На выходных широко отмечен был год введения института полномочных представителей президента. В субботу в присутствии премьера, руководства Администрации и всех силовиков, включая Рушайло, полпредов принял Путин; потом он с ними отобедал. "Коммерсантъ" описывает новые восемь задач, поставленные перед полпредами, и заключает, что они получили еще больше полномочий. Например, им поручено контролировать расходование бюджетных средств в регионах, а правительству через премьера Касьянова адресована просьба содействовать этой работе. Важно, впрочем, что нет соответствующего указа. Кроме этого полпреды должны продолжить координацию работы госорганов в регионах (прежде всего - силовых), заняться местным самоуправлением, "аттестацией госслужащих", разграничением полномочий между центром, регионами и муниципалитетами, а также "оказывать помощь оргстуктурам гражданского общества". Гражданское общество понимается в Кремле как насущная задача: по информации "Полит.Ру", президент проводит консультации со своими советниками по этому поводу.
Сами полпреды внешне тоже довольны встречей с Путиным. Однако Владимир Познер в воскресном эфире ОРТ передал Кириенко слова кремлевского анонима о том, что Путин всеми, исключая Кириенко, полпредами, напротив, сильно недоволен. Полпреды уходили от комментариев по поводу ситуации в Приморье, где краевая Дума направила Путину жалобу на Пуликовского и Апанасенко. Вообще в отношении их участия в региональных выборах единства нет: центральный полпред Полтавченко заявил программе "Зеркало", что если он видит, что кандидат - "болтун", то так гражданам и говорит - мол, болтун; Кириенко, напротив, считает недопустимой полпредскую публичную поддержку кандидатов. Кроме того, тот же Кириенко в интервью "Полит.Ру" заявлял о желательности перехода к прямым выборам сената; а южный полпред Казанцев последовательно транслирует мысль о том, что в России и без того слишком много выборных органов. Кадровая полпредская смесь бросается в глаза: троих - Черкесова, Латышева и Драчевского - как будто нет вовсе. Но ротация полпредов вряд ли последует до следующих президентских выборов.
Тем не менее институт полпредов - единственный, кроме самого президента, инструмент борьбы государственного абсолютизма с региональным феодализмом (то, что на полит-жаргоне называется "собиранием земель") - состоялся хотя бы в том смысле, что полпреды воспринимаются как власть: ВЦИОМ отмечает медленный, но последовательный рост доверия к ним. И пока на абсолютистский тренд сохранится общественный спрос, полпреды будут только получать полномочия, а не терять их. Но "собирание земель" вряд ли должно пониматься как самоценная унификация регионального законодательства, его конституционное выравнивание: полпреды - прежде всего политический институт прямого действия, канал коммуникации между центральной и региональной властью; сегодня Кремль скорее интересует конвенция о политической активности, и трансляция федеральных норм есть в этом случае инструмент давления. Это хорошо видно на примере отношений с Москвой: наместник Полтавченко не склонен в реальном темпе ликвидировать антиконституционные нормы московского мэра, их отмена может быть разменяна на содержательную лояльность.В то же время очевидно, что институт полпредства вполне склонен эволюционировать в сторону превращения в альтернативные центры региональных хозяйственно-олигархических групп. С одной стороны, это соответствует задаче "вытаскивания" стула губернаторского феодализма, с другой - становится самодостаточной задачей (во многом именно так понимает свое полпредство северо-западный представитель Путина Черкесов). Можно предположить, что эффективность института будет напрямую зависеть от того, насколько реальными и корректными будут политические задачи, формулируемые полпредам президентом. В отсутствие собственно государственных задач они будут стремительно превращаться в альтернативные механизмы формирования регионального госкапитализма.
