То, что в панамских документах фигурирует покойный отец британского премьер-министра Дэвида Кэмерона, СМИ обсуждали с самого начала публикации документов. Первоначально британское правительство отказывалось давать комментарии, ссылаясь на то, что речь идет о частных делах. Медийный интерес к теме от этого только вырос, в результате чего Кэмерону пришлось признать, что на определенном этапе он тоже участвовал в офшоре, до того как в 2010 г. он был продан. При этом Кэмерон подчеркнул, что исправно платил налоги.
The Economist пишет, что последние несколько недель у Дэвида Кэмерона выдались тяжелыми – по меркам премьер-министра, у которого в принципе нет сильной сплоченной оппозиции внутри или вне его партии. Сначала ушел в отставку министр по делам труда и пенсий в знак протеста против бюджетных сокращений. Потом транснациональная корпорация Tata Group заявила, что собирается продать свои стальные производства в Британии, сославшись на то, что бизнес стал убыточным из-за правительственной политики (в итоге трудоустройство большого числа ее британских сотрудников оказалось под вопросом).
И сразу после этого началась панамская история. Хотя формально Кэмерону в связи с ней трудно вменить что-либо конкретное, из нее получилась многоуровневая скандальная сага. Во-первых, это связано с тем, что правительство (вопреки стандартным советам политтехнологов) не захотело самостоятельно раскрыть общественности все факты, что обеспечило увлекательную интригу. Во-вторых, все сразу вспомнили, как в 2013 г. Кэмерон в Совете Европы отстаивал особое положение офшоров в плане предъявляемых к ним требований прозрачности. В-третьих, Кэмерон ужесточал политику по взиманию налогов и сокращал социальные пособия, используя при этом риторику близости к народу: правительство понимает трудности граждан с низким уровнем дохода, но вынуждено принимать суровые меры в суровых обстоятельствах. Разговоры о крупных инвестициях и многомиллионных трастах в экзотических офшорах плохо вписываются в имидж правительства, хотя бы отдаленно понимающего тяготы своего народа и выбирающего жесткую политику как наименьшее из зол.
Тем не менее, отмечает автор, фактически скандал Кэмерону ничем не угрожает в том смысле, что это не повод для его отставки, что бы ни говорили лейбористы. Теоретически лейбористы как раз могли бы воспользоваться случаем для перехвата власти. Однако под руководством своего нового лидера популиста Джереми Корбина их политика стала очень неэффективной и преимущественно сводится к донкихотской риторике.
Между тем, этот же скандал может оказать ощутимое влияние на судьбу британского референдума о выходе из ЕС. Наряду с другими недавними историями он играет на руку той политической группе, которая агитирует за выход. Часть агитации строится на том, что премьер-министр (выступающий как раз в пользу продолжения членства в ЕС) – это действующий в своих интересах еврофил, далекий от народных невзгод и совершенно не защищающий интересы простых граждан. Даже если эта агитация не приведет к тому, что больше граждан придут на референдум, чтобы проголосовать за выход, вполне может получиться так, что больше граждан, которые могли бы проголосовать за членство, вообще не пойдут голосовать.
В другом материале The Economist говорится о том, что панамская история дает Кэмерону очень удобную платформу для проведения запланированного на следующий месяц международного антикоррупционного саммита. Автор считает, что Британия в этом вопросе может и должна быть лидером. Сейчас благодаря панамским документам вскрылись схемы, благодаря которым нелегальные операции остаются скрытыми. В частности, это анонимные номинальные компании, о которых никто не знает. Также это отсутствие контролирующей системы, регулирующей офшоры. Такая система существуют – она используется для контроля над центробанками и вполне эффективна. Соответственно, Кэмерону нужно воспользоваться случаем и убедить другие правительства в том, что пора распространить контроль и на теневые области.
