Днем в субботу 21 сентября 2013 г. террористы атаковали торговый комплекс Уестгейт в столице Кении Найроби. К вечеру следующего дня, согласно официальным заявлениям, кенийским силам безопасности удалось освободить большинство заложников и взять под контроль значительную часть торгового центра, однако группу террористов не удалось захватить и в понедельник, так как у нее остались заложники, которых они угрожали убить. К настоящему моменту, по разным данным, насчитывается от 62 до 69 убитых в результате теракта. Освобождены более 1000 человек, из которых 175 были ранены и сейчас находятся в больницах. Судьба порядка 60 человек неизвестна: они могут до сих пор оставаться в заложниках у захватчиков или, наоборот, скрываться от них.
Это самый крупный теракт в Кении за последние 15 лет. Предыдущий громкий теракт в Найроби был совершен в августе 1998 г. – это был взрыв американского посольства, в результате которого погибли около 200 человек. По официальной версии, к тому теракту была причастна «Аль-Каида».
Ответственность за нынешний теракт взяла на себя исламистская группировка «Аль-Шабаб» - соответствующие заявления появились в их твиттер-блоге. «Аль-Шабаб» - это повстанческая исламистская организация, которая имеет связи с «Аль-Каидой» (с 2012 г.) и действует преимущественно на территории Сомали. Собственно, она принимает деятельное участие в затяжном вооруженном конфликте между сомалийским правительством и партизанами-исламистами. В настоящий момент она фактически контролирует юг страны. Сомалийское правительство, в свою очередь, пользуется поддержкой международных лидеров, которые, в числе прочего, оказывают военную помощь. Собственно, с 2007 г. в Сомали действует одобренная ООН миротворческая миссия Африканского союза AMISOM. Инициатором организации миссии выступила Кения. В 2011 г. кенийские войска участвовали в операции по освобождению южной части Сомали от исламистских повстанцев. Координация действий АМИСОМ также производилась из Найроби.
Месседж атаки состоял в том, что Кения должна вывести свои войска из Сомали и прекратить борьбу с «Аль-Шабаб». Как сообщает южноафриканская газета Polity.org.za, власти соседней с Кенией Уганды, которая также участвует в миротворческой миссии, уже начали принимать меры предосторожности, дабы предотвратить аналогичные атаки. В 2010 г. в столице Уганды Кампале уже был крупный теракт во время массового просмотра трансляции чемпионата мира по футболу. Ответственность, как и в этом случае, взяла на себя «Аль-Шабаб».
Событие получило широкий международный резонанс. В частности, оно послужило поводом продолжить дискуссию о борьбе с терроризмом. Дело в том, что начиная с 2011 г. «Аль-Шабаб» о себе практически не заявляла. Среди аналитиков бытовало мнение, что хотя организация пока еще держит некоторые позиции внутри Сомали, но уже находится на последнем издыхании.
«Этот теракт, скорее всего, - всего лишь первая ласточка в манифестациях воспрянувшей “Аль-Шабаб”, - считает Питер Фам (Peter Pham), глава Африканского центра в Атлантическом совете (НАТО). – В последние время в “Аль-Шабаб” были расколы и дезертирство, но я боюсь, в итоге сторонники наиболее жесткой стратегии окажутся наиболее проворными и опасными». По мнению Фама, теракт в Уэстгейте – это ясный сигнал, призванный сообщить о возрождении группировки. Главной аудиторией этого сообщения Фам считает «Аль-Каиду», а также региональные исламистские группировки, из которых «Аль-Шабаб» наверняка будет вербовать себе людей.
С другой стороны, Хуан Коул (Juan Cole), историк из Мичиганского университета и, в частности, специалист по Ближнему Востоку, выразил в своем блоге мнение, что это событие только лишний раз говорит о том, что у группировки практически не осталось ресурсов, а единственная его цель – это произвести впечатление, будто «Аль-Шабаб» может представлять собой некую угрозу. В подтверждение своей версии он приводит ряд поражений, которые потерпела «Аль-Шабаб» в Сомали в последние годы. В результате чего организации ничего иного не остается, кроме как пытаться напугать противников такими методами.
