Напряженная ситуация вокруг Южной Осетии продолжает оставаться одним главных новостных сюжетов этого лета. Что хочет Грузия, чего в этой ситуации может хотеть Россия – о целях и интересах субъектов кавказской политики корреспондент “Полит.ру” беседовал с Аллой Язьковой.
Алла Язькова – доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института международных экономических и политических исследований РАН, эксперт Госдумы Федерального собрания РФ, автор свыше 200 научных трудов по проблемам международных отношений в Балканском и Черноморско-Каспийском регионах.
Нынешний конфликт в Южной Осетии начался через 12 лет после заключения мирного договора между этой непризнанной республикой и двумя суверенными государствами – Грузией и Россией.
Предыдущие 12 лет, для Грузии это годы режима Шеварднадзе, ситуация с Южной Осетией была достаточно стабильна. Этот status quo был обусловлен тем, что транзитный коридор, который проходил из России в Грузию через Рокский тоннель по осетинской территории, служил каналом контрабанды, на котором была завязана и российская, и грузинская, и осетинская мафия. Причем как в любом случае, когда мы имеем дело со стабильным нелегальным источником дохода на территории со слабой политической властью, на контрабанде зарабатывали и различные властные и политические структуры как с той, так и с другой стороны. Проследить и определить границы этой коррупции достаточно тяжело, ситуация, естественно, непрозрачна.
Но несколько лет назад ситуация начала меняться. Как и с российской стороны, так и внутри Южной Осетии. Достаточно неожиданно выигравший в 2002 году президентские выборы в этой республике Эдуард Кокойты, через год провел целый ряд и назначений в силовых ведомствах республики, что позволило ему получить более существенный контроль над российско-грузинским транзитным коридором.
Приход к власти в Грузии Михаила Саакашвили и его сторонников изменил ситуацию окончательно. Как мы помним, во время инаугурации в монастыре Гелати на могиле Давида Строителя, могиле человека и вправду построившего Грузию, грузинский президент дал клятву восстановить территориальное единство страны. После аджарских событий, окончившихся триумфом грузинского руководства, Саакашвили сделал ряд заявлений, которые позволили судить о том, что в ближайшее время стоит ждать продолжения “объединительной” политики грузинской власти.
Вопрос стоял лишь в том, начнет Саакашвили с непризнанной республики Абхазия или со столь же непризнанной международным сообществом Южной Осетии. Осетия была выбрана по нескольким причинам. Во-первых, там нет такой концентрации российских бизнес-интересов как в Абхазии. Во-вторых, в отличие от Абхазии, в Осетии не было этнических чисток, и на территории этой республики до сих пор находится несколько крупных грузинских сел, которые Саакашвили пытается использовать в качестве своего рода “плеча” при решении осетинской проблемы.
Провокационная, по большому счету, политика грузинских властей и агрессивная риторика Саакашвили по поводу России во время его лондонского выступления может объясняться следующим: таким образом он создает ситуацию и предмет для переговоров с Россией по самым принципиальным для обеих сторон вопросам. Для Грузии, в первую очередь, речь идет о политике России по отношению к непризнанным республикам, де юре находящимся в составе Грузии. И Россия в лице нашего президента неоднократно подчеркивала, что целостность грузинского государства является ценным и значимым фактором в ее кавказской политике.
В ответ Россия может снова поднять целый ряд вопросов: закрытие прохода в Грузию для чеченских боевиков, нежелательность присутствия американских военных баз на территории Грузии, приватизация каких-то грузинских, осетинских, абхазских экономических объектов. Что касается экономики, то это, в первую очередь, энергетика и транспортное сообщение. Напомню, что Грузия граничит со всеми республиками Северного Кавказа, и в этом смысле ее значение сложно переоценить.
Мое личное мнение, которое в общем-то является мнением специалиста-международника, состоит в том, что эскалация конфликта российской стороной пагубна для России. В этом случае мы можем просто потерять лицо на международной арене. Похоже, в Москве это понимают, проблема в отдельных горячих головах на местах, имеющих на этих местах собственные интересы. Например, заявление Кокойты об объединении Северной и Южной Осетии – явно риторический ход, вряд ли Россия пройдет на это. То же самое касается ряда заявлений российских военных о том, что российские войска будут стоять до конца и в случае необходимости готовы вести боевые действия. На мой взгляд, эти заявления могут определяться корпоративными армейскими интересами, не являясь при этом выражением государственной позиции, которая, впрочем, как всегда у нас не очень четко артикулирована.
Беседовал Булат Нуреев
