По итогам переговоров в Женеве между Ираном с одной стороны и Британией, Германией, Китаем, Россией, США и Францией с другой была принята так называемая «ядерная сделка», о чем стало известно в ночь на 24 ноября 2013 г. Согласно условиям этого временного соглашения сроком в шесть месяцев, Иран обязуется приостановить развитие своей ядерной программы, то есть прекратить обогащение урана и заморозить строительство реактора в Араке. Страны «шестерки», со своей стороны, обещали ослабить санкции против Ирана. У этого решения было множество как сторонников, так и противников.
Сторонники считают, что это шанс решить многолетний международный конфликт. Противники, в свою очередь, полагают, что санкции – это единственный способ сдерживать иранскую агрессию, а их ослабление сделает Иран неуправляемым и опасным. Как написал еще до заключения сделки один из авторов аналитического ресурса Muftah.org, «чтобы двигаться вперед, Обама должен будет вести переговоры не только с Ираном, но и с Конгрессом. Администрация должна и дальше вовлекать в дело законодательные органы, регулярно отчитываясь о ходе ядерных переговоров и убеждая членов Конгресса в необходимости всеми силами содействовать тщательному изучению дипломатических возможностей, которые появились в отношениях между Вашингтоном и Тегераном».
Специалист по вопросам международной безопасности Ребекка Казинс (Rebecca Cousins) высказывает мнение, что «ядерная сделка», не будучи панацеей, представляет собой, с учетом сложившихся обстоятельств, прогрессивный шаг. Опасным она его не считает, так как «это временная мера, а не окончательная договоренность», и «все элементы соглашения могут быть потерять силу, если одна из сторон нарушит условия сделки».
«Здесь имеет смысл обратиться к прошлому и подумать о том, как мы попали в эту точку, - пишет Казинс. – Отношения между Ираном и Западом долгое время были сложными. Многие жители Ирана до сих пор помнят, как вмешательство Британии и Америки в 1953 г. к низвержению иранского премьер-министра Мохаммеда Моссадека, избранного в результате демократического голосования, и как его сменил симпатизирующий Западу шах Пехлеви. Моссадек добивался национализации иранской нефтяной промышленности; непропорционально большой процент доходов англо-иранской нефтяной компании (впоследствии British Petroleum) уходил Британии и лишь относительно маленький процент – Ирану.
В 1979 г. иранская революция свергла шаха и, в конце концов, спровоцировала кризис с заложниками в американском посольстве в Тегеране, продолжавшийся 444 дня. Пятьдесят два американских дипломата были захвачены группой студентов – бытует распространенное мнение, что это происшествие было санкционировано государством – с 4 ноября 1979 г. по 20 января 1981 г.
И Британия, и США после революции заморозили дипломатические отношения с Ираном. В 1988 г. Британия возобновила было свое присутствие, но уже год спустя отношения снова были разорваны. Они нормализовались лишь в 1998 г. и длились вплоть до атаки на британское посольство в Тегеране в 2011 г. США разорвали отношения с Ираном в апреле 1980 г. и до сих пор их формально не восстановили.
Президент США Джордж Буш-младший произнес в январе 2002 г. речь об "оси зла", где он поместил Иран в один ряд с Ираком и Северной Кореей в качестве стран, представляющих военную угрозу для всего мира, так как они разрабатывали оружие массового поражения. Эта речь начала подстегивать у общественности страхи по поводу развития иранской ядерной программы.
Эта небольшая сводка может дать разве что очень приблизительное представление о том, насколько нестабильными были эти отношения, в которых стороны не доверяют друг другу, и в этом смысле достижения недавних переговоров представляются особенно впечатляющими».
При этом «в США некоторые члены Конгресса продолжают настаивать на введении новых экономических санкций против Ирана. В качестве аргумента в пользу своей позиции они приводят то, что Иран удалось принудить к переговорам, и утверждают, что давление нельзя ослаблять до тех пор, пока Иран не капитулирует полностью. Другие – в том числе администрация Обамы – возражали против такого подхода, делая акцент на логику переговоров, которая состоит в том, что условия временного соглашения были бы ничтожными, если США не смогут гарантировать свою последовательность в этой сделке».
