Продолжая цикл бесед"Книга. Знание", мы публикуем интервью с докт.физ.-мат. наук, ведущим научным сотрудником Института ядерной физики РАН, главным редактора газеты ученых и научных журналистов «Троицкий вариант – Наука» Борисом Штерном. Беседовала Наталия Демина.
Какие книги в детстве, в юности произвели на вас наибольшее впечатление?
Прежде всего, Е.И. Игнатьев «Наука о небе и земле». Эта книга была издана в 1912 году. Вот этой книгой я зачитывался в возрасте до 10 лет. Там все просто и замечательно было написано про астрономию того времени. Мой дед взял ее из библиотеки в городе Боровичи. Он там работал завучем одной из школ, и одним из его увлечений была астрономия.
Мне кажется, что сейчас не хватает таких книг и авторов такого уровня. Это был школьный учитель математики. Она написал несколько хороших книг, в том числе популярные книжки по математике. А когда он писал про «небо и землю», то перечитал всё, что было известно по астрономии на тот момент, и пересказал потом это все на уровне, доступном для домохозяек.
Пример. Задается вопрос «Почему светит солнце?», автор начинает анализировать. Мол, вот была гипотеза, что это происходит из-за падения метеоритов, но тогда не хватает определенного количества порядков. Если это из-за гравитационного сжатия солнца, то Солнца бы хватило только на 20 миллионов лет, а, как он пишет по тому времени, Земля, судя по всему, живет дольше, чем 20 миллионов лет. И тут он говорит: «А, может быть, свечение солнца имеет какое-то отношение к явлению радиоактивности, недавно открытому Беккерелем». Все это начало ХХ века, до термоядерного синтеза еще десятки лет! Были еще и другие книжки по астрономии, которые я зачитал до дыр именно в таком полусознательном возрасте.
Борис Штерн и член-корреспондент РАН Борис Иоффе. На церемонии вручения премии им. Померанчука, октябрь 2012 г.
Вас интересовала именно астрономия или книги о ней были дома? Как книги попадали вам в руки?
Отец был инженером-энергетиком, мать работала мало, но была по образованию химиком, работала, в основном в библиотеке ГЭС, где отец был главным инженером. Книжки мне подсовывала мама, ко мне вся эта культура пошла по материнской линии. Дед, отец мамы, жил в Калуге и дружил с Циолковским. И Циолковский заразил его астрономией, а сам дед был историком, преподавал историю и литературу. Более того, были брошюры, им подписанные и подаренные деду: «Моему юному другу Борису Леохновскому», к сожалению, они были потеряны во время войны.
Астрономия началась с деда, пошла через маму и передалась мне. Кстати, я астрономией, астрофизикой занялся уже довольно в солидном возрасте, начинал я заниматься физикой частиц. Я закончил Физтех, учился в группе, которая занималась физикой частиц. Астрофизиком я стал именно с этой стороны, через частицы.
Какие еще книги произвели на вас впечатление в детстве? Может быть, художественные?
Это надо вспоминать... Конечно, читал я много. Больше читал, пожалуй, поэзию. И даже сейчас, вот, перечитываю Бродского. Долгое время я читал Мандельштама, постепенно погружался в него. До этого – Уитмена. Ладно, Бог с ним, про поэзию хватит.
А! Стругацких недавно перечитывал, с огромным удовольствием.
А когда вы первый раз прочитали Стругацких? В каком возрасте?
Первые вещи – на Физтехе, в самом начале, а может быть, даже в школе. Что-то вроде «Страны багровых туч». Это еще не Стругацкие. Настоящие Стругацкие появились, когда я был на 1-2 курсах Физтеха.
Они произвели на вас впечатление? Сформировали вас в чем-то как человека?
Да я уже был тогда, наверное, сформирован. Но даже если ты уже «стал собой», на самом деле, важно находить в чем-то или ком-то другом подкрепление этому. Укреплять себя в том, кем ты стал, с помощью каких-то мыслей других людей.
Какой, по-вашему, рецепт хорошей научно-популярной книги? Какая она должна быть, чтобы понравиться читателю?
Единого рецепта нет, все книги разные. Например, космолог Алекс Виленкин написал довольно попсовую книжку «Мир многих миров. Физики в поисках параллельных вселенных». Там много вульгаризации, но она все равно грамотная и в своем сегменте хороша. Но я ее читаю, перевожу на свой язык. Это один вариант.
Второй вариант – более серьезные вещи, где пишется о более сложных для понимания вещах, это уже популяризация для ученых из других научных областей, это тоже важно. Примеры – Александр Марков «Эволюция рождения сложности», ее попсовой уже не назовешь. Там уже присутствует математика, ты должен понимать поведение сложных систем и т.д. Но это тоже популярная книжка. Но другой уровень. А общих рецептов хорошей научно-популярной книги, думаю, нет.
Видите ли вы разрыв между тем знанием о мире, которое существует у общества, и тем, которое нарабатывают с каждым днем ученые?
Колоссальный разрыв, конечно. Он был всегда, не только у нас, в Америке он тоже чудовищный. Но в США немного другая ситуация: человек ничего не знает, невежествен, но уважает науку. А у нас, по-моему, – нет.
Можно ли этот разрыв уменьшить?
Невозможных вещей не бывает, сократить разрыв можно. Но это вещь тяжелая. Есть несколько рецептов. Самая очевидная вещь, лежащая на поверхности, – это то, что научная братия не удостаивает широкую публику своим вниманием, просто не тратит на нее время или не считает нужным это делать, а кто-то просто не умеет это делать. Популяризаторов, готовых идти к широкой публике можно пересчитать по пальцам.
Для того чтобы популяризировать науку, кто-то должен начать и показывать пример. В свое время у нас было много замечательных популяризаторов – например, Иосиф Самуилович Шкловский. Его блестящая работа «Вселенная. Жизнь. Разум» – более попсовая, а более серьезная – «Звезды». Он в разных жанрах работал, везде великолепно.
Читали ли вы его книги в детстве?
Нет, это уже книги юности. Они были написаны после середины 60-х, поэтому это был студенческий период. На меня они, конечно, повлияли.
Вы называете книги, в основном, только по астрофизике. Не по биологии, химии или математике. Почему так?
Потому что, наверное, астрономия и астрофизика – это нечто зрелищное. Физика частично зрелищная, она основана на очень сложной математике, там трудно что-то представить. Это все требует усидчивости и усилий. С астрофизикой проще. Там физика в своих основах проще. Математически она кое-где и сложнее, но мы можем себе всё представить. Мы все хорошо представляем, что такое циклон, смерч, хотя это очень сложное математическое явление. В астрофизике то же самое: явления очень сложные, но представимые. Тем более, легче популяризировать. Там есть красивые картинки, которые можно опубликовать. Биология тоже более зрелищная.
Когда вы приходите в книжный магазин, как выбираете хорошие книги?
Я ищу книги, изданные «Династией» или известными авторами, другого рецепта, пожалуй, нет.
Май 2013 г. После Общего собрания РАН с академиком В.Е. Захаровым.
