Итак, дорога в горы-
Хоть «Дагестан» и переводится как «Страна гор», собственно горы занимают не более половины его территории. И живет в них гораздо меньше людей, чем «на плоскости», как здесь принято называть равнинную часть республики.
Вообще, жизнь в горах и вне гор v понятия относительные. Во-первых, те горцы, что не бросили самое традиционное (и ныне планово убыточное) горское занятие v животноводство, проводят на «плоскостных» отгонных пастбищах по несколько месяцев в году. И наоборот, даже те коренные дагестанцы, кто постоянно живет в городах, не перестают при этом осознавать себя горцами, появляясь в родном ауле не только на ежегодном «дне села», но и по случаю свадеб или смертей близких и дальних родственников. Благодаря этому горы не превратились в историко-этнографический заповедник: политика, бизнес и прочее делается на плоскости, но выходцами из конкретных сел, названия которых, тем самым, продолжают звучать не только в связи с событиями прошлых веков.
«Новейшая история» иных горных селений едва ли не более запутана и противоречива, чем история «старой» русско-кавказской войны.
Взять хотя бы село Гимри, родину Шамиля. Сегодня его упоминают не только в связи с имамом, но и как родину братьев Магомедовых. Выходцы из бедной семьи, Газимагомед и Ибрагим Магомедовы, если верить сообщениям прессы, еще во второй половине 1990-х выступали в качестве посредников при освобождении заложников из Чечни. Впрочем, мало ли кто и с какой целью занимался этим в ту пору- Куда более значимые события в судьбе гимринских братьев произошли в прошлом году. Тогда, в апреле, Ибрагим Магомедов, по прозвищу Алаури (видимо, от арабского «аль-аварйун» v «аварец»), был убит в Баку. Убит, по всей видимости, тамошними чеченцами. Во всяком случае, сайт чеченских сепаратистов «Кавказ-Центр» сообщил тогда о «казни» Магомедова v по версии сайта, он и был тем связным, который передал Хаттабу отравленное письмо. Брат покойного Газимагомед в заявлении для СМИ категорически отрицал вину Ибрагима в смерти Хаттаба. Он утверждал, что брата казнили «для отчета» v необходимо было продемонстрировать спонсорам, что смерть «черного араба» отомщена. Федеральные источники, доложившие об уничтожении Хаттаба в результате «спецоперации», заявление «Кавказ-Центра» никак не прокомментировали. А загадки в жизни братьев на этом не закончились. Несмотря на их очевидную и известную всем в Дагестане связь с чеченским сопротивлением, в марте этого года Газимагомед был избран депутатом вполне «промосковского» Народного собрания республики.
Вот, вдалеке на склоне горы лучи солнца отражаются на металлических крышах села Куппа. Среди куппинских тоже был один весьма загадочный депутат Народного собрания Дагестана (правда, предыдущего созыва) по имени Шарафутдин Мусаев. В республике он известен также как Шарап или Кинг-Конг. Такие прозвища, впрочем, не мешали ему до 1998 года занимать вполне официальный пост председателя Дагестанского отделения Пенсионного фонда РФ. В достопамятном 1998-м в республике наблюдались массовые беспорядки и прочие события, привлекшие к Дагестану пристальное внимание федеральных следственных органов. Кинг-Конга обвинили в казнокрадстве астрономических размеров. Аналогичные обвинения выдвинули против мэра Каспийска v города, всецело находившегося под контролем Мусаева. Крах «империи Шарапа» был главной республиканской новостью. Однако она так и осталась «без развития». Мусаев до тех пор отсиживался в этой самой своей родной Куппе, пока не стал депутатом, что дало ему неприкосновенность. О том, почему власти v то ли дагестанские, то ли федеральные v вдруг пошли на попятный, предположения высказываются самые разные. А сейчас пассажиры горных автобусов и маршруток, проезжая село Куппа, непременно заговаривают о его самом грозном обитателе и о невнятности его судьбы последних лет.
Тем временем через узкое ущелье близ села Цудахар v так называемые Цудахарские ворота v дорога идет в Лакский район. Среди всех народов Кавказа судьба лакцев всегда была несколько особенной. Не будучи ни самыми многочисленными, ни богатыми собственными территориями, лакцы в XVIII веке умудрились создать княжество, границы которого доходили до современного Азербайджана. А в своих родных горах они тогда остановили последнего в мировой истории персидского завоевателя Надир-шаха. Русские, еще не контролировавшие Дагестан, такой стойкости от горцев не ожидали и уже подтягивали в Астраханские степи войска, которым в результате не осталось никакой «работы».
Сейчас, впрочем, в Лакском районе гораздо чаще можно услышать имя не поверженного здесь некогда персидского завоевателя, а его современного лакского тезки v бывшего депутата Госдумы РФ и «соавтора» Хасавюртовского мира Надиршаха Хачилаева. Плакаты на улицах райцентра, села Кумух, напоминают о том, как два месяца назад здесь, у себя на родине, опальный и дважды прошедший через тюремное заключение политик попытался вернуться из разряда «бывших» в разряд «настоящих», а именно избраться депутатом Народного собрания Дагестана. У него это не получилось: во втором туре он проиграл всего 200 голосов родному брату главы районной администрации. «Нашего Надира не пустили», v такие разговоры сегодня можно услышать в районе часто. В курсирующих по нему маршрутках водители вместо музыкальных записей ставят кассеты с предвыборными выступлениями Хачилаева. У пассажиров особое одобрение вызывают слова о том, что стодвадцатитысячный лакский народ оказался практически без представительства в высших эшелонах дагестанской власти. О позиции Хачилаева по «общероссийским» вопросам говорят гораздо меньше. Его роль в большой политике второй половины 90-х слишком противоречива, чтобы в ней разбирались простые селяне.
... А из окна маршрутки возле горной дороги можно увидеть вывеску: «Спортивно-культурный центр имени Магомеда Хачилаева». Брат Надира, лидер лакского национального движения «Кази-Кумух» Магомед Хачилаев был убит в 2000 году. Прославила Магомеда прежде всего защита интересов своего родного народа «на плоскости», где лакцев в 90-е годы по разным причинам не раз пытались выселить, переселить или хотя бы лишить хороших пастбищ.
... В который раз, собираясь в горы, хочу посмотреть на пейзаж. Но мысль все равно возвращается к людям. К тем, о ком уже рассказал, и к десяткам других, которые, при всем несходстве друг с другом, непременно когда-нибудь будут упомянуты в истории Северного Кавказа. Но сейчас эту историю никто не пишет. Людям здесь до сих пор совсем не до истории.
Начало путевых заметок:
Дагестан через год после взрыва v 1.
