Перезахват города Эр-Рамади иракскими силами в воскресенье некоторые комментаторы называли символической победой в борьбе против террористической организации «Исламское государство» (ИГ, запрещена в РФ). Однако многие отмечают, что по факту значение этого события не так велико. Оценивая ситуацию в регионе, аналитики больше задаются вопросом о том, каково в принципе распределение сил и какую роль здесь может сыграть вероятное вмешательство арабской коалиции.
Аналитический центр Institute for the Study of War (США) опубликовал комментарий, в котором говорится, что стратегическая роль перезахвата Эр-Рамади неоднозначна.
Во-первых, Эр-Рамади по-прежнему останется уязвимым для контратак со стороны ИГ. Во-вторых, значительная часть города, пострадавшая во время операции, будет создавать дополнительные проблемы как а плане логистики, так и в плане безопасности. Наконец, непонятно, кто будет защищать перезахваченный Эр-Рамади от новых нападений. Иракские силы безопасности утверждают, что для этого будет достаточно местных ополченцев и полиции, но велика вероятность, что для обороны потребуются и службы национальной безопасности. Между тем, не совсем ясно, кому эти силы подчиняются. Есть вероятность, что они подотчетны не столько иракскому правительству, сколько поддерживаемому Ираном шиитскому ополчению. А если на Эр-Рамади будут претендовать также и иранские силы, то это только подорвет его обороноспособность и повысит вероятность внутренних конфликтов.
Stratfor дает более общую оценку ситуации на Ближнем Востоке. Главное событие в ней за последнее время – это создание преимущественно суннитской коалиции, возглавляемой Саудовской Аравией. Скорее всего, теперь саудиты и их союзники будут участвовать в конфликте более энергично. С одной стороны, это означает, что у ИГ станет больше противников. С другой стороны, увеличивается число вовлеченных в конфликт игроков с противоречивыми интересами, а это может способствовать дальнейшему затягиванию конфликта и снижению эффективности борьбы против собственно ИГ. Единственным решением здесь, по мнению аналитиков, могут быть только эффективные переговоры, которые позволят сплотить все силы против террористов.
Перспективе саудовской интервенции, в частности в Сирию, комментирует Styratfor, некоторые игроки обрадовались. Прежде всего, это США, которые уже некоторое время жаловались на слабое участие мусульманских государств в разрешении ближневосточного конфликта. Еще одно государство, которое непосредственно заинтересовано в вовлечении арабских сил, - это Турция. До того арабские соседи обвиняли ее в том, что она вмешивается в конфликт из желания навести в регионе свои неоосманские порядки. Теперь, когда она входит в состав саудовской коалиции, ее участие в конфликте будет легитимизировано в глазах критиков. Кроме того, для Турции это было бы противовесом силам России и Ирана в регионе.
Однако уже тот момент, что коалиция не включает в себя таких ключевых региональных игроков, как Иран, Ирак и Сирия, говорит о том, что ее задачи отнюдь не сводятся к тому, чтобы бороться с ИГ. Что, впрочем, мало отличает ее от прочих участников конфликта, для большинства из которых противостояние ИГ – это либо предлог, либо побочный эффект. Так, например, главный враг сирийского правительства – это оппозиционные повстанцы, а для повстанцев, соответственно, главный враг – это сирийское правительство. Российские силы, поддерживающие сирийские власти, тоже сосредоточены на противостоянии повстанцам и хотя бы по этой причине недостаточно сфокусированно бьют по ИГ. Для Турции основной мотив к участию – это противостояние с курдскими силами. Иран борется с исламистскими группировками, которые, в свою очередь, борются с ИГ и могли бы делать это гораздо более эффективно, если бы им не приходилось сталкиваться с другими участниками.
Financial Times пишет, что ближневосточный конфликт невозможно разрешить без организации внутренних сил и в этом смысле оценивает создание суннитского блока как многообещающее событие. США не могут быть единым лидером в решении ближневосточного конфликта, потому что Обама унаследовал последствия вторжения в Ирак Джорджа Буша-младшего (2003 г.), которое заменило суннитских тиранов на шиитских фанатиков и тем самым привело к ситуации, породившей ИГ. Хотя Обама и призывал к свержению Асада, он не дал суннитским повстанцам достаточной поддержки, чтобы они действительно могли его свергнуть. С их точки зрения, это выглядит как предательство.
Далее, США правы в том, что если Асад будет оставаться у власти, его противники-сунниты едва ли начнут серьезно бороться с ИГ. Но и позицию России и Ирана нельзя назвать ошибочной, потому что убедительной альтернативы Асаду как лидеру государства пока нет. Иными словами, большая проблема сейчас в том, что в регионе не хватает суннитского лидерства, которое бы стало альтернативой суннитскому экстремизму. Если суннитской коалиции удастся создать такую альтернативу, это могло бы привести тому, чтобы распределение сил в регионе начало обретать некоторый баланс.
