В четверг в Испании премьер Михаил Касьянов ответил резким "нет" на ультиматум ОПЕК. Напомним, картель решил снизить с 1 января экспорт нефти на 1.5 млн барр/день, но решение вступает в силу, только если Россия, Норвегия и Мексика снизят поставки на 0.5 млн барр. Предлагаемые ОПЕК объемы сокращения пропорциональны отношению поставок нефти на мировой рынок картелем (без Ирака) к сумме поставок нефти тремя странами - 3/1. При этом из 500 тыс барр на Россию приходится примерно 200 тыс (6-7% экспорта). Пока Россия согласилась на 30 тысяч, а предшествующее снижение экспортных поставок в связи с зимним периодом правительство должным образом преподнести ОПЕК не смогло. В необычно резкой для себя манере Касьянов заявил: "На большое сокращение добычи мы не пойдем, а маленькое сокращение уже сделали". Ответ Касьянова прозвучал особенно странно на фоне согласия Мексики с предложением ОПЕК (Норвегия заявила, что присоединится к картелю, если цены упадут слишком сильно).
Россия не испугалась. Ведь, как заявил в четверг глава ВЭБа Андрей Костин, если ситуация будет ухудшаться, "можно ставить вопрос об облегчении долгового бремени, в том числе и о списании части долга". В плане долгов у правительства увеличивается пространство для маневра. А это как раз "конек" Касьянова. С падением цены нефти шансы на успех давно чаемых переговоров о списаниях, бартерном погашения долга и всевозможных обменов "долгов на инвестиции" (т.е. на собственность или гарантии) сильно растут. С этой точки зрения правительству даже выгодно опустить цены на нефть. Под это дело можно провести санацию бюджетных расходов и усиление налогового пресса (принудительную легализацию бизнеса). Впрочем, в правительстве разноголосица: в четверг же Алексей Кудрин высказался значительно мягче Касьянова: он уверен, что России и ОПЕК удастся выработать обоюдоприемлемое решение. А другой вице-премьер, Виктор Христенко, еще в среду, когда стало известно, что ОПЕК примет жесткое по отношению к России решение, вообще заявил нечто странное: на 30 тыс барр в день сокращается добыча, а экспорт может быть сокращен и более существенно. Кажется, с Касьяновым и Кудриным высказывание Христенко не было согласовано, равно как и позиции Касьянова и Кудрина - друг с другом.
Российские компании тоже заняли противоположные позиции относительно ультиматума ОПЕК. Михаил Ходорковский считает, что ОПЕК совершил фундаментальную ошибку в конце 1998, установив повышенную планку ценового коридора $22-28 вместо $18-21. Теперь же, уверен Ходорковский, рынок может быть стабилизирован в более скромных границах и без сокращений добычи - за счет совместных действий производителей и потребителей. Ходорковский предложил развернуть "глобальные антидемпинговые и антимонопольные меры". Условно можно представить это так: кто предложит нефть по цене ниже $12 - тот демпингует. Кто выше $24 - тот пользуется монопольным положением. Однако смысл идеи главы ЮКОСа не ясен: в целом цена нефти определяется на бирже (контрактная цена поставок отличается от биржевой на известные суммы), и в демпинге можно обвинить только всех поставщиков в целом, а не кого-то в отдельности. Это не алмазный рынок, не сталь и не алюминий.
Противоположную ЮКОСу позицию выразил "ЛУКойл": нужно снижать добычу, как бы это ни было неприятно: нелогично продавать невозобновляемый ресурс, когда спрос на него падает. Впрочем, Ходорковский косвенно упрекнул "ЛУКойл" в том, что тот компенсирует снижение своих российских поставок экспортом из Казахстана и Азербайджана. Сергей Алексашенко уверен, что в ценовой войне с ОПЕК мы обязательно проиграем: издержки наших компаний вчетверо выше. А "Ведомости" в редакционной колонке вообще говорят, что естественный союзник для России как нефтеэкспортера - Запад, так как и нам, и потребителям нужны не сверхвысокие, а достаточные цены. Беда только в том, что долго удерживать цену на этом уровне никогда не удается.
