По итогам выборов в Иране, состоявшихся 14 июня 2013 г., президентом был избран Хасан Рухани, что произвело на международные СМИ сильное впечатление. Как минимум, появился повод обсуждать разительные различия между этими выборами и предыдущими.
Если предыдущие, в результате которых сторонник жесткого курса Махмуд Ахмади-Неджад остался на второй срок, массово были признаны фальсификацией и породили большую волну народных протестов, то в этот раз большинством голосов победил умеренный кандидат, на которого делали ставку реформисты. Для некоторых наблюдателей это стало неожиданностью, потому что высшее руководство страны в этом году с особенной тщательностью отбирало кандидатов к участию в выборах, так что по итогам фильтрации, которую проводил Совет стражей конституции, в финальный список не попала даже такая влиятельная фигура, как бывший президент Хашеми-Рафсанджани. Теперь эксперты рассуждают о том, что это всё значит, чем объясняется и куда ведет.
Рухани и Хаменеи
Эксперт по Ближнему Востоку Кевджн Лим (Kevjn Lim) попытался объяснить, как получилось так, что президентом избрали кандидата, которого поддерживали реформисты, притом что избирательный процесс в значительной мере находится под контролем высшего руководителя и преданных ему принциплистов. С самого начала автор отмечает, что к иранской политике надо относиться с большой осторожностью, потому что она очень хитроумно устроена (он использует прилагательное byzantine).
На первый взгляд, пишет он, ничто не предвещало. Одним из наиболее ярких предвыборных моментов было исключение из списка кандидатов Рафсанджани – «бывшего президента и, вероятно, второго по влиятельности в Иране человека после аятоллы Хаменеи», который, «как считали многие, способен восстановить экономику и наладить отношения с международным сообществом», - что было очередным ударом по Зеленому движению, появившемуся в 2009 г. Впрочем, удар был предсказуемым, так как Рафсанджани в последние годы находился в конфликте с влиятельными консерваторами и открыто поддерживал реформистов в 2009 г.
После того, как из списка финалистов добровольно выбыли два умеренных кандидата – Адель и Ареф, - там осталось четыре явных консерватора, один не очень внятный (Гарази) и один умеренный (Рухани). «Это наводит на мысль, - комментирует автор, - что многие проголосовали за него в знак протеста против существующего положения дел, а не потому что хотели видеть президентом именно его». Это один фактор.
Другой фактор – разобщенность среди принциплистов, особенно по итогам явной размолвки между Ахмади-Неджадом и Али Хаменеи. Свидетельством этой разобщенности Лим считает то, что в предвыборной кампании, конкурируя друг с другом, участвовали до последнего два принциплиста из коалиции «2+1» - Галибаф и Велаяти, - в то время как реформисты и умеренные подходили к делу более практично и согласованно и выходили из игры в пользу наиболее перспективного кандидата, тем самым концентрируя на нем избирательские симпатии.
Из всего этого Лим делает вывод, что высший руководитель Хаменеи, при всей своей влиятельности, вынужден проявлять некоторую гибкость, так как он представляет лишь одну (пусть и самую мощную) политическую группу в Иране – Стражей исламской революции. Но есть и другие, с противоречивыми интересами, и им нельзя напрямую диктовать свои условия.
С этой точки зрения, Рухани представляется хорошим компромиссным вариантом: «С одной стороны, он не такой раболепный, как Джалили и некоторые другие принциплисты, с другой стороны, он выходец из той же среды, а хорошая репутация, которой он пользуется у западных держав с тех пор, как он вел переговоры по иранской ядерной программе, дает Хаменеи большой простор для манипуляций в этот непростой момент – если он, конечно, захочет этим воспользоваться, потому что мотивы Хаменеи печально известны тем, что плохо поддаются расшифровке». Опять же, считает автор, небольшое политическое поражение может пойти на пользу принциплистам, так как заставит их сплотиться к моменту следующих выборов. Что касается Рухани, то его президентство едва ли что-то изменит в пользу реформистов. Это, скорее, смена политического тона.