Идея о том, что атака на Уестгейт свидетельствует об укреплении группировки, коренится в том факте, что теракт был тщательно спланирован и грамотно устроен. Также отмечается тот момент, что организация такого масштабного захвата требует наличия надежной сети контактов, которая, с одной стороны, хорошо скрыта, а с другой стороны, готова к скоординированным действиям. Иными словами, в этом усматривается признак налаженной подспудной работы, размах которой может быть весьма велик.
Джон Валубенгу (John Walubengo), блогер при кенийской газете National, впрочем, предпочел по этому поводу прокомментировать деятельность национальной службы безопасности. «Считается, что у Кении одна из наиболее совершенных систем разведки в регионе, - пишет он. – Национальная служба безопасности и разведки (NSIS) была сформирована в начале 1998 г. как более профессиональная модификация дискредитированной и нефункциональной Special Branch… Если Special Branch преимущественно занималась преследованием политических оппонентов, то первый директор NSIS Бойнет заложил прочные основания для создания профессиональной, беспристрастной национальной системы разведки, задача которой в том, чтобы собирать, хранить и использовать разведданные для защиты и продвижения общественных и экономических интересов Кении… Так что же случилось в этот раз?»
Без длительной подготовки организовать такой теракт невозможно, считает Валубенгу. «Наши органы безопасности… неизбежно должны были перехватить какие-нибудь сигналы и принять меры на одном из этапов подготовки. Тот факт, что этого не произошло, заставляет нас сделать один из двух выводов: либо система разведки дискредитирована, либо она не подготовлена к такого рода угрозам (как вариант: некоторые люди спят на посту)». Валубенгу предполагает, что одна из проблем в том, что, закупая продвинутое американское и израильское оборудование, спецслужбы не адаптируют его к местной специфике, в результате чего оно оказывается неэффективным.
Он также считает, что стране нужна основательная реорганизация системы безопасности.
Что касается самой Кении, редакция все той же National описывает ситуацию следующим образом: «Повсюду ощущение обреченности. Напряжение почти физически ощутимо, и граждане подавлены этой ужасной трагедией… Вызывает беспокойство и тот факт, что этот конфликт и неопределенность могут оказать сильное пагубное воздействие на экономику, потому что компании простаивают, и многие люди не могут работать. Еще хуже то, что эта трагедия послужила ложным сигналом, будто Кения небезопасна, пусть все и понимают, что у терроризма нет границ и что поводом для атаки стало желание отомстить за действия других стран, которые террористы считают враждебными. Кения, таким образом, оказалась в ситуации, когда она совершенно незаслуженно подвергается наказанию». Редакция газеты также подчеркивает, что необходимо усовершенствовать систему национальной безопасности.
Наконец, в весьма неопределенной ситуации оказались живущие в Кении сомалийцы. Число иммигрантов из Сомали в последние несколько десятилетий постоянно росло – из-за того, что на родине им сейчас жить трудно и зачастую опасно. Собственно, некоторые из кенийских сомалийцев родились и выросли в Кении. Однако сейчас они опасаются этнических конфликтов с кенийцами по итогам теракта. Опасения небезосновательны в том смысле, что не так давно, в 2007 г., по стране прокатилась сильная волна этнических столкновений – тогда власти даже организовали специальные программы, направленные на примирение этнических групп. Опасность осознается и на административных уровнях. Посол Сомали призвал кенийцев не обращать свой гнев на мирных сомалийских иммигрантов. А сенатор от города Момбасы Хасан Омар высказал предположение, что одной из целей этого теракта было разжечь конфликт между кенийскими мусульманами и другими религиозными группами.
