» [13].
Миллионы людей погибли от голода, но миллионы выжили и запомнили страшный год на всю жизнь. Собрано огромное количество свидетельств очевидцев. Страшные свидетельства порой кажутся преувеличением, ошибкой памяти. Но сходство картины, рисуемой всеми свидетелями, убеждает в том, что это не вымысел. А сейчас появляется все больше архивных документов, неоспоримо подтверждающих свидетельства очевидцев.
Недоедание (скрытая, латентная форма голода) охватило всю территорию СССР. Даже в относительно благополучных районах главными продуктами питания были картошка и низкокачественный хлеб, да и то в недостаточных количествах, не обеспечивавших физиологического минимума потребления. Дефицит продуктов ощущался и в крупных индустриальных центрах, поставленных на карточное снабжение продовольствием. Но жителям зон острого голода скудное городское пропитание тех лет могло казаться невиданно изобильным. Что же они ели? «Правильнее спросить, чего они не ели. Желуди считались деликатесом; отруби, полова, мороженая свекла, листья сушеные и свежие, древесные опилки все шло в ход, наполняя человеческие желудки. Кошки, собаки, вороны, дождевые черви и лягушки стали мясным рационом человека» [14].
Не преувеличивают ли люди, рассказывающие о десятках и сотнях трупов, валявшихся на улицах и дорогах, о «фурах», свозивших их в братские могилы, если можно так назвать ямы, куда сваливали без разбора тела погибших от голода? Но вот справка из Государственного архива за подписью судебно-медицинского инспектора от 29 марта 1934 года, в которой сказано, что «трупным покоем г. Киева за 1933 г. всего принято подобранных по городу трупов 9472, из них зарегистрировано 3991, не зарегистрировано 5481 труп» [15].
Можно ли верить постоянно повторяющимся рассказам о людоедстве, тем более что сами свидетели в нем не участвовали, повторяют то, что слышали от других? Но вот документ, который не мог бы появиться на свет, если бы людоедства не было или если бы оно ограничивалось единичными случаями.
Харьков
22.5.33 г.
№ 17 (198)к
Сов. Секретно
Всем нач. облотделов ОГПУ УССР и облпрокурорам
Копия: Райотделам ОГПУ и райпрокупрорам
Отдел кодификации законов при Наркомюсте СССР письмом своим за № 175-К разъяснил:
Ввиду того, что существующим уголовным законодательством не предусмотрено наказание для лиц, виновных в людоедстве, а поэтому все дела обвинения в людоедстве должны быть немедленно переданы местным органам ОГПУ. Если людоедству предшествовало убийство, предусмотренное ст. 142 УК, эти дела также должны быть изъяты из судов и следственных органов системы Наркомюста и переданы на рассмотрение коллегии ОГПУ в Москве».
Это распоряжение примите к неуклонному исполнению.
Зам. Наркома ОГПУ УССР Карлсон | Прокурор республики Михайлик [16] |
Видимо, при самом критическом отношении к свидетельствам жертв и очевидцев голода, собранным не сразу по горячим следам события, а несколько десятилетий спустя, когда многое уже забылось или исказилось памятью, нельзя не признать, что в целом они рисуют верную картину страшной катастрофы 1933 года. Ниже, в Приложении к этой статье приведено несколько фрагментов таких свидетельств.
