Мы публикуем репортаж с очередного заседания российско-казахстанского дискуссионного клуба "Беседы об экономике и не только".
Близится к завершению первый сезон уникального лекционного проекта «Беседы об экономике и не только». Обо всех его участниках можно каждый день прочесть что-нибудь новое в новостях, ознакомиться с их биографиями и списком заслуг в Википедии, поскольку все они – известные люди, важные интеллектуалы, ученые, общественные деятели, высокопоставленные чиновники и т.п. «Беседы…» - совместный российско-казахстанский проект, регулярные лекции российских спецов в Казахстане проводятся при поддержке Национального банка Республики Казахстан и Экономического факультета МГУ им. Ломоносова. А модерирует почти каждое выступление сам глава Нацбанка, удивительно интеллигентный человек, Кайрат Келимбетов.
Не всем, конечно, удается послушать лекции или прочесть полную расшифровку, поэтому мы даем как бы репортажи с выступлений, излагая саму суть прямой речи лекторов, максимально близко к тексту и так, чтобы всем хватило сил и времени прочесть.
Недавний спикер проекта, Андрей Виленович Рябов, главный редактор журнала «Мировая экономика и международные отношения» выступил в Алматы с лекцией на тему «Кризисные явления в системе современного порядка и вызовы для стран ЕАЭС» и поставил примерно такие вопросы:
«Что происходит в мире? Как выглядит сейчас новая глобальная картинка? Что за переходный мировой порядок сложился? В чем его проблемы? Отчего возникают турбуленции?»
Если коротко, то сказал он следующее.
– Существующий мировой порядок – именно переходный.
Баланс сил после формального распада Ялтинской системы в мире резко изменился. А институты, нормы международного права, политические практики, вытекающие из этих норм, – остались прежними. Отсюда – серьезные конфликты, затронувшие постсоветское пространство.
В теории международных отношений государства делятся на две категории: «державы ревизионистские» и «державы статус-кво». Ревизионистские – это те, которые добиваются изменения мирового порядка, в данном случае неважно, в какую сторону. А статус-кво – за сохранение порядка, границ, отношений в том виде, в котором они сложились к данному моменту.
Запад одно время был за ревизию. Сильный (как обладатель основной части военного ресурса), единый, он считал себя носителем наиболее привлекательного социального, экономического и политического проекта. И существовала парадигма конца истории. Считалось, что в обозримой перспективе большинство стран перейдет к тем моделям, что сложились в странах развитого капитализма. Тенденция мирового политического процесса была направлена на изменение, на конец истории – а значит надо изменять мир. Логика была абсолютно точной.
Вспомните Югославию 1999 года.
В чем был смысл тех событий?
Главной своей задачей администрация Билла Клинтона видела вот что: очистить Европу, Балканы в частности, от последних элементов коммунистической системы. Лидером той системы они считали президента тогда еще союзной республики Югославии Слободана Милошевича, хотя к тому моменту коммунистическим лидером он был уже весьма и весьма условным. Важно вот что: огромное влияние в той администрации США имели выходцы из Восточной Европы: Мадлен Олбрайт, Лесли Гелб, Ричард Холбрук и другие.
Россия в тот момент, напротив, выступала как держава статус-кво. Она хотела сохранить сложившуюся ситуацию. Но не ту, которая возникла сразу после распада Советского Союза в 1991 году! Поскольку после были серьезные межэтнические конфликты: в Азербайджане, Грузии, на территории Молдовы. Но эти конфликты удалось заморозить в 1993-1994 годах, были же приняты Сочинские соглашения. И вот Россия хотела сохранить именно ту ситуацию, когда конфликты заморожены.
В этом была простая логика: слабая держава, опасающаяся потерять остатки былого влияния, объективно заинтересована в статус-кво. Вот картина 90-х годов.
В нулевые годы все кардинально меняется.
В 90-е и 00-вые годы Запад (Штаты, в первую очередь) вдруг осознал: военную мощь уже не удается конвертировать в создание политического порядка! Вмешались, поменяли власть, режим, вроде добились своей цели. Но! В стране, куда вмещались – возник беспорядок, и пошел неконтролируемый поток беженцев.