Рухани и Зеленое движение
Встречаются и оптимисты. На аналитическом ресурсе Muftah.org 14 июня (то есть еще до того, как были объявлены результаты выборов) появился текст специалиста по иранской политике Мухаммада Сахими, который, пользуясь случаем, перечислял достоинства Зеленого движения. Текст, несмотря на время публикации, актуален постольку, поскольку он делает вневременные обобщения, позиционирует Рухани как кандидата от Зеленого движения и утверждает, что независимо от того, кого выберут, победа будет за Зелеными.
Главная мысль статьи в том, что Зеленое движение живо и процветает, хотя о нем мало слышно. В подтверждение автор ссылается на тот же момент, который упоминал Лим, но с другим акцентом: практичность и сплоченность оппозиции в решающие моменты (способность объединиться вокруг единственного кандидата), особенно заметная на фоне принциплистского раскола. Более того, объединяющей фигурой вначале был Рафсанджани, а потом Рухани. Ни тот, ни другой не представляет непосредственно реформистов – просто многое из того, что они оба декларировали, согласуется с целями Зеленого движения, что делает их приемлемыми для реформистов кандидатами, а это, в свою очередь, опять же подчеркивает их практичность.
Далее, считает Сахими, в последнее время всё больше представителей духовенства склоняются на сторону реформистов и умеренных, то есть Зеленого движения, а это значит, что Хаменеи и принциплисты лишаются их поддержки. Таким образом, Движение, по мнению автора, продолжает наращивать свой политический вес, а так как локализовать его трудно, когда оно не заявляет о себе в форме уличных протестов, то его практически невозможно подавить. С другой стороны, оно уже доказало свою жизнеспособность тем, что продолжило существовать, несмотря на то, что его первоначальные лидеры (кандидаты в президенты 2009 г. Мусави и Кярруби) с 2011 г. находятся под домашним арестом.
Рухани и ядерная программа
Специалист по международным отношениям Вали Наср (Vali Nasr) сосредоточился на анализе того, как политические события в Иране скажутся на международных отношениях, определяющим моментом в которых он считает тему иранской ядерной программы. Нынешняя ситуация характеризуется тем, что экономика Ирана находится в плачевном состоянии, не в последнюю очередь из-за международных санкций, которые последовали в ответ на отказ иранского руководства прекратить программу по обогащению урана. Перед президентскими выборами многие кандидаты в качестве особой части программы оговаривали, как, по их мнению, следует исправлять это положение.
Были сторонники жесткого курса (например, Джалили), но большинство склонялось к тому, что надо проявить гибкость и дипломатию и сделать так, чтобы с Ирана санкции сняли. Рухани был как раз в числе сторонников дипломатии. К этому следует добавить и то, что именно он некоторое время (пока его не сместил Ахмади-Неджад) был представителем Ирана на международных переговорах по ядерной программе и, как упоминалось выше, завоевал своей умеренностью симпатии зарубежной стороны.
Казалось бы, теперь, когда Рухани пришел к власти, и наступит всеобщее взаимопонимание. Однако, считает Наср, «даже если бы Рухани удалось убедить высшего руководителя отстранить от переговоров его протеже и фаворита на выборах [Джалили], позиция Ирана по поводу его права на развитие ядерной программы едва ли изменится». Позиция состоит в том, что программа мирного атома нужна государству, и ограничивать Ирану возможности в этом направлении просто из опасения, что атом вовсе не мирный, несправедливо.
Кроме того, есть тот момент, что Рухани в бытность свою переговорщиком по ядерной программе, хотя и зарекомендовал себя с лучшей стороны в международной среде, дискредитировал свой подход собственно в Иране. В какой-то момент он договорился о приостановке программы по обогащению урана. «Он пошел на это для того, чтобы расположить к себе участников переговоров и создать условия для заключения более выгодной и масштабной ядерной сделки», однако «высший руководитель и его консервативные приспешники сочли приостановку программы проявлением слабости Ирана», в результате чего курс переговоров был изменен, популярность реформистов уменьшилась, что поспособствовало тому, что в 2005 г. к власти пришел Ахмади-Неджад.
Теперь, по итогам всего этого, Рухани придется быть особенно осторожным в том, что касается переговоров о ядерной программе. Наср считает, что для того, чтобы наладить дипломатические отношения в этой области, Западу (и в первую очередь США) придется первыми пойти на уступки – хотя бы риторические – и выразить готовность к тому, чтобы доброжелательно выслушать иранскую сторону.
