Перспективы президентских выборов в Украине, назначенных на 25 мая 2014 г., обсуждаются в СМИ уже довольно давно. Первоначально это были относительно абстрактные прогнозы с перечислением возможных сценариев, в том числе на основе опыта других революций, произошедших в последние годы. Теперь, по итогам столкновений в Одессе и, главное, последующих высказываний Путина, призывающих, сепаратистов на юго-востоке Украины отложить референдумы, появился материал для предметных рассуждений.
Прежде много говорили о том, что Россия будет пытаться всеми возможными методами дестабилизировать обстановку в Украине и по возможности сорвать выборы. После одесских событий было много разговоров о российских провокациях, в частности США и Германия угрожали России ужесточением санкций, если она продолжит свою агрессивную политику в отношении Украины. Смена тона российского президента вызвало у аналитиков противоречивые трактовки.
Экономист Пол Грегори на страницах Forbes рассуждает о том, что призывы Путина 7 мая были хорошо спланированным ходом, который, с одной стороны, позволяет России продолжать свою подспудную захватническую деятельность, а с другой стороны, снимает с нее ответственность за происходящее. «Владимир Путин, - пишет он, - должно быть, наблюдает за фиктивным референдумом в восточной Украине с удовлетворением и радостью. Он опять перехитрил Барака Обаму, Джона Керри, Ангелу Меркель и Евросоюз. Он не только избежал санкций благодаря отданному повстанцам-сепаратистам сигналу о том, что следует отложить (не отменить даже) референдум 11 мая. Путинская "мирная инициатива" 7 мая даже несколько подняла его акции и курс рубля, а его обращение к повстанцам вызвала у крупнейших информационных агентств положительные отзывы».
Здесь Грегори ссылается на репортаж Reuters, где, среди прочего, говорится, что призыв Путина отложить референдум «мог бы стать прорывом в ситуации наиболее глубокого кризиса отношений между Востоком и Западом со времен холодной войны». Также он вспоминает материал CNN, где проведение референдума 11 мая квалифицируется как свидетельство того, что сепаратисты «пренебрегли» советами Путина и поступили вопреки его рекомендациям.
Далее автор доказывает, что сам по себе референдум как избирательная процедура был полностью лишен каких-либо признаков прозрачности и проистекающих из нее гарантий честности. Среди прочего, там не было избирательной комиссии, бюллетени не были пронумерованы, голосовать можно было неограниченное число раз, в частности за тех, кто не смог прийти. «В Луганске с полумиллионным населением было всего четыре участка – вероятно для того, чтобы операторам российских телеканалов было проще снять длинные очереди; не было иностранных наблюдателей, а независимых корреспондентов отпугнули угрозой насилия».
По мнению Грегори, никакого пренебрежения призывами Путина в действиях сепаратистов не было, а была инсценировка. Автор убежден в том, что пророссийская сторона в Украине действует в строгом соответствии с указаниями российского президента. В данном случае задачей было грамотно провести референдум, отвечающий поставленным целям, и при этом так, чтобы создать видимость независимости от России. Грамотность проведения состояла в том, чтобы создать ситуацию, в которой с большой вероятностью проголосуют только те, кто готов проголосовать нужным образом; а также в том, чтобы впоследствии представить результаты как итоги общенационального волеизъявления.
Путин, в свою очередь, дал понять, что он вовсе не контролирует повстанцев, а его обращение сняло с него ответственность за проведение фальшивого референдума. Таким образом, он добился двоякого результата. «Во-первых, проведение референдума, сколь угодно фальсифицированного, еще больше убедит общественное мнение в том, что и правда существует такая группа, как "Донецкая народная республика", во главе которой стоят достойные доверия лидеры, заслуживающие место за круглым столом миротворческих переговоров. А как только эти самопровозглашенные лидеры получат такое признание, Украина будет де-факто рассечена на две части.
Во-вторых, Путин будет раздувать значимость результатов этих фальшивых выборов, что, конечно, будет свидетельством массовой поддержки независимой Донецкой народной республики. Его машина пропаганды будет непрерывно это провозглашать, пока зрители не начнут верить. И вот тогда он сделает все возможное, чтобы дискредитировать результаты президентских выборов 25 мая в восточной Украине, утверждая, что этот его сфабрикованный референдум более репрезентативен, чем украинские выборы. Он будет заявлять, что киевское правительство и до выборов было нелегитимно, и после выборов остается таковым». Главный признак того, что эта уловка была удачной, считает Грегори, - это то, что на нее клюнула пресса.
Автор традиционно анонимной статьи в блоге при журнале Economist высказал более прямолинейную, хотя и тоже пессимистичную трактовку. Эта версия предполагает, что желание Кремля сдержать восточноукраинских сепаратистов или дистанцироваться от них было вполне искренним. «Простой взгляд на карту дает вариант возможного объяснения, почему г-н Путин, вероятно, прекратит поддерживать повстанцев, хотя бы временно. В Крыму сторонников присоединения к России было гораздо больше… Действия по присоединению Крыма в марте были профессиональными и быстрыми и, возможно, укрепили уверенность в том, что в такой же сценарий можно повторить в трех восточных областях – в районе Харькова, Луганска и Донецка, а потом и на юге, включая Одессу».
Однако если план действительно был таков, то он провалился. Сторонников у пророссийских повстанцев в этих областях существенно меньше, чем в Крыму. Опросы общественного мнения на юго-востоке Украины стабильно показывают, что большинство жителей не хотят присоединяться к России. Более того, противники пророссийского движения начали собираться в ополчения, готовить оружие и обучаться базовым техникам вооруженного противостояния. В свою очередь, пророссийские силы также проявляют экспансивность и, более того, их становится все труднее контролировать извне. Иными словами, вероятность гражданской войны растет, а эскалация конфликта до такой степени Москве невыгодна. «Раз уж г-н Путин начал сторониться повстанцев, а сами они отказываются следовать его советам, значит восточная Украина, вероятно, уже находится на грани нового и еще более кровавого, чем предыдущий, этапа», - заключают комментаторы.
Washington Post, в свою очередь, цитируя британского министра иностранных дел Уильяма Хейга, утверждает, что срыв выборов 25 мая станет «ужасным ударом по демократии». Это было сказано незадолго до неожиданного выступления Путина, в котором также была затронута тема выборов, причем в положительном ключе.
Несмотря на отсутствие каких-либо определенных выводов и преобладание отсылок к мнениям различных сторон, этот материал, тем не менее, относится к числу тех, которые рассматривают высказывания Путина и дальнейшие перспективы скорее оптимистически. В частности, там отмечается прохладная реакция администрации Обамы на это заявление, имеющая целью показать, что одной риторики недостаточно, и нужны конкретные действия – например, отозвать вооруженные силы от украинской границы. Также отмечается настороженное отношение киевских лидеров к тому, как энергично российская сторона продвигает идею федерализации Украины, так как цель этого для Кремля в том, чтобы сохранить свое влияние, по крайней мере, в областях, где преобладает русскоязычное население.
Однако в заключение говорится о том, что нынешний председатель ОБСЕ Дидье Буркхальтер, по всей видимости, рассчитывает найти с Путиным общий язык и готов сотрудничать с Москвой в разработке плана по преодолению конфликта и кризиса на Украине. Здесь можно вспомнить о том, как некоторые аналитики в свое время подчеркивали, что для урегулирования отношений между Россией и Украиной необходимо вмешательство международных организаций, которые бы поддерживали диалог между обеими странами.