А що про людей, про тих, що я бачив як вони вмирали з голоду, як вони страдали як вони просили папи, то нема сили... Просе дитина папи, а ïï нема. Заходять до хати, забирають все що не є. Такий кусочок хлiба и той забирають, не оставляють, задля децка. Все перекопають у хатi, в дворi, все чисто. Шукають, може заховав яку зеленинку, й ту як найдуть, то заберуть. Нiчого не оставляли. Нiчого не осталося, й нi курки, нi собаки, нi кошки, нiчого абсолютно нiчого не осталося, все люди поïли й самi мерли. Ото таке. Ото те, що я бачив. А вже по зимi, то вже ж боявся далi, бо вже доторкнулося i до мене. То я з дому зайшов в Казахстан i там був аж ото до останього часу, поки вiйна не почалася. То те. А що з людьми робили, то я то все бачив, бо я мав конячку таку поганеньку й на нiй ïздив. Бо я ходити не мiг. Такi ноги були пухлi, такий сам пухлий, то скотюся на ту грабарочку, то конячка везе. То ïдеш дорогою хропить. Дивлюся, лежить мертвий. Проïхав далi хропить, лежить, проïхав далi, там сидить, уже доходить i так далi. Ой, Боже. То ж страхiття, страхiття, знаете яке страхiття! Такого не бупо, мабуть його и не буде.
Вопрос: Хто це хлiб забирав?
Ответ: О, забирав хто! Давався приказ це з центру, Москви. А нашi робили. Сусiд! Як у мене забирав уже й з хати викидав сусiд через тин, так як ще! Викидав дiтей, викидав усе чисто, каже, хата моя, садок мiй, не ходи й годi, i кришка! I так кожна. Своï, не чужi! Чужих не було. Там було пару чужих агентiв, тi тишечком сидiли коло столу, здавали приказ, та й годi. А нашi робили, самi своïх мордували... I тi ж люди, не остався нiхто. Тi ж люди всi, що це робили, що тебе заганяли на смерть, померли ж тоже з голоду. Бо вiн забирав, вiн хотiв вислужитися, ось як i тяг з тебе останню зернину в горнятку, вiн скрiзь вишукував i так далi, а на кiнцi й сам помер з голоду, бо й собi не оставив, ото таке.
Вопрос: То Ви таке бачили?
Ответ: Ото я бачив на своï очi. А ще без мене що там було! То там траву, як травинка вилiзла, то копали корiнець й його варили в водi й ïли. Той качан, iз того, з кукурудзи, то зерно облущене, а сам тiльки качан голий товкпи його, товкли його, сiяли там, i водою наливали й готувапи воно ж не береться до нiщо, бо то ж дерево, й те все ïли люди (плач). Як появилася, вже на веснi, якась травинка, то вона зiрвана й то ïï ïли, бо ïсти хочеться.
Вопрос: А кажете, що Ви знали про таке, що люди людей ïли в вас?
Ответ: Ну так. Як наприклад так. Була в нас учителька, що вчила дiтей. Дiвчина молода ще. То вона чогось то пiшла до мiста, то почала й не ходить. Схопили з-за рогу й готова. Дитину не випускай i на хвилину бiля хати, якщо є дитина, за рiг, бо схоплять, й уже немає. Ото так. Бо то люди, голодний люд, то той же звiр злий! Вiн з нiчим не рахується Ото таке.
Вопрос: А прибпизно, яка частика Вашого села згинула пiд час голоду?
Ответ: Ну в нас майже пiв села пропало, бо бупо 800, а осталось 300.
Вопрос: Це в селi, чи в мiстi?
Ответ: В селi, в селi Митьках, от що на половину. Позабирали все. Позагонили. Дехто як змiг утекти з чоловiкiв, то залишився. А те все, те все з голоду померло, хати порозкидали, все позабирали и слiду немає, от робили!
(том 1, с. 448-449).
Вопрос: Чи Вам вiдомi випадки, щоб мiщани вмирали з голоду?
Ответ: Мешканцi мiста нi. Бупо, що мали велике недоïдання, недобiр, ослаблення, захворювання. Могла бути смертнiсть, тiльки внаслiдок того недоïдання, ослаблення через невистачальне вiдживлення, харчування. Отак. Але щоб, скажем, як цi, що йшли з села, що впапи, лежали на хiднику, там пiд будинком чи на базарi десь, розумiєте, и вже, або так як конав там, або й помер, вже був настiльки обезсилений, що не рухався, його забрали в тi Основ'янськi бараки певно, що такого не було. Бо тодi була карткова система..., скажем, на тих, що не працюють, так званих угриманцiв, старших або дiтей, то я зараз добре не пригадую, якi норми..., але менi здається, що найменше це бупо 200 гр на день. Майменша катергорiя хп1ба...
