Полная ясность в деле полковника Буданова открылась в тот момент, когда прокурор Сергей Назаров заявил прессе, что речи об обвинении в убийстве более идти не может вследствие известных выводов экспертизы о невменяемости Буданова. Суд не станет перечить альянсу обвинителя и защиты обвиняемого: ему в этом нет специальной надобности. Государство уже заявило, что претензий к Буданову не имеет - против сумеречного сознания не попрешь, - и у адвокатов семьи Кунгаевых точно не хватит рычагов переломить ход процесса. Полковник, взяв на себя обязательство раз в месяц заглядывать в аптеку, будет реабилитирован и выписан из СИЗО домой. Выздоровев, Буданов снова сможет защищать слабых и бедных, чему, по данным экспертизы, он посвящал свое свободное время до первой чеченской войны.
Медленная, но верная трансформация образа полковника Буданова из насильника и убийцы, каким он был представлен общественности и президенту высшим военным командованием два года назад, сначала в добросовестного, хотя и отвязанного вояку, вышедшего из себя в пылу допроса, а затем - в травмированного солдата, который вообще не мог отвечать за свои поступки, заставляет противников подобного финала искать контраргументы. Среди них первый: раз такое дело, следует привлечь к ответственности вышестоящее начальство, которое вовремя не комиссовало больного на целую голову Буданова и тем самым санкционировало беспредел. В противном случае речь идет о полном провале первого - и по сути пока единственного - громкого показательного процесса о нарушениях прав человека в Чечне.
Бесперспективное предложение строго взыскать с военного руководства всецело заслуживает поддержки, и именно здесь, по-видимому, сосредоточат свои усилия заинтересованные правозащитные организации и - по мере возможностей - центральная пресса. Тем не менее, вне зависимости от успеха этой гражданской лоббистской кампании, процесс все равно провален - уже хотя бы потому, что предметом разбирательства в таком случае станут внутренние неполадки в армейском устройстве, когда убийство 18-летней чеченки и, например, издевательство над сослуживцем считаются примерно равноценными свидетельствами армейских проблем. Что-то не так с армией, если невменяемому военному позволено руководить полком в состоянии сумеречного сознания. С армией, безусловно, не все в порядке, но это давно известно и даже признано центральным руководством: страна готовится к военной реформе - пусть медленной. В процессе над Будановым изначально речь шла совсем о другом - о демонстрации способности государства противодействовать мародерам и вменить военачальникам в обязанность считать мирных чеченских жителей полноценными - и полноправными - людьми. Хотя бы проявить волю в этом направлении.
И тут государство потерпело сокрушительное поражение. Дело не в экспертизе. Экспертиза лишь буквально выражает возобладавшие правила игры, запрещающие осуждать военного за убийство в районе театра боевых действий. Теперь у него уважительные причины. Среда заела. Перманентный стресс. Давайте вспомним, как глава Генштаба Анатолий Квашнин выходил от Путина и с посеревшим лицом докладывал телекамерам, что Буданов - "бандит" и "подонок", которого надо "вырвать с корнем". Как умеренный командующий Геннадий Трошев, тесно связанный корпоративной солидарностью, выражал Буданову сочувствие, но признавал: "То, что произошло, - факт". Быстро выяснилось, что это не совсем факт. Сначала другая картина победила в официальной риторике: было объявлено, что вместо изнасилования и убийства имел место допрос снайпера, и уже спустя две недели министр обороны назвал Буданова "жертвой обстоятельств и недостатков законодательства". Этот взгляд нашел отражение в новых экспертизах. Затем экспертиза была опять подправлена. Попробуйте теперь назвать Буданова убийцей или бандитом, как Квашнин, - вас зашикают.
Понятно, что побудительным мотивом дела Буданова стало мнение Запада. 2000 год для Путина и Запада был годом самых тяжелых отношений, и процесс над мародером должен был стать аргументом в полемике - примерно таким же, как эффектные телекартинки об ударах с воздуха по военным объектам в начале кампании. Спровоцированное Западом, дело Буданова получило импульс и от внутреннего напряжения между умеренным крылом в Объединенной группировке и ястребами Шаманова. Теперь, ввиду новых отношений с Европой и Америкой, кажется достаточным уже сам факт судебного разбирательства - вне зависимости от результата - и актуальные задачи чеченского строительства требуют кропотливого умиротворения, а не нового разжигания страстей. Не исключено даже, что с некой сугубо практической точки зрения запланированный финал дела Буданова будет иметь больший эффект: признание Буданова виновным разозлит армию, а воодушевленное население потребует новых дел. Мирные процессы будут заторможены.
Именно это и есть полная и безоговорочная капитуляция. Борьба с мародерством и насилием над людьми - неважно, что стало ее причиной, - которая была объявлена государством с известным пафосом, теперь не только не расценивается как самоценная задача, но и считается помехой движению вперед. В принципе, такой подход вполне соответствует последовательно осуществляемой политике компромиссов во имя прогрессивной стабильности, а дело полковника Буданова мелкой монеткой - как очередная московская пиар-акция - ухнет в копилку соображений в пользу реформы Вооруженных сил. Размен уважения к человеческому достоинству на спокойствие и порядок, конечно, сам по себе вызывает сомнения, но главная проблема не в этом. Государство, не сумев выйти за пределы армейской круговой поруки, забирает обратно важную декларацию о том, что военные и их мирные жертвы v в целом одинаковые люди. Армия это заметила и учтет.
