12 декабря после тяжелой и давней болезни умер Владимир Вениаминович Бибихин. Его знали как плодотворного и разностороннего автора философских трудов, увлекательного университетского лектора, тонкого филолога, талантливого переводчика. Писал он о немецкой, французской, итальянской философии, среди его многочисленных научно комментированных переводов есть и такие сложнейшие вещи, как тексты М.Хайдеггера, которому он посвятил часть своей жизни, есть переводы и исследования отцов церкви. Известны его книги-размышления о языке философии, о самопознании, о европейском Ренессансе (сочинение, награжденное Малой Букеровской премией в 1999 году), о России и ее мыслителях; недавно вышли его дневниковые записи “Алексей Федорович Лосев. Сергей Сергеевич Аверинцев”.
Его читатели, круг которых необычайно ширился, высоко ценили его своеобразную, экзистенциальную, личностную, христиански окрашенную мысль, носившую следы интенсивного переживания и внутренней сосредоточенности. Его знали как эрудита, как полиглота с уникальными лингвистическими способностями. Будучи помощником в поздних трудах А.Ф.Лосева, он для “Истории античной эстетики” с листа читал и переводил Алексею Федоровичу греческих авторов (Плотина, например). И не только. Его знали как рафинированного интеллигента.
А между тем, мало кто мог предположить, что вышел он из не очень образованной, многодетной, “простой”, вечно бедствующей семьи родом из Бежецка Тверской губернии (у В.Б. были основания думать, что семейная родословная была украшена таким славным именем, как Игнатий Брянчанинов.). Тем, чем Владимир Бибихин стал, он обязан себе. Самообучение началось с ранних лет, перейдя в галерную работоспособность. В армии его страсть к образованию и умственной работе принимала чудные для этого учреждения и вызывающие нарекания формы: на боевом посту он стоял с учебником латыни в руках; здесь был его первый институт иностранных языков. Его давним девизом стали строки Заболоцкого “душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь”.
Он обладал поразительной волей и таким же бесстрашием, касалось ли это социальных отношений или физических обстоятельств. Мог взбираться по отвесной скале (прямо в том, в чем гулял по дороге), вставать на ее кромку над самой пропастью, заплывать далеко за горизонт неспокойного моря, съезжать на лыжах по вертикальному склону. Не знаю, перед чем бы он мог отступить. Подчас казалось, что он бросает вызов самим законам природы, сбегая из больницы сразу после операции или берясь поднимать совершенно неподъемные предметы. При этом, какое это было милующее, жалостливое сердце. Встретил огромную, лохматую, грязную собаку, привел ее домой, отмыл, лечил, приютил в московской квартирке. Поехал на электричке на окраину Малоярославца искать по улицам двух кошек, завезенных туда раздраженной родственницей. Считал делом чести вставать на сторону не только обиженного и слабого, но и отвергаемого, порицаемого.
Его поступки были бескомпромиссны, реакции – творческими, непредвидимыми, необычайными. В той же московской квартире он сооружал огромный, в ширину комнаты, деревянный крест на могилу В.В.Розанова (который и был там установлен). Из всех жизненных решений он старался выбрать для себя наиболее трудные, взвалить на плечи бремена неудобоносимые. Казалось, нет такой вещи, которой бы он не осилил. Он быстро освоил автомобиль, своими руками построил дом. Замечательно выучился играть на пианино и с первых шагов игры на скрипке удивил своими способностями профессионалов. Героическое сочеталось с поэтическим. А сколько игры духа, веселости было в его натуре, как нескучно было разговаривать с этим homo ludens. Возраст был категорией, мало приложимой к его жизни, и потому 66 лет, в которые Владимир Бибихин ушел из нее, представляются цифрой невнятной и нереальной.
Это была феноменальная личность, редкостный экземпляр человеческой природы. Этого человека больше нет в мире.
См. также:
