Что думает молодой ученый, имеющий уже около 30 научных статей в высокорейтинговых мировых журналах, о проходящей в России реформе РАН? Мы побеседовали с Александром Печенем, выпускником мехмата МГУ, кандидатом физико-математических наук, сотрудником Математического института им. В.А. Стеклова РАН, много времени проработавшим в институте Вейцмана (Израиль). В период 2005–2010 гг. он работал в Принстонском университете (США). Александр – лауреат премии Блаватника (2009) и престижного европейского гранта Марии Кюри (7-я Рамочная программа).
Что вы думаете о законопроекте по поводу реформирования РАН?
Цель законопроекта – не реформирование, а ликвидация РАН, РАМН, РАСХН (статья 19 законопроекта), передача собственности этих академий в руки некоего Агентства, и создание новой псевдоакадемии с тем же названием по типу научного клуба. Законопроект прошел первое чтение, теперь будут вноситься лишь косметические правки, не изменяющие существенных положений.
Мне бы хотелось обратить внимание на несколько моментов. Первое, утверждается, что форма организации науки в виде Академии наук неэффективна. Это не так. Израильский институт Вейцмана – прямой аналог Российской академии наук. Институт Вейцмана является научно-исследовательской организацией, объединяющей институты различной тематики – от математики и физики до биологии и медицины. РАН также – в основном не сообщество академиков, а объединение нескольких сот институтов и нескольких десятков тысяч научных сотрудников. Институт Вейцмана является эффективной научной организацией.
Следовательно, сама по себе форма организации науки в виде объединения научно-исследовательских институтов по типу РАН не является неэффективной. О том, что принципы, заложенные в структуру Российской Академии, уникальны, и обладают большим позитивным потенциалом, также пишет крупнейший математик, лауреат Филдсовской премии Максим Концевич.
Второе, Минобрнауки утверждает, что необходимо поддержать молодых ученых. Но финансово-экономическое обоснование законопроекта предусматривает только повышение выплат членам новой псевдоакадемии и не предусматривает расходов на повышение оплаты труда молодых ученых либо иных мер, облегчающих занятие научной деятельностью для молодых ученых. Наоборот, повышаются выплаты стипендий будущим членам новой псевдоакадемии. Не должно быть иллюзий: эти выплаты в случае принятия законопроекта в скором времени будут прекращены. В клубах ученых западного образца (например, Нью-Йоркской академии наук), по образцу которых хотят сделать новую псевдоакадемию, нет выплат членам-академикам.
Третье, в качестве обоснования ликвидации РАН говорится, что ученые должны сосредоточиться на научной деятельности, что сейчас хозяйственные вопросы мешают им заниматься наукой. Большинство сотрудников РАН не занимаются хозяйственными вопросами. Не это, а недостаточное финансирование мешает им заниматься научной работой: низкая зарплата (15 тыс. руб. для научного сотрудника), низкий размер командировочных (по России 550 руб. в сутки на оплату проживания и 100 руб. на питание), низкие стипендии для аспирантов, задержки с выплатой грантов.
Дмитрий Ливанов говорит о том, что эта реформа как раз ориентирована на молодых ученых…
Если Минобрнауки проявляет заботу о молодых ученых – мы готовы, давайте обсуждать, что нам – молодым ученым – необходимо для нормальных занятий научной деятельностью в России. Реформы нужны, многое нужно изменить. Но не таким образом.
Недопустимо было принимать этот разгромный для российской науки законопроект даже в первом чтении. Второе и третье чтения посвящены внесению поправок, которые не влияют на главную цель законопроекта – ликвидацию РАН, которая приведет к значительному ослаблению российской науки.
Научное сообщество сейчас занимается выработкой мер реакции на данный законопроект. Я буду принимать участие в разумных ответных действиях, способных изменить ситуацию.
У вас есть опыт работы за рубежом. Почему вы вернулись в Россию?
