18-е марта 2009 г. могло бы стать датой прорыва в мирном урегулировании приднестровского конфликта. В этот день президенты РФ, Молдовы и Приднестровья подписали заявление, по которому Россия не больше, не меньше - отказывалась от своей монополии на миротворческую операцию, длившейся в течение последних почти 20 лет. Эта операция должна, согласно заявлению, перейти в международный формат – под эгиду ОБСЕ. Но прорыва, к сожалению, не будет. Эффект заявления, несмотря на громкие фанфары, сведен к нулю самими подписантами. Подвох в формулировке заявления: переход «мирогарантийной операции» под управление ОБСЕ состоится только лишь «по итогам приднестровского урегулирования». А оно вряд ли случится в обозримом будущем. Слабо тлеющее противостояние Молдовы и Приднестровья по-своему уникально: нет другого такого постсоветского сепаратизма, имеющего столь неясные перспективы, как приднестровский, и нет другой такой «метрополии», с подобным равнодушием взиравшей на свой отколовшийся регион, как Молдова.
В Тирасполе на встрече в международной молодежной корпорации «Прорыв!» (таково самоназвание организации) случился международный скандал. Немецкий модератор встречи, до этого отличавшийся рафинированной дипломатичностью и взвешенностью, после показа «прорывцами» очередного видеоролика о своей общественной активности в Приднестровье не выдержал и объявил залу четко и жестко: «То, что я вижу здесь, – это фашизм и фюрерство (приближенный перевод с немецкого – АК). Прежде чем открыть дискуссию, я заявляю, что отвергаю методы вашей организации и покидаю данное собрание». И – покинул.
«Молодежная корпорация» с открытыми ртами глядела ему вслед. В какой-то момент возникло опасение, что серьезные и рослые мужчины, – судя по всему, истинные руководители «корпорации» – последуют за модератором выяснять степень неприятия им «методов организации», поэтому разом вскочили все. Дискуссия возобновилась только через несколько минут. 14-15-летняя молодежь «Прорыва» сидела припугнутая; с обиженными интонациями говорили лишь взрослые. Они говорили о необходимости признания Приднестровья, союза с Россией и о том, что враждебный Запад, применяя двойные стандарты, этому всячески препятствует. Типичный пример тому мы только что видели своими глазами.
На улицах Тирасполя заметны, по крайней мере, два крупных портрета Владимира Путина – напротив Дома Советов в центре города и здесь, на стене штаб-квартиры «Прорыва!». В последнем случае Путин делит компанию с Дмитрием Медведевым и почему-то c Че Геварой. Под соответствующим изображением подпись: «Прорыв – путинский прорыв!». Напротив офиса через дорогу бросаются в глаза два других билборда. На первом – лозунг «В единстве – наша сила!» с флагами Приднестровья, Южной Осетии, Абхазии и, конечно, России. На втором билборде с теплотой смотрят друг на друга Сергей Багапш, Эдуард Кокойты и Игорь Смирнов (президент ПМР), как будто говоря: «Господа, мы сделали это». Подпись под снимком: «Приднестровью, Южной Осетии и Абхазии – быть!».
Молодежная корпорация «Прорыв!» демонстрирует основной политический тренд Приднестровья: стремление к путинской России. Именно к путинской – и ни к какой другой, потому что другая Россия рано или поздно выведет свои войска, прекратит поддерживать этот и другие сепаратистские режимы, будет содействовать, а не препятствовать международным усилиям по искоренению коррупции и контрабанды оружием, прочно обосновавшихся здесь. В свое время Россия положила конец вооруженному конфликту. Она могла бы сыграть ключевую роль и в его полном урегулировании. Сейчас же она является гарантом сохранения местного миропорядка.
Дмитрий Фурман, один из лучших российских исследователей СНГ, в своей работе «Молдавские молдаване и молдавские румыны» так описывает своеобразие Приднестровья: «Русские и «русскоязычные» сепаратистские движения под «интернационалистически»-советскими, легко переходящими в русско-националистические, лозунгами в процессе распада СССР возникают во многих республиках (Казахстане, Украине, Прибалтике). Но лишь в Молдове русско-советский сепаратизм приводит к созданию на индустриально развитых землях Левобережья, вошедших в состав Молдавской ССР при советской власти, Приднестровской республики, провозглашённой в сентябре 1990 года и в августе 1991 года одновременно с Молдовой заявившей о своей независимости».