Харчування на пiдприємствах дуже мiзерне було. Дуже мiзерне. Товщу зовсiм нема, нi олiï рослинноï, такого. Я, як працював, то це ще ж, розумiєте, 32-ий рiк, кажу, бо менi ото пощастило вирватися за допомогою цього директора школи, що помiг менi влаштуватися далi вчитися. То я працював на воєнстроï... То я все таки дiставав 500 грам хпiбу. Казали, на ïхнi обставини, два рази приварок, тобто щось варене. Перший приварок це звичайна вода вранцi закипiла, що, можна уявляти, з неi чай якийсь, iз хлiбом випив, то й пiшов до працi. А друге це на самiй працi вдень. То суп якийсь, або що. Переважно варена вода, трошки якоïсь картоплi або буряка. Як картопля, то кажуть суп, а як буряк, то кажуть борщ. Тяжко i не все вдається iдентично передати словами, як воно то було, але в мене були ноги слабкi, i я падав, знаете, часом. Отак iдеш оце ж на будовi, там лежить упоперек дошка або що, i треба переступити. Менi здаеться, що я переступляю, переступпяю, ногу пiдношу, але зачепився ногою i впав, i побив собi тут, розумiєте, пооббивав тiло.
Стор. 314-315
В цей день як комерцiйний хлiб вiдкрився..., тодi ще, в перший день, може чоловiк 200, 300 стояло в черзi... Я вийшов з магазину i побачив молодого селянина, рокiв може 25-28, вiн був опухший. I так як деякi, я ще так став i на нього подивився, i деяка, знаєте, жiнка, особливо старша, як вона несе цей кiлограм хлiба, чи там може трошки менше, чи може трошки бiльше, то вона кусочок одламає i дасть. Деякi: «О, сволочь, работать надо, а ты пришёл тут, ми самi голоднi»... Тодi вийшов знову на вулицю и дивлюся, цей же селянський хлопець уже лежить i в корчi, його корчить. Вiн був опухший, йому дали люди хлiбу, може вiн з'ïв i кiлограм, по кусочку, i якби вiн нормально ïв, потрошки, то вiн мiг би вижити, i вiн в корчах, i знаете воно неприємно було дивитися. Нiхто його не прибирав, нiхто йому не помагав, тiльки так проходили люди, дивилися. Тодi вже може через годин двi я пiдiйшов, вiн уже був мертвий. I аж у вечерi, здається його в годинi десятiй, одинадцятiй забрали. Потiм, вже на другий, на третiй день, вже черги дуже великi були, ну, то ми займали черги за хлiбом, i то ми стояли з вечора й цiлу нiч, щоб дiстати той кiлограм хлiбу.
... Я не бачив щоб авта там, цi, пiдбирали, але бачив такi площадки були, це бендюжнi конi, для рiзних вантажiв, i то вони ïздили в ночi, деякийсь труп пiдiбрали, його кидали на таку площадку, то рiвний був такий вагон для перевозки тягарiв, i цi збирали трупи. Часом бачив два, три трупи, а один раз, то може через мiсяць пiсля комерцiйного хлiбу, то щось може п'ятеро або шестеро осiб лежало. I один раз бачив, видно не було, то в нас називали каламашки, це garbage can-iв не було в Радянському Союзi, а в дворi стояв такий ящик, i всякi вiдходи туди кидали, там був сморд безумовно, а тодi раз на тиждень приïжджали каламашки, це були на чотирьох колесах, i вона так як кошiвка зроблена, що ïï легко було перекидати, то i цими каламашками то два рази я бачив, що каламашками цi трупи пiдбирали, викидали. Автами можливо десь в центрi, бо я на Жилянськiй вулицi жив, це тут коло станцiï, можливо в центрi, там Хрещатик, на Печерськiй, можливо так i автами забирали, але тут на пiдводах, i останнiй труп я бачив, це вже, квiтень, травень, липень, можливо, або в кiнцi липня, або в серединi серпня.