Также этой истории, отмечает Казинс, есть также еще одна побочная линия: «Установление лимита на обогащение урана в стране открывает вопрос о праве на разработку ядерных технологий в мирных целях, которое предусмотрено Договором о нераспространении ядерного оружия. Ряд государств, входящих в Движение неприсоединения – международную группу из 120 стран, которые не вступили ни в один из крупных силовых блоков, - обеспокоены тем, что это право может быть нарушено».
«Вероятно, - заключает автор, - временное соглашение с Ираном, как и прорыв в ситуации с сирийским химическим оружием, послужит стимулом к более значимому прогрессу – либо путем повышения уверенности в том, что он возможен, либо побуждая тех, кто сомневается в серьезности соглашений с Ираном, создавать более мощную региональную систему безопасности».
Издание Foreign Policy in Focus опубликовало материал, автор которого, Сина Туси (Sina Toossi) , пытается доказать, что опасения противников ослабления санкций беспочвенны. «Иранцы, конечно, рады, что появилась надежда ослабить санкции и угрозы военного вмешательства в их страну. Однако, к разочарованию многих иранских граждан и вопреки мнению многих скептиков в США, эта сделка сама по себе ни в коей мере не означает прекращение санкций – по крайней мере, на настоящий момент.
В действительности, подавляющее большинство санкций – как раз те, которые более всего бьют по простым гражданам, - по итогам этой первичной сделки останутся в действии. Это, среди прочего, санкции, направленные на иранские нефтяной и банковский секторы и приведшие к замораживанию порядке $100 млрд. дохода от продажи иранской нефти за рубежом».
«Сама эта сделка, - продолжает он, - оказалась под перекрестным огнем с самых разных сторон – начиная со сторонников жесткого курса в Тегеране, которые обвиняют правительство Рухани в капитуляции, и заканчивая сторонниками жесткого курса в Вашингтоне…». Автор также ссылается на замечание премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, который назвал это решение «исторической ошибкой».
Но такие суждения преждевременны: «это совершенно неокончательная временная договоренность, цель которой в том, чтобы подготовить почву для более значимой сделки в дальнейшем. Окончательное соглашение будет направлено на полное устранение вероятности, что Иран сможет втайне от международного сообщества создать ядерную бомбу. Ультра-скептики на Западе должны осознать, что в условиях этой сделки им совершенно нечего терять – то незначительное ослабление санкций, о котором шла речь на переговорах в Женеве, легко отменить, в случае если Иран будет нарушать свои обязательства.
Но если учесть перекошенный характер этой сделки (иранцы уже благополучно согласились выполнять требования Запада, но взамен почти ничего не получили), то у Ирана нет стимула не соблюдать свои обязательства в течение последующих шести месяцев. Стратегия Тегерана стремится к достижению окончательного соглашения, в соответствии с которым будут отменены все санкции по ядерной линии, а на территории Ирана будет разрешено обогащение урана до 5-процентного уровня. Ни одна из этих целей не будет достигнута, если Иран нарушит свои обязательства уже сейчас.
Но также важно, что нет оснований полагать, будто готовность Ирана к заключению сделки сейчас означает его капитуляцию перед Западом. Это ключевой момент в рассуждениях, обосновывающих аргументы в духе «санкции работают», а также ожесточает хардлайнеров в Тегеране. Пусть иранцы и пострадали от санкций, но сейчас, оказавшись за столом переговоров, Тегеран располагает гораздо более развитой ядерной программой, а список уступок, на которые он готов пойти, заметно сократился по сравнению с тем, что было еще до санкций, 10 лет назад, когда впервые появилась идея такого соглашения».
Однако при всей сложности ситуации, автор делает оптимистичный вывод: «это хорошая сделка для всех участников – особенно если она станет стимулом к более фундаментальному примирению между Ираном и США. Это всего лишь скромное шестимесячное соглашение, но если ему удастся разморозить отношения между Вашингтоном и Тегераном, то оно даст резонанс на много десятилетий вперед».