Сейчас Приднестровье называют самым мирным из всех постсоветских конфликтов. Его вооруженная фаза прошла в июне 1992 года, когда вокруг моста через Днестр, в Бендерах и в других населенных пунктах на границе с Молдавией шли ожесточенные уличные бои. По разным оценкам, погибли от тысячи до двух тысяч человек, 80 тыс. стали беженцами, а Бендеры и ряд других населенных пунктов были сильно разрушены. Напряженные отношения с Молдовой сохраняются и сейчас. Несколько раз за последние годы случались серьезные кризисы вплоть до разрыва отношений, но до военной эскалации конфликта с тех пор дело не доходило.
Приднестровье, как известно, имеет свои органы власти, свою денежную единицу (приднестровский рубль), конституцию, милицию и другие атрибуты государственности. Единственное, чего у него нет, - международного статуса. До сих пор ни одно государство мира, включая Россию, не признало независимость Приднестровья (если не считать государствами Нагорный Карабах, Южную Осетию и Абхазию).
Есть здесь и свои паспорта, но далеко с ними не уедешь, потому что действуют они только на территории республики. Для того чтобы передвигаться за пределами ПМР, нужен паспорт государства – субъекта международной политики. В основном – России. По словам заместителя министра иностранных дел ПМР Сергея Симоненко, из полумиллиона жителей Приднестровья 100 тысяч имеют российские паспорта. В Тирасполе открыт российский консульский пункт, где, говорят, паспорт (правда, заграничный) могут выдать в течение двух дней - быстрее, чем в среднем в Москве. «Я и сам, - скромно сообщил нам замминистра, - путешествую с паспортом РФ».
Такое тотальное наделение жителей непризнанного региона гражданством напоминает «югоосетинскую» историю. У большинства приднестровских предприятий российские владельцы. Россия выплачивает местным жителям пенсии и пособия, финансирует строительство и т.д. Официально не признавая Приднестровье, Россия обеспечивает его самостоятельность. Если вспомнить при этом российские военные базы и массу недостаточно контролируемого оружия, то параллели с Южной Осетией напрашиваются.
Но в такой сценарий, да и вообще в возможность нового военного противостояния мало кто верит. Глава миссии ОБСЕ Филип Ремлер, хорошо знающий проблемы региона, говорит об этом кратко: «Да, Приднестровье чем-то похоже на Южную Осетию. Но ведь Молдова совсем не похожа на Грузию!»
Заместитель министра реинтеграции (то есть по делам приднестровского урегулирования – есть такой пост в правительстве республики Молдова) Ион Ставила также отрицает возможность нового конфликта: «Кроме России, в урегулировании конфликта участвует много других сторон – в формате «5 + 2» (ЕС, ОБСЕ, США, Украина, Россия + Молдова и Приднестровье). Все стороны устраивает status quo».
Некоторые наблюдатели, тем не менее, допускают возможность нового обострения. Ион Марандичи, молдавский журналист, научный сотрудник Университета Ратжерса в США, опасается резкого ухудшения экономической ситуации в регионе: «В этом случае Приднестровье, скорее всего, обвинит Молдову во всех смертных грехах и, чтобы оправдать собственное существование, может спровоцировать военную агрессию. Армия Молдовы слабее, чем вооруженные силы Приднестровья, поэтому Молдова будет вынуждена запросить военную помощь у Румынии, Украины или НАТО. К счастью для Молдовы, Приднестровье не имеет общих границ с Россией, что делает российское вмешательство проблематичным». Второй, более вероятный сценарий возможного обострения из-за кризиса, по мнению Марандичи, может возникнуть, если Россия официально признает независимость Приднестровья. «Такие попытки уже не раз предпринимались, например, в Госдуме. Этот вариант станет еще более возможным, если в результате кризиса к власти в Молдове придут националистические силы», - говорит он.
