Прочел эту фразу пару дней назад в Твиттере и до сих пор перекатываю ее в голове:
Dear Wealthy People: @DearWealthy
Wealth is a prison which mutilates your political consciousness, set yourself free by giving your wealth to the commune.
Похоже на типичную левую благоглупость (за все хорошее, против всего плохого), однако тут есть что-то иное, кроме интенции выразиться благородно. Это «иное» -- скрытая жалость в отношении богатых. Мол, жаль узников тюрьмы собственного состояния, жаль, что они никак не догадаются раздать все окружающим (коммуне). Остается сделать шаг. Ждем.
Или же это тонкая ирония в адрес левых благоглупостей? Но тогда сострадание к имущим явлено здесь еще сильнее. А как иначе, когда всякие там призывают делиться и вообще раздать кровное?
В тот же день в британской газете «Гардиан» Зоэ Вильямс публикует текст под названием «Десять причин почему быть богатым – отстой». Краткое сочинение Вильямс не претендует на глубину, являясь, скорее, шуткой, однако высказанные здесь соображение и мнения столь распространены, что перед нами, скорее, игра с общеизвестным, нежели дерзкое остроумие с неясными последствиями. В данном случае, меня интересует как раз общеизвестное, а не оригинальное – перечень основных представлений, их содержание и общий европейский социокультурный контекст.
Пункт первый из десяти причин того, отчего быть богачом – отстой, звучит так: «Стыд». Быть богатым сегодня постыдно. Вильямс ссылается на исследование некоего психолога из Лондонской школы экономики (этого приюта детей из непростых семей и рассадника будущей бизнес-обслуги сильных мира сего) Найджела Николсона, который утверждает: богачи, в отличие от остальных, просто переполнены чувством вины – или паранойей, что все вокруг им завидуют. Феномен известен как «бремя богатого человека» (по аналогии с Киплингом); таковое бремя может привести к паническим реакциям, выражающимся, к примеру, в резких приступах филантропии.
Несколько последующих пунктов Вильямс, по сути, вытекают из более общего первого. К примеру, второй: «Дискриминация». К примеру, окружающие испытывают ненависть к богачу только на основании того, что тот учился в дорогой частной школе и в одном из лучших университетов. Сложно не согласиться – выделение некоего лица из прочих на основании общего принципа, невзирая на его личность, таланты и способности, есть именно дискриминация. Пункт шесть гласит: «Если вы банкир, люди сваливают на вас вину за всю банковскую систему». Не поспоришь, это правда.
Сложно удержаться от ремарки по поводу жуликов-банкиров, когда ты видишь финансиста-миллионера с его частной школой и отборным университетом в биографии (см. пункт 2), с его приступами паранойи или филантропии (см. пункт 1). К тому же, справедливо замечает Вильямс, его гигантская зарплата есть симптом полностью сгнившей системы, где прибыль не имеет отношения к реальной ценности тех или иных вещей в «настоящем» мире, до тех пор, пока какой-нибудь придурок из законопослушных налогоплательщиков не сочтет финансиста достойным его заработков (что вряд ли когда-либо происходит).
Часть позиций в этом печальном списке демонстрирует нам тяготы повседневной жизни богачей. Прежде всего, очень много возни, если вы хотите просто купить нечто -- например, небольшой остров. А ведь так хочется побыстрее! (пункт 5). Из-за грабительских налогов, вам приходится вести кочевую жизнь бездомного, фактически стать номадом (или, добавлю от себя, прописаться в Мордовии), чтобы отвратительные налоговики не лишили вас последнего (или, еще обиднее, предпоследнего). Это пункт седьмой. Часть неприятностей богатея проистекает из ложного представления, возникшего на его счет у окружающих (частично из-за зависти – см. пункт 1).
К примеру, вас оскорбляет какой-нибудь «Форбс», занизив почти в два раза ваше состояние (пример – история с саудовским бизнесменом Алавидом бин Талалем, которому приписали 13 миллиардов долларов вместо 20-ти. Чудовищно!). Это был пункт 3. Или все вокруг считают, что дом, который стоит два миллиона фунтов, непременно должен быть дворцом. Отнюдь! Вы бы видели сколь он мал и даже непритязателен… (пункт 8). В конце концов, толстосуму сложно нанять даже приличную прислугу, ведь этим людям все не по душе (да и самим богачам тоже, честно говоря) (пункты 9—10).
Я перечислил не все позиции этого списка, но и названного достаточно, чтобы понять – быть богатым человека в современном западном (европейском, прежде всего) мире несладко. Что – несмотря на иронию Зоэ Вильямс (и, каюсь, мои собственные неуклюжие попытки пошутить) – довольно серьезная проблема. Мы (европейцы) живем в мире, в котором место богатства и человека, им владеющего, не определено и не структурировано, ни социально, ни культурно, ни политически. Если оставить за пределами ретроспективного взгляда античный мир, то в христианском средневековье к богатству относились крайне подозрительно, а к находящемуся за пределами жесткой социальной системы богатству – и вовсе с презрением и ненавистью.
Причина была проста – в то время не существовало частной собственности в современном смысле этого слова; богач был не «владельцем», а «держателем» богатства; лучше всего было избавиться от излишнего, передав церкви или раздав бедным. Богатство было неудобным, что, конечно, не исключало наличия богатых королей, герцогов и баронов, богатых купцов, очень богатых монастырей и даже богатых ростовщиков. Последних церковь преследовала, а ростовщиков-нехристиан и похуже того.