И в то же самое время из-за нефтяного бума (и других причин) влияние России резко усиливается! Баланс между Россией и Западом начинает меняться. Они как бы меняются ролями. Запад во главе с Соединенными Штатами – дрейфует в сторону актора статус-кво. (По каким-то вопросам он выступает в роли ревизионистского игрока, к примеру, в Ливии, это 2012 год.) А Россия начинает обратный дрейф – в сторону ревизионистской державы. Некоторые эксперты это связывают с войной августа 2008 года – считая это концом российской миссии как державы статус-кво.
Вектор сменился в 2014 году.
Штаты заняли жесткую позицию по украинскому вопросу.
И не по экономическим причинам.
И не из-за геополитических интересов, которых там нет.
По большому счету геополитика в современной интерпретации – это некий синоним мировой безопасности. И в этом смысле постсоветское пространство, особенно Украина и Черное море, американцев мало интересовало в этом контексте.
Почему же тогда?
Причина проста. Американцы подумали: если пойти на уступки, проявить мягкость, закрыть глаза на эту самую Украину – это будет означать, что Соединенные Штаты как ключевая сила, на которой базируются остатки прежнего мирового порядка – окончательно будут дискредитированы. Счетчик их заслуг будет обнулен. Это некий дедлайн, красная линия: «Если мы уступим здесь, с нами не будут считаться нигде».
А российская позиция совершенно другая: «Баланс сил в мире изменился, мы можем чего-то требовать – ну вот и давайте вернемся к Ялтинской системе, которую никто не отменял. Так мы видим свои интересы».
Это требование новой Ялты очень популярно не только среди экспертов и телевизионных пропагандистов, но и среди людей, занимающих очень высокое положение в официальной правительственной иерархии.
Да, на сегодняшний день вот на таких вещах, на восприятии, в очень большой степени, базируется мировая политика. Если бы она исходила лишь из рационального понимания интересов, то многих конфликтов на нашей планете можно было бы избежать.
Что это – тупик? Это надолго? Или есть какие-то варианты?
Ситуация не видится безвыходной. Есть факторы, которые позволяют смотреть в будущее с оптимизмом. Это особенности нынешнего переходного порядка.
Первая особенность.
Во-первых, это позиция Германии. (А она главная сила ЕС.)
Германские инвестиции в российскую экономику – около 30 миллиардов. Позиция части германского истеблишмента, военного в том числе – Германии стоит активно поучаствовать в модернизации России. С целью ослабить доминирование Соединенных Штатов в западном сообществе. Это не раскол Запада, нет! Это часть большого процесса – переформатирования международного порядка. Чтобы сделать его более гибким. Более соответствующим цифровым схемам – а не аналоговым, с их жесткой иерархией.
Во-вторых, большая часть граждан Европейского Союза воспитана в пацифистском духе, они не хотят затяжной войны вблизи своих границ.
Им хотелось бы побыстрее свернуть этот конфликт. Или заморозить.
Европа не забыла тяжелый опыт бывшей Югославии. Как государство она так и не состоялась. Там три независимые общины, которые практически не общаются друг с другом, даже в трамваи входят в разные двери. Косово – тоже вроде государство, но оно дает экспорт преступности во всю Европу, и там неконтролируемый поток иммигрантов. Назвать переформатирование Югославии успешным проектом – нельзя. Сразу на этом фоне появляется мысль: а какие последствия могут быть у украинской войны, если она затянется, если там пойдет эскалация?
Поэтому у Европы есть желание этот конфликт хотя бы заморозить.
Интерес Германии к Евразийскому экономическому союзу (который проявился совсем недавно) – он от желания как-то повлиять на украинский кризис. Как? Они сами не знают.
Существуют также пока еще не очень ясные, не очень четкие импульсы со стороны некоторых европейских столиц.
Вот бундесканцлерин Меркель и ее министр иностранных дел Штайнмайер заявили недавно, что у России есть экономические интересы на Украине, и при урегулировании их нужно тоже учитывать. Год назад этого не было! Так что появилась надежда.
Теперь – вторая особенность переходного порядка.
С одной стороны, западная модель организации социального и политического порядка по-прежнему остается самой привлекательной.
С другой стороны, позиции Запада в мире слабеют.
