Российский институт стратегических исследований (РИСИ) представил в понедельник доклад «Зарубежные СМИ в 2015 г. – антироссийский вектор». В докладе представлены итоги исследования зарубежных информационных стратегий, направленных на формирование общественного мнения по поводу внешней и внутренней политики России и деятельности ее руководства. В число западных СМИ, ведущих наиболее агрессивную антироссийскую пропаганду, попали американская газета NY Times и британская Guardian.
И Guardian, и NY Times иногда сами публикуют материалы о предвзятости по отношению к России в западном информационном пространстве. Совсем недавно, в середине марта, Guardianопубликовала статью известного эксперта по России Марка Галеотти. Галеотти сразу оговорил, что не считает нынешнее положение дел холодной войной или, по крайней мере, холодной войной 2.0. Но отметил, что сходство есть, и оно состоит в том, что обе полемизирующие стороны последовательно игнорируют аргументы друг друга.
Российская сторона, пишет Галеотти, склонна называть русофобией все, что ей не нравится. К русофобии в равной мере относят и открыто враждебные высказывания (например, заявления руководства НАТО об экзистенциальной угрозе, исходящей от «русского медведя»), и обычную критику тех или иных политических маневров. Галеотти считает, что это уравнивание агрессии и нейтральных высказываний создает ситуацию, в которой удобно маргинализировать любые независимые точки зрения.
Из этого Галеотти делает вывод, что истеричная риторика американских генералов играет на руку Кремлю, потому что благодаря ей ему проще поддерживать картину, в которой Россия в полном одиночестве противостоит враждебному миру.
Запад, в свою очередь, проводит встречную информационную политику – с одной стороны, более тонкую, с другой стороны, в ряде случаев более сомнительную. Суть в том, что любое российское внешнеполитическое действие неизменно представляется как нечто злонамеренное. Яркий пример – ставшая уже мемом тема «использования в качестве оружия»: Кремль все использует в качестве оружия. Так, например, Кремль использовал сирийских беженцев, чтобы усугубить миграционное давление на Европу, хотя никаких прямых свидетельств в пользу этого нет, и миграционный кризис начался намного раньше, чем Россия вступила в сирийский конфликт.
В той же рамке преподносятся такие темы, как усиление националистической риторики в Европе и попытки России стать более независимой от внешних финансовых источников. Русские, таким образом, представляются как имманентно порочные люди. Никто не отрицает, что Москва действительно делает много нехорошего, но это политическая и государственная порочность, а не врожденное свойство. При этом встречный российский взгляд на вещи, отмечает Галеотти, зачастую строится на уверенности – не всегда такой уж безосновательной, - в том, что Запад не хочет, чтобы Москва получила серьезный статус в глобальной политике. У этого взгляда есть своя логика.
Далее, популярность этого мема про использование в качестве оружия поощряет плохой анализ. Мем оказался таким мощным и привлекательным как раз счет того, что он имеет мало отношения к действительности. При этом, говоря, например, об украинском конфликте, мало кто вспоминает о том, что Москва последовательно воздерживалась от прямого военного вмешательства.
Конечно, заключает Галеотти, в разговорах про использование в качестве оружия есть доля истины, как доля истины есть и в разговорах про русофобию. Но в каждом случае проблема в том, что обе эти рамки используются для того, чтобы путать и смешивать понятия. В таком обмене нет ничего, похожего на диалог. Вопрос в том, как это можно изменить. По мнению Галеотти, от Кремля нет смысла ожидать изменения методов. Но по крайней мере, есть надежда на то, что западные СМИ в какой-то момент сменят стратегию и начнут внимательнее и корректнее присматриваться к фактам и чужим аргументам.
NY Times пыталась отрефлексировать тему антироссийской предвзятости в кинематографе в начале 2014 г. Тогда в США как раз вышел шпионский боевик «Джек Райан: Теория хаоса». Там сюжет строился на том, что американские спецслужбы раскрыли заговор российских олигархов, которые хотели устроить в США террор и новую великую депрессию.
Почти через 25 лет после завершения холодной войны Голливуд снова обратился к теме русских злодеев. Это далеко не первый случай, оговаривает автор. Ему предшествовали такие фильмы, как «Мстители» (2012), где фигурирует бывший агент КГБ с садистскими наклонностями; «Крепкий орешек: Хороший день, чтобы умереть», где действуют коррумпированные российские чиновники; «Турист» (2010) с русскими бандитами; «Шпион, выйди вон!» (2011 г.) по мотивам книги Ле Карре, где речь идет о противостоянии с советской разведкой; и некоторые другие.
Автор предполагает, что отчасти такая популярность «русских злодеев» связана с тем, что эти «злодеи» политически безопасны: ни одна правозащитная группа не будет протестовать. Российская аудитория не считается, потому что она, во-первых, за рубежом, а во-вторых, ей, может быть, даже будет лестно.
Конечно, комментирует автор, нынешнее восприятие таких фильмов американской аудиторией не сравнить с тем, что было в эпоху холодной войны, когда русские вызывали смешанные чувства ненависти и страха. Также характерно, что национальный ассортимент злодеев расширился. Теперь в их числе нередко встречаются иранцы, палестинцы, южноафриканцы, немцы, албанцы, сомалийцы. Тем не менее, русские остаются в американском кинематографе главным пугалом.
Российское руководство, со своей стороны, не способствует изменению такого положения дел. Теперь сценаристы могут вдохновляться историями про предоставление убежища Эдварду Сноудену и поддержку сирийского президента Башара Асада. Русские злодеи остаются клише. Правда, заключает автор, в случае с фильмом про заговор российских олигархов, ведущий США к экономическому краху, выбор злодея был отчетливо сомнительным: проблемы американской экономики коренятся явно не в России.
