На прошлой неделе Британия и ЕС наконец пришли к компромиссу по главным вопросам первого этапа переговоров. Это означает, что теперь можно будет перейти к следующему. Комментаторы в СМИ уже начали обсуждать перспективы.
Financial Times пишет предполагаемой торговой сделке. Брюссель и Лондон сходятся на том, что образцом для выстраивания торговых отношений между Британией и ЕС должно стать торговое соглашение между ЕС и Канадой. Со стороны Брюсселя об этом первоначально говорили в угрожающем ключе: после отделения Британия не сможет рассчитывать ни на какие преференции, и ей останется только заключить соглашение в общем внешнеторговом порядке. Теперь в Британии тоже заговорили про канадскую сделку, но уже в том духе, что это должна быть «Канада плюс плюс плюс» - соглашение, созданное на основе канадского, но предполагающее гораздо больше привилегий.
ЕС настаивает, что выбирать можно только между двумя жестко оговоренными сценариями — канадским и норвежским. Норвегия имеет доступ к единому рынку ЕС, но она же готова во многом и играть по правилам ЕС. А если Британия к этому не готова, то она будет наподобие Канады. Для Британии важная проблема с канадским соглашением в том, что оно ориентируется на торговлю продуктами, а не услугами, в то время как услуги составляют 70% британского производства и 40% ее экспорта. Поэтому Британия собирается добиваться сделки совсем другого плана, пусть и отсылающей к канадскому варианту. Один из аргументов в пользу возможности привилегий состоит в том, что, в отличие от Канады, британские рыночные стандарты полностью соответствуют стандартам ЕС, то есть рынки совместимы гораздо лучше.
Telegraph пишет, что премьер-министр Британии Тереза Мэй, обращаясь к своему парламенту, заявила, что Британия не будет платить ЕС согласованную сумму (около 40 млрд. фунтов стерлингов), если по итогам дальнейших переговоров не удастся прийти к выгодной торговой сделке. На самом деле Мэй и раньше не раз подчеркивала, что никакая договоренность с ЕС не считается окончательной, пока не согласованы все условия отделения. Но на практике имеет значение время, когда делается то или иное утверждение. В частности, заявление Мэй, адресованное парламенту, появилось уже после того, как был достигнут компромисс с Еврокомиссией по первому этапу переговоров. И произвело гораздо более сильное впечатление, чем если бы оно появилось раньше.
К тому моменту, объясняет автор, тори-евроскептики уже успели огорчиться, что Британия начала склоняться к так называемому «мягкому» сценарию, когда она делает много уступок и в итоге фактически сохраняет все недостатки членства в ЕС, то есть ситуация не меняется. Теперь они, наоборот, по контрасту должны обрадоваться. Особенно ободряюще для них это звучит за счет того, что достижение первичной сделки с ЕС не означает, как можно было заподозрить раньше, что финальная сделка на невыгодных условиях стала неизбежной.
Американский Wall Street Journal рассуждает в обобщенных терминах. Процесс отделения Британии от ЕС, отмечает автор, систематически сталкивается с проблемами, которые грозят его сорвать. Такая ситуация может навести на мысль, что кто-то саботирует этот процесс и целенаправленно добивается срыва. Первым «подозреваемым» может оказаться Брюссель. Сразу после британского референдума о членстве ЕС переключился в режим карательной риторики, чтобы у других участников не возникло соблазна последовать примеру Британии. Но развитие событий показало, что решения Брюссель склонен принимать прагматические. В итоге он не стремится к тому, чтобы Британия не отделялась. Его главная цель в том, чтобы после отделения у нее стало меньше привилегий в ЕС, чем было прежде.
Еще один «подозреваемый» — Дублин. В этом случае подозрения могут быть вызваны тем, что его настойчивость в вопросе о жесткой границе едва не сорвала сделку по первому этапу переговоров. Но у этой настойчивости есть более простое объяснение: Дублин двадцать лет вкладывал политический капитал в мирное соглашение 1998 года, и теперь ему очень не хочется, чтобы все пошло насмарку, если будет установлена жесткая граница.
Затем автор перечисляет еще нескольких «подозреваемых» (включая саму Мэй), находит всем алиби и в итоге приходит к выводу, что проблема не в чьей-либо злонамеренности, а в том, что обе стороны — и европейцы, и британцы — привыкли рассуждать о вещах исходя из того, что Британия — это часть ЕС. Среди прочего, в самой Британии сильно ощущение, что благодаря членству в ЕС компенсировались экономические просчеты ее правительства. Это ощущение отразилось в опросе NatCen, который показал рост пессимизма в ожиданиях, касающихся финальной сделки с ЕС. Эта привычка постоянно напоминает о себе в ходе переговоров.
