Поздно вечером в четверг Дума приняла во втором чтении новый закон о банкротстве. Действующий закон прославился как инструмент передела собственности, а не как инструмент финансового оздоровления предприятий. Он позволял успешно банкротить не только компании с действительно тяжелым финансовым положением, но и вполне платежеспособные предприятия. Этот факт является настолько общеизвестным, что, с одной стороны, в необходимости принятия нового закона никто не сомневается, а с другой - это вызывает вполне понятные опасения, что новый закон окажется ничуть не лучше, если не хуже, своего предшественника.
Председатель думского комитета по собственности Виктор Плескачевский оценивает новый закон очень высоко. Впервые, отметил он, в процедуре банкротства должник рассматривается как собственник предприятия. Так, по новому закону акционеры смогут опротестовать в суде требование кредитора обанкротить компанию. Кроме того, процедуру банкротства можно прекратить на любой стадии, расплатившись с долгами. Доволен и министр экономразвития Герман Греф, который считает, что новый закон лучше ныне действующего защищает права и собственника, и кредитора, а значит повышает "кредитоспособность российской экономики в целом". Кроме того, говорит министр, новый закон "поставит забор для незаконного передела собственности, что происходит сейчас на каждом шагу".
Закон действительно прикрывает многие существующие сейчас лазейки для недобросовестного банкротства компании, но в то же время, как отмечают эксперты, создает новые, связанные в том числе и с тем, что государство уравнивается в правах с другими кредиторами и будет принимать участие в проведении процедуры банкротства. А ведь эту процедуру используют "не по назначению" не только частные кредиторы, но и государство, отметил бывший глава Федеральной службы по делам несостоятельности Петр Мостовой . "Ведомости" приводят слова старшего партнера ИК "МинФин" Александра Волкова, который считает, что по новому закону чиновники получают слишком много возможностей для злоупотреблений. Волков приводит следующий пример: налоговая инспекция "по ошибке" начисляет крупный долг, суд назначает временного управляющего, который подает ходатайство о лишении генерального директора его полномочий. И даже если акционеры смогут оспорить долг в суде, это затянется как минимум на полгода. А за это время даже от платежеспособной компании может мало что остаться.
Однако самым слабым местом нового закона, по словам Мостового, является введение обязательной процедуры исполнительного производства перед началом собственно процесса банкротства (сейчас кредитор самостоятельно решает, прибегать ли ему к исполнительному производству). То есть начать банкротство можно будет только после того, как процедура исполнительного производства не поможет кредитору вернуть свои деньги. Процедура исполнительного производства и сейчас является одним из способов подорвать платежеспособность конкурента через изъятие у него необходимого для производственной деятельности имущества. А после вступления в силу закона возможности кредитора злоупотреблять этой процедурой даже вырастут, а значит, отмечает Мостовой, обязательное исполнительное производство ухудшает положение должника.
Есть и другой аспект этой проблемы: возбудить дело о банкротстве можно будет теперь только в исключительных случаях. Как говорит один из противников этой поправки Григорий Томчин (фракция СПС), должник теперь сможет отсрочить процедуру банкротства, оплачивая свой долг по частям, каждый раз возвращая процедуру в самое начало. Таким образом, с одной стороны, возможности кредитора нанести ущерб должнику возрастают, а с другой - стандартная процедура банкротства фактически перестает работать. А это не может не привести к ухудшению инвестиционного климата в России.