Вот трио Украины, Молдовы, Грузии – стремится попасть в Европейский союз. Можно ли это случиться быстро? Болгарии и Венгрии это удалось, – несмотря на то, что эти страны по своему уровню социально-экономического развития не дотягивали до членства в ЕС. Им повезло, они сумели прыгнуть на подножку уходящего поезда.
А теперь проблема в том, что двери Европейского союза, по крайней мере, в ближайшие десятилетия, будут закрыты.
Для всех, кроме Балкан. Балканские страны будут приняты! И это не экономическое решение, это решение политическое.
А интеграции стран постсоветского пространства нету в планах ЕС. Не до них сейчас, тем более что ожидается продолжение кризиса Южной Европы. Европа не хочет давать новым кандидатам невыполнимых обещаний.
Третья особенность переходного порядка.
О китайских перспективах.
Многим специалистам кажется реалистичным такой сценарий: образуется новый двухполярный мир, Штаты-Китай. Какие-то телодвижения в эту сторону есть.
Первое. В СМИ мало пишут о резком учащении двухсторонних экспертных связей на всех уровнях – а это происходит! Это по проблемам политики, экономики, Тихоокеанского региона, конфликтов и т.д. Этих совместных китайско-американских семинаров и консультаций в последнее время проводится все больше и больше. Причем, если раньше они проводились в основном в Пекине, то теперь это происходит и в других китайских городах. Интересно: часто никто, кроме специалистов, не знает ничего про эти семинары. Что там обсуждали? Какие выработали рекомендации?
Второе. Раньше странам не удавалось договориться по ключевому вопросу. Американцы хотели тихоокеанского партнерства, а китайцы – зону свободной торговли в Восточной Азии. Никто не хотел уступать. А теперь страны близки к компромиссу. После того как Китай эффективно разыграл российскую карту, Соединенные Штаты стали более уступчивы. Компромисс близок. Скорей всего, окончательно обо всем договорятся в ходе сентябрьского визита председателя КНР Си Цзиньпина в Вашингтон.
Третье. Это общее смягчение риторики. После мартовской сессии Всекитайского собрания народных представителей было сказано, что у Китая с Соединенными Штатами гораздо больше общего, чем противоречий.
Что такое вообще биполярный мир? Это противодействие двух разных социально-экономических и политико-идеологических систем. Но насколько эти системы разные, американская и китайская? Недаром в китайский политический обиход вошла знаменитая поговорка; помните, о Тайване они говорили: "Одна страна – две системы". Теперь о новом характере взаимоотношений с Соединенными Штатами говорят: "Одна система – две страны". Не может быть биполярного мира в рамках одной системы, скорее всего.
Четвертое. Мир стоит на пороге очень сложных внутренних политических, экономических реформ. И не факт, что через эти реформы удастся так легко пройти. Они могут заморозить развитие страны (стран) на десятилетия! Как это, например, произошло с Японией: она остановилась в развитии в начале 90-х годов.
А для Евразийского экономического союза ключевой вопрос такой: Великий шелковый путь и как на него реагировать. На взгляд Андрея Рябова, для Евразийского экономического союза он означает только одно – превращение в мост между КНР и Европейским Союзом. Германия и некоторые министры ЕС сейчас стали проявлять интерес к Евразийскому экономическому союзу. Потому что движение по скоростным магистралям – автомобильным, железнодорожным – лучше морского пути через Индию, Суэц, Красное море, Средиземное море и т.д. И поэтому позитивные оценки уже есть, говорят – давайте, пусть Евразийский экономический союз станет мостом. Но, как считает лектор, мост – это не то, ради чего в современном мире создают инновационные объединения. Мосты, это все-таки из категории международных отношений иных эпох. Есть идея пояса развития вокруг железных, автомобильных дорог, трубопроводов, оптоволоконных линий, это зоны, в которых создаются новые предприятия, новые отрасли экономики. Но действительно ли есть стремление модернизировать Евразию? Андрей Рябов считает, что причина более простая. С учетом очень серьезных внутриполитической и внутриэкономической реорганизации, которая предстоит Китайской Народной Республике, очень важно обеспечивать целые регионы страны долгосрочными заказами, возможностями иностранных инвестиций, вкладыванием иностранных денег в ближайшее государство и возможность сохранения рабочих мест.
Но – почему бы и нет? Пусть бы и так.
