Bloomberg обратился к теме фальшивых новостей, их распространения в эпоху соцсетей и природы человеческого любопытства. В последние несколько месяцев, пишет автор, многие ученые заинтересовались исследованием информационных фальшивок.
Журналы Conversation и Scientific American опубликовали статью об исследовании циркуляции слухов, уток и провокаций в соцсетях. В частности, интерес к этой теме был обусловлен предположениями, что дезинформация, распространяемая через соцсети, повлияла на исход президентских выборов в США в 2016 г. В журнале PLOS ONE появилась статья о том, как в соцсетях агрегируются сообщества вокруг доказательных и бездоказательных материалов.
Мнения исследователей, как отмечает автор, разделились. Часть из них оценивают ситуацию скептически, говоря, что людям безразлична правдивость информации, которую они получают. Другие считают, что если усовершенствовать просветительскую деятельность, то возможно преодоление невежества, ведущего к некритическому восприятию информации. Если допустить, что интерес к бездоказательной информации обусловлен любопытством того же рода, что и любопытство ученых, создающих мощные микроскопы, или обывателей, которые любят детективы, потому что в итоге там раскрывается правда, то есть вероятность, что интерес в итоге выведет к истине. Вопрос в том, есть ли любопытство.
Для любопытства, объясняет автор, необходимо наличие неполного (промежуточного) знания. При абсолютном отсутствии знаний оно не может возникнуть из-за отсутствия объекта интереса. При полноте знания его нет, потому что все и так уже известно. Но помимо промежуточных знаний, требуется также особое отношение к этим знаниям. В зависимости от отношения любопытство может подогреваться или, наоборот, подавляться. Здесь автор счел нужным обратиться к политике и (несколько бездоказательно) привести в пример президентов России и США Владимира Путина и Дональда Трампа: он сослался на Машу Гессен, которая, в свою очередь, как-то сочла нужным написать, что их роднит между собой отсутствие любопытства.
Чтобы возникло любопытство, продолжает автор, требуется некоторая доля смирения, в то время как высокомерие не располагает к нему. В большинстве случаев невежество преодолимо, если человек хочет научиться. Здесь автор ссылается на эксперта-скептика, который говорит, что в некоторых обществах, в частности в США, преодолевать невежество трудно, потому что в культуре преобладает токсичный сплав высокомерия, нарциссизма и цинизма. По мнению этого эксперта, любопытство редко бывает важной мотивацией к действиям. Более распространенная мотивация — социальная (признание, победа над оппонентами). В этих случаях истинность сведений, которые люди получают и распространяют, большой роли не играет. Гораздо важнее, насколько это будет способствовать популярности, например, в соцсетях.
Однако не все исследователи так пессимистичны. Автор приводит мнение просветителя, который считает, что большинству людей свойственна тяга к знаниям. Проблема скорее в просветителях, которые часто не учитывают уровень аудитории и пытаются говорить с ней о слишком сложных материях, что вызывает у нее вместо любопытства скуку, потому что люди их не понимают.
Автор, впрочем, ничего не сообщает о тематически смежных исследованиях конспирологий, также ставших весьма популярными в последние годы. Речь идет о таких ученых, как, например, Кэтрин Олмстед (Kathryn Olmsted) или Марк Фенстер (Mark Fenster), исследовавших конспирологические теории, распространенные в США. Эти ученые, дистанцируясь от разделяемой автором Bloomberg традиции, которая учит клеймить увлеченность такими вещами как заведомо бессмысленную и глупую, пытаются выяснить, какие факторы обусловливают возникновение конспирологий, как они устроены и каким историческим обстоятельствам соответствуют.
