Россия может в ближайшее время вывести часть военнослужащих и техники из Сирии –Москва рассматривает этот вариант, так как войска президента Сирии Башара Асада контролируют около 95% территории страны, и столь масштабной поддержки, как прежде, им уже не требуется, отмечают СМИ. По их мнению, наступает период политического урегулирования.
По сведениям источников газеты «Коммерсантъ», в случае принятия решения по выводу войск в Сирии останется некоторое количество российских военнослужащих, необходимое для охраны объектов в Хмеймиме и Тартусе, подразделения военной полиции и военные советники. Предполагается, что смешанная авиагруппа ВКС сократится, но системы ПВО, прикрывающие российские объекты, в республике останутся.
Совсем неожиданными эти сообщения не стали. Напомним: еще 16 октября министр обороны России Сергей Шойгу в ходе встречи с министром обороны Израиля Авигдором Либерманом заявил, что операция в Сирии «близится к концу».
Однако подтверждения информации о планирующемся сокращении сил пока не поступало: пресс-секретарь президента Дмитрий Песков на вопрос издания ответил, что «подобные решения не анонсируются», а в Министерстве обороны журналистов заверили, что планов по сокращению группировки российских Вооруженных Сил в Сирии нет.
Ситуация при ближайшем рассмотрении выглядит не столь однозначной: отмечая успехи сирийских правительственных войск в борьбе с «Исламским государством» и «Джебхат ан-Нусрой» (обе группировки запрещены в России), источники газеты в то же время указали, что в некоторых зонах большинство жителей «приняло идеологию боевиков». Именно поэтому, по их словам, освободить некоторые территории (в частности, тот же Дейр-эз-Зор) было непросто.
Тем не менее, в настоящее время единственным крупным районом, остающимся сейчас под контролем исламистов, являются долина реки Евфрат и территория, прилегающая к границе страны с Ираком. Кроме того, остается проблемной территория недалеко от города Акербат, а также мелкие разрозненные скопления террористов, в частности около Идлиба и некоторых других провинций.
Прокомментировать ситуацию для «Полит.ру» согласился Алексей Макаркин, первый вице-президент Центра политических технологий, главный редактор «Политком.ру». По его словам, о выводе части контингента из Сирии говорилось уже не раз, однако по факту ни военнослужащие, ни техника не выводились.
«Когда принимаются подобные решения, имеется в виду целый комплекс проблем. Во-первых, о сокращении российского военного присутствия в Сирии говорят не в первый раз, но на деле это присутствие не сокращалось. То есть те сигналы, которые посылаются таким образом, не означают, что все будет сделано именно таким образом, как сказано в этих сигналах.
Второй существенный момент в этом вопросе связан с проблемами избирательной кампании. Ведь России предстоят президентские выборы, и надо как-то ответить на вопрос о том, каковы же результаты сирийской кампании. Некоторое время назад проводился опрос «Левада-центра» (проходил 18-22 августа 2017 года по репрезентативной всероссийской выборке городского и сельского населения среди 1600 человек в возрасте 18 лет и старше в 137 населенных пунктах 48 регионов страны – прим.ред.), который показал, что эта кампания вызывает очень осторожное отношение россиян. Эйфория, которая, если помните, была связана с тем, что «вот как мы их калибрами бьем!», уже ушла. Ее больше нет. Вместо этого возникают вопросы: а какова цель этой войны, что мы там делаем?
Третий важный момент таков. Если вспомнить период, когда СССР уходил из Афганистана, то уходил он этапно. И помимо реального ухода, который начался в 1988 году, были разные политические сигналы: объявлялось о том, что выводится некоторая часть контингента. Большого влияния на ход кампании это не оказывало, но это были сигналы западным партнерам, которые как раз тогда из противников становились именно партнерами. Сейчас у нас, похоже, наблюдается обратная тенденция, но все равно по Сирии надо разговаривать и с Западом, и с Востоком.
Россия договорилась об определенном взаимодействии, например, с Турцией. Но сейчас заинтересованные стороны говорят, что надо еще что-то решать. Ведь ИГИЛ, запрещенный в России, сейчас резко ослаблен, и, если говорить о присутствии российских войск в Сирии, возникает вопрос, против кого же тогда эти войска там воюют.
Если говорить по поводу Асада, то у него, конечно, есть свои интересы. Они очень просты: восстановить контроль над всей территорией Сирии, сохранить ту же Сирию, которую он получил от отца в наследство. Но задача эта – очень неблагодарная, потому что курды при поддержке американцев заняли значительную часть севера и востока страны; турки конкурируют с курдами на севере и их формирования (и формирования их сторонников) занимают часть провинции Идлиб; есть оппозиционные силы на юге страны. И Россию, по-моему, совершенно не вдохновляет перспектива, что по всем этим вопросам она должна поддерживать Асада.
Не вдохновляет, потому что это затяжная война, причем война, в которой у Асада интерес вполне понятен, а у России – непонятен. Россия укрепилась на побережье, в алавитских районах (Латакия, Тартус); там находятся российские военные объекты и оттуда никто уходить не собирается. Но уже что касается Идлиба, то воевать за него большого энтузиазма нет.
С этим и связаны нынешние сигналы, что Россия готова поддержать политическое урегулирование (в том числе процесс, который сейчас идет в Астане). Но вопрос в том, что если уходит Россия, то что дальше будет с Асадом? Сейчас позиция Асада – весьма уверенная, можно сказать. Он существенно расширил сферу своего влияния, гарнизон Дейр-эз-Зор был блокирован; Асада также давно уже целиком контролирует город Алеппо. Но все это основано в значительной, даже в определяющей степени, на поддержке России, в том числе – поддержке российской авиации.
Что дальше – уже большой вопрос. Постоянно воевать за Асада России невозможно, это тоже понятно. Поэтому сейчас и происходит то, что мы видим.
Что касается политического процесса, о котором я уже упоминал, то здесь ситуация на сегодняшний момент не слишком оптимистичная. Асад сейчас как раз на волне успехов, и он совершенно не понимает, о чем ему договариваться с бунтовщиками. Поэтому сейчас договориться вообще о чем-то, даже не о новом правительстве, а о каких-то прикидках будущего устройства Сирии, будет очень сложно.
Поэтому не исключено, что на каких-то этапах Россия снова будет активизировать поддержку Асада, чтобы не утратил все то, что получил. Фактически в Сирии сейчас идет гражданская война, и российский фактор сыграл и играет в ней большую роль. Без него Асаду будет очень сложно продержаться. Идти же на компромиссы он, как я уже сказал не хотел бы. По крайней мере, не хотел бы сейчас. Да и что такое компромисс по Асаду – тоже большой вопрос.
Асад неоднократно заявлял о том, что готов к диалогу, даже проводил многопартийные парламентские выборы и конкурентные президентские выборы. Но все это не связно с уступками вооруженной оппозиции – все это связано либо с перегруппировкой сил внутри самого режима, либо с сигналами для так называемой «умеренной оппозиции», значительная часть которой, по сути, является политическим партнером Асада. Так что здесь пока больше вопросов, чем ответов», – сказал Алексей Макаркин.
