Возобновление следствия, имеющего отношение к переписке кандидата в президенты США от демократов Хиллари Клинтон, многие комментаторы восприняли как удар по ее кампании. Другие комментаторы, впрочем, считают, что большого значения эта история не имеет.
Разрыв между Клинтон и Трампом в рейтингах, пишет The Economist, был настолько значителен, что, казалось, только какое-нибудь непредвиденное бедствие может помешать ей стать президентом. И вот 28 октября, за 11 дней до выборов, глава ФБР Джеймс Коми вдруг заявил, что он как раз собирается возобновить расследование использования Клинтон частного сервера электронной почты.
ФБР завершило расследование по электронной переписке Клинтон в июле, напоминает автор. Тогда заключение состояло в том, что она и ее помощники проявили «крайнюю неосторожность», передавая секретную информацию через незащищенный сервер, однако ничего уголовного в этом нет. Теперь появились новые письма, которые нуждаются в рассмотрении на предмет того, не содержат ли они засекреченную информацию. Коми преподнес это все в корректной форме как задачу, нуждающуюся в решении для уточнения подробностей дела. Однако для кампании Клинтон это стало сильным ударом.
При этом сторонники ее оппонента, республиканского кандидата Дональда Трампа к тому моменту уже были твердо уверены в том, что эта история с электронной перепиской подпадает под уголовную статью. Этому было преимущественно посвящено выступление Трампа во время вторых президентских дебатов. Почти девять из десяти республиканцев, отмечает автор, считают, что Коми был неправ, когда не стал выдвигать против Клинтон серьезных обвинений. Новый поворот событий только добавит им уверенности.
Началось с того, что ФБР занялось расследованием переписки Энтони Винера, мужа Хумы Абедин, выполняющей обязанности главного помощника Клинтон. Собственно, косвенная ассоциация с Винером уже сама по себе плоха для кандидата в президенты, потому что, опять-таки, это дает Трампу повод к новым нападкам по поводу того, что Клинтон была настолько беспечна, что подпускала Винера на непозволительно близкое расстояние к засекреченной информации.
Wall Street Journal призывает не драматизировать ситуацию. Заявление Коми, сделанное 28 октября, содержит в себе преимущественно неопределенность. Гораздо важнее то, какие выводы следует сделать из этой истории относительно самого главы ФБР и министерства юстиции, к которому оно относится.
У пятничного заявления была своя история. По правилам, полномочия Коми ограничиваются тем, что он наблюдает за сбором фактов, которые затем передаются судьям в министерстве юстиции, а они уже решают, следует ли считать дело преступлением, требующим разбирательства на федеральном уровне. Тем не менее, в июле Коми решил самостоятельно определить, стоит ли считать ситуацию с клинтоновской перепиской заслуживающей судебного разбирательства. Он тогда заявил, что «ни один здравомыслящий судья» не станет вменять Клинтон преступление в том месте, где была всего лишь «крайняя неосторожность».
Потом он еще несколько раз говорил конгрессу, что следствие по электронной переписке закончено. При этом у него на самом деле не было полномочий ни судить о наличии состава преступления, ни заявлять о том, что дело закрыто. Между тем, небрежное обращение с такими объемами секретной информации вполне тянет на уголовное преследование. Бывали случаи, когда военных сажали в тюрьму и лишали званий за небрежное отношение с гораздо меньшими объемами засекреченных данных. То есть уголовные преследования именно по этой линии, независимо от того, насколько сохранна оказалась информация, с которой небрежно обращались, вполне существовали.
Вместо того чтобы поступать в соответствии с правилами и полномочиями, Коми тогда очевидным образом удовлетворил желание президента США Барака Обамы, чтобы никаких обвинений против Клинтон не выдвигалось. Теперь, когда всплыли новые письма, у Коми не было возможности промолчать, потому что он уже нарушил правила, и игнорирование новой переписки выглядело бы совсем неподобающе. Особенно если бы эта переписка всплыла уже после выборов.
При этом, как говорят, Коми написал свое обращение к конгрессу вопреки сопротивлению генерального прокурора. Это значит, что независимо от того, что обнаружится в этой переписке, нынешнее министерство юстиции просто не даст большому жюри получить свидетельства. А так как выдвигать обвинения может только большое жюри, никаких обвинений выдвинуто не будет. Иными словами, заключает автор, что бы ни скрывалось за той неопределенностью, которая имелась в заявлении Коми, на нынешней ситуации это едва ли скажется.