Да, я работал в университете г. Рима, несколько лет проработал в Принстонском университете, в институте Вейцмана. Если не рассматривать личные причины, то основное преимущество занятий наукой в России, как мне представляется, заключается в наличии (пока еще) толковых студентов. В то же время, насколько могу судить, по отзывам моих коллег, в целом уровень студентов падает. Снижение уровня студентов происходит не только в России, но это обстоятельство не может служить утешением.
Какова область ваших научных исследований?
Я занимаюсь изучением математических задач, связанных с вопросами управления квантовыми системами. Это включает, например, задачи, связанные с квантовыми вычислениями, управлением химическими реакциями. В общем – управление динамикой отдельных атомов либо молекул с помощью лазерных импульсов различной формы. Этой темой сейчас занимаются во многих странах, в том числе и в России – в недавно созданном в Сколково "Российском квантовом центре", в институтах РАН, как, например, Физическом, Физико-технологическом и Математическом институтах РАН, в МГУ, в других научных центрах.
Когда, на ваш взгляд, появятся квантовые компьютеры и появятся ли они?
Фундаментальных причин, препятствующих созданию квантовых компьютеров, не видно. Квантовые компьютеры с небольшим числом кубитов уже существуют. В то же время есть трудности на пути построения масштабируемого универсального квантового компьютера, связанные с так называемым явлением декогеренции. Это явление возникает вследствие невозможности изолирования кубитов от внешнего воздействия.
Думаю, сегодня никто не может определенно сказать, когда появятся универсальные и масштабируемые квантовые компьютеры. Однако не обязательно ориентироваться на создание именно универсальных квантовых компьютеров. Уже существуют квантовые вычислительные машины, предназначенные для решения специальных задач – это недавно построенная вычислительная машина D-Wave One. Однако пока в научном сообществе ведется дискуссия относительно того, является ли данная машина более эффективной, чем классические вычислительные машины, и существенны ли в ее работе квантовые эффекты.
Не могли бы вы рассказать о какой-нибудь из наиболее интересных решенных или решаемых вами задач?
Одна из задач, которыми я занимаюсь в настоящее время вместе с коллегами из США и Израиля, заключается в исследовании так называемых ловушек в ландшафтах управления для квантовых систем. Представьте полином (многочлен) достаточно высокой степени. Предположим, что есть какая-то практическая проблема, для которой важно найти все максимумы этого полинома в некоторой области. Такая задача поиска всех максимумов для полиномов высокой степени в общем случае сложна.
Задача станет еще сложнее, если полином зависит от нескольких переменных. В задачах квантового управления важно найти максимумы некоторых функционалов – функций, зависящих от бесконечного числа переменных и, кроме того, имеющих более сложную, чем полином, форму. Это и есть задача исследования ловушек в ландшафтах управления для квантовых систем.
Удивительно, но эта в общем случае крайне сложная задача для некоторых задач, таких, как управление квантовым битом – элементарной единицей в квантовых вычислениях, допускает точное решение.
Наш традиционный вопрос о книге как источнике знания. Были в вашем детстве и юности книги, которые повлияли на вашу дорогу в математику?
Сейчас я с интересом читаю историческую прозу Дмитрия Балашова, одного из лучших, на мой взгляд, авторов этого жанра. Но в целом читаю мало. В детстве и юности читал много. Книги, прочитанные в детстве, оказали на выбор будущей профессии определяющее влияние. Могу вспомнить замечательную книгу Пола Девиса «Суперсила» о проблеме построения единой теории поля, книгу А. Потупы «Открытие Вселенной» о космологии, Ф. Зигеля «Сокровища звездного неба» о наблюдательной астрономии, журнал «Юный техник» и многие другие.
В конце 80-х годов научно-популярные книги издавались большими тиражами, от ста тысяч экземпляров и выше, и распространялись широко по всей стране. Их было легко достать даже в магазинах и библиотеках небольших провинциальных городов. Думаю, это был важный фактор привлечения молодежи в науку.