Новое время реабилитировало богатство, ввело частную собственность, а Реформация (начавшаяся, напомню, с критики зажравшегося папства, которое не следовало учению о бедности Христа) предложило кальвинистское оправдание имущественному расслоению, мол, если зажиточный, значит. угодный Богу, если нет – увы. Постепенно крупная буржуазия перестала нуждаться во всяческих протестантских оправданиях, а индустриальная революция с колониальной экспансией привели к появлению «быстрых денег» и понятия «нувориш».
Поначалу нувориши были свои – из стремительно разбогатевших промышленников и купцов, но затем в Европу стали съезжаться сказочные американские миллионеры в клетчатых панталонах, индийские магараджи в чалмах и другие герои рассказов Артура Конан Дойла и Гилберта Кита Честертона. Хозяева «старых денег» еще держались, презрительно посматривая на выскочек и диких иностранцев, однако время взяло свое. Богатство переставало быть привязанным к жесткой социальной структуре.
И вот тут, когда, казалось, все сложилось хорошо, когда можно вздохнуть спокойно и начать наслаждаться большими деньгами, пришел социализм. Если революция в России и сам факт существования Советского Союза стал вечным источником страха за будущее собственности вообще, то рост коммунистического и социал-демократического движения не только добавил ужаса изнутри, он, в конце концов, заставил богачей делиться. Не в приступах филантропии, а государственно-определенным образом – посредством налогов и существования социального государства как такового.
И еще один важнейший фактор – практически вся европейская культура XX века (точнее, самая важная ее часть, определяющая) носила антибуржуазный характер; вкупе с постепенным приходом социал-демократов во власть это создало довольно неблагоприятный этический и эстетический контекст для владения богатством в несоветской части Европы.
Последние двадцать-тридцать лет усугубили эти неприятности. Рухнул СССР, но вместо вздоха облегчения со стороны европейских миллионеров и миллиардеров (мол, бояться больше нечего, коллеги-капиталисты!), раздался вопль ужаса. И этот вопль не прекращается до сих пор – Европу наводнили «новые русские» всех сортов и оттенков, столь же нелепые в своем богатстве, как заключенные колонии номер 1548 в исполнении танца маленьких лебедей. Эти люди действительно не знают цену деньгам; не потому что плохие или глупые, нет, просто за этими деньгами нет ничего – ни католических дискуссий о бедности Христа, ни мрачного кальвинистского социально-религиозного предопределения, ни дикой отваги Сесиля Родса, ни мрачной работоспособности Круппа, ни Будденброков, ни даже дела Артамоновых, ничего.
Тем не менее, «новых русских» еще можно было понять, а вот «новых китайцев», не говоря уже о баснословных саудовских и кувейтских принцах – никогда. Как известно, деньги не пахнут; чушь, пахнут и еще как. Точнее – пахнут их владельцы, и это запахи иной культуры, иной истории, либо ее отсутствия. Последний вариант самый забавный – непонятные пришельцы с большими деньгами стали появляться и изнутри западного (и даже европейского) мира; это, к примеру, сделавшие миллиарды простые компьютерщики, которые не знают, что делать со всеми этими циферками на счетах.
Это поп-звезды, воображение которых не выходит за довольно узкие границы (шмотки, телки, тачки, километровые кокаиновые дорожки). Наконец, это шустрые биржевые ребята с сознанием Бивиса и Баттхеда. Они типа поп-звезд, только еще непритязательней.
И вот грянул кризис 2008-го, а за ним рецессия. Бедных стало еще больше – а богатых, как ни странно, не поуменьшилось. Правительства, забыв о социальном государстве и прочих вещах, определивших выживание Европы после Второй мировой, решили, что бедные, так как их больше (и так как они, по общему мнению богатых, не любят работать), должны помочь богатым -- то есть, госбюджету (не помочь богатым значило бы увеличить на них налоги). Естественно, народной любви к владельцам очень большой собственности это не прибавило.
Все так. Но, в какой-то мере, я согласен и с Зоэ Вильямс. Что им, богачам, делать? Они попали в ловушку. Раздать все бедным будет выглядеть нелепостью, фиглярством, дурным тоном, подозрительным подрывным актом, а родственники и вовсе могут упечь за такое в психушку. Налечь на благотворительность? Еще более подозрительно: значит, этому миллиардеру есть, чего стыдится и что скрывать. Подарить все государству? Так оно заставит тебя платить налог за твой же дар. Так можно и в долговой тюрьме оказаться. Плюнуть на все и чудить? Наскучит (да и есть опасность свихнуться от алкоголизма и наркомании).
Остается совсем немного вариантов, вроде скупки произведений искусства или занятия политикой (казус Берлускони показывает, что туда лучше не соваться). Можно еще слетать в космос. Но там не останешься навсегда, увы.
В общем, у меня есть предложение. Чтобы как-то пособить несчастным, страдающим от избытка у них денег, следует создать специальный банк, или даже инвестиционный фонд -- богатые люди смогут анонимно передавать туда все свое состояние. Трансакция эта должна быть строго односторонней, чтобы не произошла история, приключившаяся некогда с миллионером О.Бендером на советской почте. Освободившиеся от «бремени богача», вдохнувшие полной грудью люди смогут спокойно приступать к обычной жизни – поиски работы, ипотека, кредиты на образование, детей, скидки на походы в фитнесс-клуб, дешевые турпоездки в Таиланд. «А что же их деньги?» -- спросите вы. А ничего. Пусть лежат в этом фонде до скончания века. Никто не будет иметь права забирать их оттуда. Пусть тихо капают проценты -- до тех пор, пока Всадники Апокалипсиса не прискачут в наш веселый мир.
