В связи с наплывом беженцев в Европу ЕС пытается наладить связи с Турцией и договориться о совместных действиях по решению кризиса. Турецкое правительство в условиях разгорающегося в стране этнического конфликта и приближающихся досрочных выборов стремится извлечь из сложившегося положения дел максимум выгоды.
Турецкие власти обвиняют курдов в организации теракта, пишет на openDemocracy политолог Зейнеп Гамьетти, специализирующаяся на так называемой «курдской проблеме». Однако слово «терроризм» в данном случае используется только для того, чтобы сломить у людей волю к сопротивлению властному произволу. Взрыв в Анкаре 10 октября стал сильным потрясением как для граждан, так и для международного сообщества. Но на самом деле мало кто должным образом оценивает значение этого события для турецкого общества.
В 2013 г. в Турции началось политическое оживление. Тогда шли протесты по поводу парка Гези, и в обществе был эмоциональный подъем не только за счет того, что появилась надежда на перемены к лучшему, но и за счет появления новой политической партии – Демократической партии народов (HDP), возглавляемой преимущественно турецкими курдами. По факту она стала зонтичной организацией, объединившей в себе несколько маргинализованных групп. Два года спустя энтузиазм иссяк, потому что правящая Партия справедливости и развития (AKP) начала прибегать к незаконным методам ради укрепления своих позиций.
Суть этих методов сводится к маргинализации любого несогласия. Одним из важных инструментов этой тактики стало постоянное использование слова «терроризм». Террористической группировкой стали называть курдскую повстанческую организацию PKK – с подачи турецких властей и при поддержке их западных союзников. В число террористов попало движение Гюлена (в прошлом бывшее исламистским союзником правительства). Террористами оказались участники движения Occupy Gezi, партия HDP (по итогам выборов получившая значительное число мандатов в парламенте), а также многочисленные журналисты и общественные деятели, выражавшие свое несогласие с правительственной повесткой.
Стратегия, которую сейчас избрало турецкое правительство, пишет автор, больше всего напоминает вялотекущую войну, которую турки вели против курдов в 1990-е гг. При этом турецкое правительство не заинтересовано в перемирии: в ответ на мирные инициативы курдов встречной реакции нет. Оно, наоборот, заинтересовано в дальнейшей поляризации общественных настроений. С этим связаны периодические блокировки соцсетей, в которых гипотетически могли бы устанавливаться диалог между разными этническими группами. Вместо этого ведется массированная этническая пропаганда (в которой курдов, среди прочего, называют «собаками» и «армянами»). Теракт 10 октября дал правительству дополнительный повод поставить знак равенства между понятиями "PKK", «терроризм», и "HDP".
Между тем, пишет Financial Times, в Брюсселе отложили публикацию доклада, в котором жестко критикуется правительственная стратегия в Турции. Доклад решили опубликовать уже после турецких досрочных парламентских выборов, когда его значение будет минимально. Пока ЕС больше всего заинтересован в том, чтобы продолжать переговоры с Анкарой по совместному урегулированию миграционного кризиса.
Дискуссия о сроках публикации доклада продолжалась несколько недель, и в итоге было решено сделать приятное партии Эрдогана. Сейчас план действий фактически готов, и Турция должна получить от ЕС пакет финансирования в 3 млрд. евро на размещение двух миллионов сирийских беженцев. Это дает участникам ЕС надежду на то, что удастся сохранить возможность безвизового режима для своих граждан. Для турецкого правительства это отчетливый сигнал о том, что Запад дает ему добро на проведение нечестной предвыборной кампании и запугивание журналистов.
Особенно в пользу укрепления связей между ЕС и Турцией выступала Германия. Ангела Меркель на этой неделе собирается с визитом в Турцию. Она же больше всех настаивала на выделении Турции финансовой помощи и включении ее в список «безопасных стран», откуда участники ЕС сейчас не принимают беженцев. Тем самым, в свою очередь, ЕС подчеркнуто игнорирует «курдскую проблему». Турция, со своей стороны, использует этот расклад не только как источник финансирования, но и как повод возобновить переговоры о вступлении в ЕС.
The Economist тоже пишет о том, что миграционный кризис сделал Турцию незаменимой для Европы и, как следствие, неуязвимой. Все это напоминает ситуацию времен Оттоманской империи, когда заморские вельможи толпились при дворе султана с богатыми дарами и хвалебными речами. Сейчас лидеры ЕС аналогичным образом пытаются задобрить президента Эрдогана.
Европа хочет добиться от Эрдогана двух вещей. Во-первых, чтобы правительство поспособствовало интеграции сирийцев в Турции, открыв им доступ на рынок труда и к школьному образованию. Это бы сделало их жизнь в Турции более выносимой, и они бы меньше стремились уехать в Европу. Во-вторых, ЕС хочет, чтобы Турция усилила контроль над границами, через которые беженцы пытаются уплыть в Европу, и тем самым ослабила приток иммигрантов. Это также предполагает тесное сотрудничество с греческими и болгарскими пограничниками и визовые ограничения на въезд в Турцию граждан Пакистана и Бангладеш, которые часто используют Турцию как пункт для переправы в страны ЕС.
В обмен Турция ожидает получить финансовую помощь, а также надеется добиться для своих граждан право безвизового въезда в страны ЕС и возобновить переговоры о членстве в ЕС. Все это в общей сложности свидетельствует о разительной перемене отношения Европы к Турции. Пренебрежение и критика авторитаризма сменились крайней заинтересованностью в поддержании отношений.
«Для Турции это критический момент, - заключает автор. - Политическая стабильность и экономический рост, которые поначалу были визитной карточкой AKP, сейчас на исходе. Снова разгорается конфликт с курдами. 10 октября в Анкаре имел место крупнейший за всю историю теракт с как минимум 99 жертвами. Новая серия боев в сирийском городе Алеппо грозит очередным наплывом беженцев в Турцию и оттуда, вероятно, в Европу. У г-на Эрдогана интересы совсем иные, нежели у его европейских партнеров, и каким образом будет претворяться в жизнь новый план сотрудничества, трудно предсказать. Пока ясно только, что султана будут ублажать».
