The Economist обсуждает идеологическую полемику, развернувшуюся в британской политике. В центре этой полемики оказалась тема капитализма, его достоинств и изъянов.
В британской политике произошло возрождение идеологии. В годы правления премьер-министров Тони Блэра, Гордона Брауна и Дэвида Кэмерона политическая дискуссия в основном сводилась к темам социально-экономического либерализма. Но теперь эта рамка развалилась под ударами финансового кризиса, решения отделиться от ЕС, а также лидера лейбористов Джереми Корбина. Теперь в Британии развернулась полемика в трех направлениях. Первое — о роли национального государства в мировой экономике. Второе — о достоинствах и издержках иммиграции. Третье — о достоинствах и недостатках капитализма.
Наиболее ожесточенная дискуссия развернулась вокруг капитализма, причем в среде правых. А слева Корбин задал им жесткие правила. У тори, между тем, происходит оживленный обмен мнениями, причем со ссылками на такие фигуры, как левый греческий экономист Янис Варуфакис (Γιάνης Βαρουφάκης) и умеренно левый американский ученый (и бывший министр труда) Роберт Рейч (Robert Reich). В этой схватке выделились три идеологические группы.
Первая представлена незамутненными тэтчеристами, которые считают, что надо просто вернуть политику Маргарет Тэтчер в полном объеме, после чего электорат сразу обретет доверие и спокойствие. Эта группа считает, что отделение от ЕС дает Британии возможность вернуться к благам свободной торговли в мировом масштабе. Но у них есть большие проблемы. Одна из них состоит в том, что их подход не дает ответов на вопросы о том, как восполнить недостаток доступного жилья и как людям жить с такими высокими ценами на коммунальные услуги. Вторая состоит в том, что многие сторонники отделения от ЕС рассчитывали как раз на увеличение контроля над своим рынком, а не на его еще большую либерализацию.
Вторая группа обращается к дотэтчеровским временам. Здесь превозносятся возможности государства, которое должно решать социальные проблемы (опять же, нехватку жилья и рост цен на энергию). Проблема этой группы в том, что ее предложения больше всего напоминают повестку Корбина, а Корбин и так уже есть, и он выдает еще более радикальные предложения. Сейчас британские тори разрываются между этой позицией и позицией первой группы (что приводит к конфликтам).
Третья группа в основном представлена консерваторами помоложе. Они отмечают, спустя несколько десятилетий прорыночной политики Британия по-прежнему страдает от слабой продуктивности и социальной исключенности. Однако эти проблемы нельзя решить путем возвращения к масштабному государственному регулированию 1970-х гг. В отличие от яростных тэтчеристов, они допускают, что государство может и должно помогать обездоленным. Но в отличие от второй группы, они считают капитализм продуктивной силой.
В связи с этой полемикой рождается множество идей о том, как улучшить жизнь и установить справедливость. Есть, например, предложения по перераспределению контроля над компаниями. В частности, предлагают давать доли в компаниях работникам и защищать семейные бизнесы от потери контроля над своими компаниями, если они захотят открыто продавать свои акции (путем введения акций с правом и без права голоса).
Весь этот идеологический хаос, заключает автор, приводит к тому, что страна начинает пытаться решить свои застарелые проблемы, которыми долгое время пренебрегали. При удачном, с точки зрения автора, раскладе это может привести к началу новой экономической эпохи «перезагруженного» капитализма, где государство вмешивается в тех случаях, где рынок не работает, но признает превосходство предпринимателей в плане изобретательности и понимания потребностей граждан.