(том 1, с. 346)
Вопрос: А так кажете, що Ви пам'ятаете, коли Ерiо був у Харковi?
Ответ: А як же.
Вопрос: Можете коротко розказати?
Ответ: Коротко то виглядае так. То була недiля. Неробочий день. По Харковi заговорили, що приïде французький президент, здається так, чи прем'ер. Це в мене весь час так плутаеться. Ерiо. I, значить, лiтнiй гарний день. Менi здається, що це серпень, або що. Тяжко пригадати, але лiтнiй гарний день був. Дуже багато публiки, людей було в мiстi. I коли ото пiшло таке Ерiо, Ерiо ïхатиме так вони так i вишиковалися на хiднику, на sidewalk, так? I ось дiйсно за якийсь час показалася ця лiмузина, та i що? Бачили, що вiн проïхав. Особливого захоплення до нього, реакцiï не було. Люди стриманi, стояли собi мовчки, дивилися. Кажу, було й таке вiдгукне: а, це, каже, може там десь з Заходу, Захiдня Європа нам докине харчiв або що. I це в той час, коли в бiчних вулицях оцi пухлi и голоднi лежали мертвi. Очевидо, що Ерiо не повезли на Рибний базар чи на Основ'янський, де вiн мiг би побачити цi трупи. А так, можливо, ще и iнспiрiвано це було, що публiки багато, нiби святково одягненi в мiстi, щоб ось вiн бачив. Вiн собi ïхав. Хiдники цi, sidewalk-и, заповненi людьми, одягненими по-святковому, тобто як в неробочий день, а день вiльний вiд працi. Звичайно, скажем, там бiленька сорочка чи там щось таке.
Вопрос: А перед тим чи бачили якусь, скажiм, надмiрну, надзвичайну дiяльнiсть мiлiцiï в вiдношеннi до голодних?
Ответ: Отже, щоби сказати, отаку якусь дуже показову, не доводилося бачити... Все робилося дуже приховано отак. Щоби не робити, не викликати жодноï уваги до того. Не викликати жодного враження, не витворювати. Оцих, що я кажу, truk-ами звозили, то ïх звозили, коли вже починало темнiти. Розумiєте? I тодi ïх увечорi, в вечiрнiй час ïх звозили. А бували випадки, що ось упала людина там на хiднику чи пiд стiною, отам пiд будинком сидить, то, як звичайно, пiдходив мiпiцiонер чи два ïх, забирали його звiдти i прибирали, щоби вiн не був там. Якщо людина на ногах i рухається ще, то мiлiцiя вимагае: iди геть звiдси, тут не будь.
Не було такого, щоби я бачив, i не практикувалося, що ось, ага, ти зi села, побачили, пiзнали, ти голодний, беруть, тягнуть його там до мiлiцiï, ну, так не було. Нiби все нiчого, жодних подiй немає, не вiдбувається i нiкого з таких не чiпають, тiльки його десь у бiчну вулицю спровадять. А там уже десь його заберуть.
(Том 1, с. 314)
П'ять пiдвiд ïздило кожний день, цiлу весну. В 32-му началося, а в 33-му кiнчилося. До жнив. Пiсля жнив вже не ïздили. В 33-му роцi. Й в кожну фуру брали не по одному, а скïльки влiзло в ту фуру. На кожну пiдводу було по 2-3 чоловiки, щоб було ж кидать тих людей, бо один нiчого не зробить, бо були такi, що розпадалися. Лежать вже не по одному дню. А то ж лiто. Роз'ïдали мухи.