Одна из острейших проблем постконфликтного урегулирования – остающиеся на территории республики запасы оружия. На военных складах в одном только селе Колбасна к северу от Тирасполя хранится до 20 тыс. тонн боеприпасов и вооружения – от автоматов до переносных зенитно-ракетных комплексов. С 90-х за Приднестровьем сохраняется репутация черного рынка оружия. Благодаря международным усилиям, контроль над складами в последние годы усилен, правда, его по-прежнему осуществляют российские военнослужащие. Некоторое время Россия предпринимала действия по вывозу бесхозного оружия, но затем вывоз прекратился. Проблема криминального доступа окончательно не решена: автоматы и гранатометы из Колбасны то и дело «всплывают» в Чечне, в Ингушетии, бывшей Югославии и даже в Африке.
Приднестровскому урегулированию мешает и слишком медленная интеграция Молдовы в Европу. Иностранные дипломаты в Кишиневе сетуют не только на ее зависимость от России, но и на отсутствие выраженного интереса к Европейскому Союзу. Посол ФРГ Николаус Ламбсдорф на встрече с нами не скрывал своего разочарования: «У нас есть проблема – почти полное отсутствие партнеров. Молдова не ориентирована на Европу. Из всех западных ценностей прижился разве что рынок».
Посол Чехии Петр Купр еще более пессимистичен. Как представитель страны, председательствующей в ЕС, он, по его словам, пытается вложить максимум усилий для сближения Молдовы с Европой. Результат – минимальный: «Люди интересуются иностранцами с точки зрения выгоды. Нет европейского мышления, нет развитого гражданского общества, нет независимых СМИ… На микроуровне мало что можно сделать».
Коммунисты, стоящие в Молдове у власти, конечно, влияют на политические и экономические предпочтения страны. Но страна не пошла по пути большинства государств СНГ – по пути сворачивания демократических завоеваний 90-х. Власть в Молдове не была узурпирована в руках авторитарного президента, а сильный и независимый парламент по-прежнему составляет ему серьезный противовес.
Дмитрий Фурман так описывает этот феномен молдавской политики: «Идеологически (с приходом в 2001 г. коммунистов к власти – АК) Молдова чуть ли не вернулась к советскому прошлому, но по своей политической системе отошла от него дальше, чем все остальные республики СНГ и почти так же далеко, как республики Прибалтики... Самая демократическая страна СНГ и единственная, в которой у власти стоят коммунисты, – это очень своеобразное сочетание». По мысли Фурмана, стать одним из типичных авторитарных режимов СНГ Молдове помешало расколотое самосознание. В стране сильны две этноцентричные силы – «румыны» (унионисты), не видящие будущего Молдовы без единства с «родной» Румынией, а значит, и с Европой, и «молдовенисты», сплотившиеся на основе государственной и культурной общности, приобретенной во времена Советской Молдавии (1944-1991). После вступления Румынии в 2007 году в ЕС ее популярность в Молдове резко пошла вверх. По разным оценкам, у 10-20% населения Молдовы уже есть румынские паспорта (а значит, паспорта ЕС), и эта цифра увеличивается. Так что из двух векторов развития в Молдове в последние годы медленно, но неуклонно побеждает европейский.
Интересно, как это скажется на проблеме застаревшего приднестровского конфликта, особенно сейчас, когда роль международного участия усиливается. До тех пор, пока Россия остается наиболее влиятельной силой в регионе, Приднестровье будет смотреть преимущественно на Восток. Но никто не знает, как на положении республики скажется нынешний кризис: захочет ли Россия и дальше иметь на своей шее непризнанные режимы с сомнительной репутацией или попытается мирно передать их в «страны происхождения».
Шансы на возвращение Приднестровья в состав Молдовы постепенно угасают. Там выросла собственная элита, которая ценит свою власть и влияние и не хочет превращения в одну из молдавских провинций. Да и в самой Молдове требовать присоединения левого берега Днестра продолжают разве что последние радикалы. Для молдаван этот странный регион с темным прошлым и неясными перспективами за прошедшие годы ментально уже перестал быть своим. Сегодняшнюю Молдову волнуют другие проблемы.
Москва – Кишинев – Тирасполь
Поездка автора в Молдову и Приднестровье в группе политологов из стран Западной и Восточной Европы состоялась в начале марта 2009 г. по приглашению Немецкого общества по внешней политике (Берлин).
