Кандидат социологических наук, доцент факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге Михаил Соколов в рамках совместного проекта «Физиология рейтингов» ЕУСПб и Центра социально-политических исследований технологий Научно-исследовательского Томского государственного университета выступил с лекцией, посвященной анализу рейтинга Минобрнауки, послужившего основанием для формирования списка «неэффективных вузов». Мы публикуем краткое содержание лекции. Полная расшифровка лекции с материалами выступления доступна здесь.
Публикация любого рейтинга вызывает ряд вопросов. Некоторые из них чисто научного плана – измеряет ли этот рейтинг то, что заявляют его создатели? Другие носят моральный и политический характер, связанный с тем, что рейтинг сам по себе является инструментом награждения и наказания, а также обычно становится основанием для распределения каких-то дополнительных ресурсов. Моральные вопросы касаются того, справедливо ли это распределение – можем ли мы сказать, что те, кто опустился в рейтинге ниже других, пострадал заслуженно? Политические относятся к области возможных эффектов рейтинга. Как рейтинг изменяет реальность? Чаще всего в этом контексте вспоминают об «эффекте Матфея», в соответствии с которыми те, кто преуспел в рейтинге однажды, получают за счет этого символические и экономические ресурсы, позволяющие им и дальше доминировать над остальными. Рейтинг превращается в силу, воспроизводящую раз сложившуюся иерархию. Кроме того, всегда есть вопрос о том, что произойдет, если все будут стремиться улучшить свое положение в рейтинге – выиграют или проиграют от этого наука и высшее образование?
С тех пор, как рейтинги стали неотъемлемой частью академической жизни, в мировой науке возникла целях дисциплина, посвященная их изучению и критике. В России они играют едва ли не большую роль, чем во всем остальном мире (целью реформ высшего образования у нас официально является увеличение своего представительства в первой сотне), тем не менее, российской аудитории критические исследования рейтингов известны пока слабо, а отечественные инновации в области рейтингования вузов вообще никогда не изучались систематически. Между тем, произведена уже дюжина чисто отечественных рейтингов, и последний из них, ставший основанием для выделения списка «вузов с признаками неэффективности» Минобрнауки, превратился в самостоятельный фактор образовательной политики. Проект «Физиология рейтингов» Центра социально-политических исследований технологий НИ ТГУ и ЕУСПб (руководитель М.Соколов), стартовавший весной 2013 года, должен стать первой попыткой такого рода.
Обзор зарубежного состояния изучения рейтингов см. в препринте сотрудника проекта Анастасии Кинчаровой.
В качестве первого самостоятельно шага, был проанализирован нашумевший рейтинг Минобрнауки. Его изучение привело к нескольким выводам, не всегда лестным для составителей.
Во-первых, рейтинг явно обеспечивал преимущество некоторых типов вузов перед другими. Медицинский вуз имел в 20 с лишним раз большие шансы быть признанным эффективным, чем педагогический. Это преимущество отчасти было результатом содержание шкал, включенных в рейтинг, отчасти – способа их агрегации (надо было набрать значения не ниже порогового как минимум по двум из пяти). Шкалы, однако, были составлены так, что по каждой были явные лидеры среди типов вузов. Скажем, площадь лабораторий выше среднего у сельскохозяйственных, за счет оранжерей и теплиц, и это дает большинству из них преодоленный порог как минимум по одному показателю. У медицинских таких «своих» шкал две, и поэтому они так удачно выступили. У педагогических совсем нет. Шкалы практически не связаны между собой, так что отняв какие-то из них или добавив другие можно получить совершенно другой рейтинг. Кстати, вопреки общему мнению, проигравшими были вовсе не гуманитарные вузы, которые неплохо выглядели за счет среднего балла ЕГЭ, а педагогические.
Во-вторых, рейтинг разительно отличается от международных за счет того, что основной вес в рейтинге имеют переменные, связанные со студенческим спросом. Средний балл ЕГЭ и число иностранных учащихся измеряют его напрямую, но доходы вуза в расчете на преподавателя также тесно связаны с ними, поскольку плата за обучение – основной источник внебюджетных экономических ресурсов для подавляющего большинства университетов. Вузы, профильными для которых были популярные специальности (социально-экономические, медицинские, отчасти гуманитарные) получили за счет этого значительные преимущества. Парадоксально в свете благоговения Минобрнауки перед международными рейтингами, но если вузы начнут развиваться в направлении, заданном рейтингом самого министерства, они будут эволюционировать все дальше и дальше от попадания в международные. Ни одна шкала не характеризует напрямую научную продуктивность или visibility. Связь независимых измерений академической силы с расходами на НИОКР, которая в рейтинге, видимо, должна оценивать научную составляющую, есть, но довольно слабая. Кроме того, рейтинг поощряет вузы открывать специальности, которые меньше всего связаны с декларируемыми задачами технической модернизации.
В-третьих, многие характеристики, оцениваемые рейтингом, производны от характеристик города или региона, которые никак не могут быть изменены усилиями университетской администрации. Возможность взимать плату со студентов или привлекать средства на НИОКР зависят от богатства региона, средний балл ЕГЭ – кроме того, в некоторой мере от размера города. «Наказывая» вузы, которые не добрали по этим показателям, тем самым наказывают не на то, в чем руководство университетов виновато или что оно могло исправить.
В-четвертых, Министерство использовало в высшей степени загадочное определение эффективности как достижения минимального числа пороговых значений. Простейший мысленный эксперимент позволяет увидеть, что «неэффективный» вуз при таком алгоритме агрегации может иметь показатели по шкалам, составляющим рейтинг, в среднем в несколько раз превышающие аналогичные показатели «эффективного» вуза. Изучение случаев показывает, что нечто подобное и правда происходило: отдельные вузы, которые имели средние по шкалам, превышающие средние 2/3 российских вузов, тем не менее, попали в 26% неэффективных, а некоторые «эффективные» были хуже 95% всей популяции.