На цвинтарi були копачi, тi що копали, i вони не вспiвали копати тих ям. То перевертали коло ями ту кучу, вивернули и поïхали по другу. А тi тодi вже як кiнчили, то вкидали туди. А як була яма готова, то привозили до ями. Так стали i перекинули, висипали як буряки, або картоплю, iз тоï фури.
Якщо була яма вже повна, то перевернули коло ями воза i поïхали по-друге. Коли вже яма готова, то кидали так ïх, що лежать коло ями. Якщо приïхала фура знову, то остановлялися тi, а кидали тi iз воза i перекидали, доповняли ту яму.
Так було це кожний день, цiлий рік, аж до жнив. З 32-го року аж до жнив 33-го року. Копали i вкидали не по одному, а скiльки влазило в ту яму. Десь якийсь один feet неповна була, то землею доповнювали.
За день визбирають усiх, а за нiч знову лежать по всiх дорогах. Де вони бралися? Вiдкiля? Хто? Бо вже тi, що в хатах, то сходили i позабирали. А то ж по дорогах лежали. По селянських дорогах i по степових. I в серединi, в збіжжі, то було так, що находили, тодi як жнива вже аж були. То тодi тiльки кiстки понаходили, бо там вже ïх може звiрi, як собаку, порозтягували. В серединi нiхто не ходив шукати людей, бо нiхто не знав, де воно лежить.
I нiхто нiякого рахунку не робив. Скiльки за день поховали, щоб нiхто не знав. Були такi випадки. З району був приказ, щоб давали в район зведення таке. Скiльки в тебе тягла є коней, волiв, чи вони всi в тебе роблять -то район знав. Дисциплiну таку установили. I один подав вiн був тодi полеводом, бо то полеводи подавали то зведення, що п'ять i двi звозять мертвих. Вiн був червоний партизан, якби не червоний, може, партизан, то вiн би був там десь також на Сибiрi. А то ще його якось там i злекшили. Не можна було, то була тайна, не можна було подавати про мертвих нiде, нічого, нiкому.
Вопрос: Такий був наказ?
Ответ: Такий наказ. Нiхто щоб не знав. Рахунку нiхто ж не робив, а вiн подав, що мертвих возить. I це ж вiн у район подає! То його так притягли за те, що вiн подає, що мертвих возить. Така справа.
(Том 1, с. 107)
Примечания
[1] Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации, 1927-1932. Под ред. В.П. Данилова, Н.А. Ивницкого. М., 1992, с. 40.
[2] Население России в ХХ веке. Исторические очерки. Т. 1. 1900-1939 г. М., 2000, с. 266.
[3] Там же.
[4] Смулевич Б.Я. Буржуазные теории народонаселения в свете марксистско-ленинской критики. М-Л., 1936, с. 193.
[5] ЦГАНХ СССР. Ф. 1562. оп. 20, ед. хр. 41.
[6] Исупов В.А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине ХХ века. Новосибирск, 2000, с. 94.
[7] Андреев Е.М., Дарский Л.Е., Харькова Т.Л. Население Советского Союза. 1922-1991. М., 1993, с. 135.
[8] Андреев Е.М., Дарский Л.Е., Харькова Т.Л. Демографическая история России: 1927-1959. М., 1998, с. 164.
[9] Максудов С. Потери населения СССР. Chalidze Publications, Benson, Vermont, с. 173.
[10] РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 329. Ед. хр. 256.
[11] РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 329. Ед. хр. 256. Л. 21.
[12] Население России в ХХ веке... Т. 1, 2000, с. 266.
[13] Conquest Robert. The Harvest of Sorrow. Oxford University Press. 1986.
[14] Максудов С., цит. соч., с. 62.
[15] ЦГАНХ СССР. Ф. 1562, оп. 329, ед. хр. 132, л. 67.
[16] Цит. по: Максудов С. Цит. соч, с. 65.