Предварительные замечания
К социологическому образованию по большому счету имею отношение косвенное: я всего лишь зав. базовой кафедрой ВШЭ, где преподается очень полезный, но весьма экзотичный предмет – «Фонд “Общественное мнение”». Мы стараемся погрузить студентов непосредственно в практическую работу, причем это делается силами ключевых сотрудников Фонда, каждый из которых читает лекции ровно о том, чем он занимается. А практические знания студенты получают, участвуя в реальных проектах Фонда, выбираемых по вкусу: от организации полевых работ до обработки данных и аналитики.
Я считаю, что образование в принципе должно быть непосредственно сопряжено с практиками, в гуще которых могут оказаться будущие специалисты. Собственно, по этому пути пошел когда-то Физтех. И это было естественно, так как теоретическая физика непосредственно связана с экспериментальной и инженерной.
Социология в отличие от физики всегда была и остается разделенной на теорию и практику, причем две эти стороны не просто слабо связанные, но, можно сказать, взаимно отторгаемые. Так, например, социологи-теоретики рассматривают исследования общественного мнения как вульгаризацию высокой социологической науки, а поллстеры действуют отнюдь не исходя из теоретический концепций, а скорее из здравого смысла и социокультурного «чутья» (я не говорю о методиках выборочных исследований, которые относятся, конечно, к инженерным воплощениям матстатистики, когнитивных и коммуникативных наук, а не к науке об обществе).
В социологии-как-теории истинно научные работы перемешаны с трудами тех, кто обслуживает какую-либо идеологию (неважно господствующую или стремящуюся к расширению своего социального ареала), кто стремится соответствовать текущему политическому моменту (неважно на стороне власти или ее оппонентов) и, конечно, тех, кто озабочен списком трудов для получения степеней и званий. В обществе отсутствуют критерии различения этих трех социологических потоков (тем более, они пользуются примерно одним и тем же профессиональным языком).
Как следствие, в представлениях о социологии-как-теории сложился стереотип как о своеобразной схоластике, не сообщающей ничего внятного и полезного и востребованной, непонятно кем и для чего (хотя на этот счет имеет много подозрений).
Со своей стороны социология-как-теория тщетно пытается развенчать этот стереотип, хотя в силу этого самого стереотипа такие попытки заведомо бесполезны.
Впрочем, социология – как тема – для общества не актуальна и как таковая интересует, в основном, собственно социологов, о чем, например, свидетельствует частота употребления самого слова социология в современном дискурсе. Каждый может убедиться, что в новостной ленте Яндекса сообщения со словом «социология» встречаются ежедневно в среднем два-четыре раза, да и то в половине случаев оно обозначает регалии какой-либо персоны или составляет часть какого-либо названия. Я говорю об этом уверенно, так как несколько лет подписан на новости с этим словом, и, кстати, со словом «опрос», с которым ежедневно получаю около ста сообщений из российского Интернета.
Социология-как-практика возникла в России только в последние двадцать лет. В первые годы примерно с 1988 по 1992 она была связано исключительно с изучением того, что думают советские люди буквально обо всем, так как именно это было абсолютно неизвестно и вызывало жгучий общественный, в том числе зарубежный интерес. А дальше начался рост такого рода, как растет, например, дерево вместе с благоприятным изменением экологической обстановки. Последняя в данном случае означает состояние и динамику политического поля, поля масс-медиа, рыночного поля, а также поля, в котором действуют федеральные и региональные системы управления.
Это целая история - как росли и развивались индустрии маркетинговых, медийных, потребительских и т.д. исследований. Но в данном контексте важно два обстоятельства.
Первое, социология-как-практика развивается ровно теми же темпами, что страна в целом и экономика в частности, а это, заметим, не просто высокие, а невиданно высокие для России темпы.
И, второе, разрыв между социологией-как-практикой и социологией-как-теорией увеличивается, так как последняя по большей части занимается имитационной деятельностью (почитайте журнал «Социс»), перевариванием западной литературы (что само по себе неплохо) и защищает без особого успеха свою социальную площадку в институциональной игре за ресурсы в рамках поля академической науки. Короче, находится в застое и существует по инерции.
Вопрос о социологическом образовании следует ставить, исходя из указанного фундаментального различения двух социологий. Дело в том, что каждая из них хочет жить и готовить себе кадры. И каждая по-прежнему претендует на обозначение «социология». Язык не переделаешь, и путаница будет происходить и дальше. Но для каждой из них нужны принципиально разные критерии, программы, методы обучения и, самое главное, идентичности тех, кому дается образование и кто, по старинке, будет называться одним и тем же именем - социологом.
Социологию-как-практику такой подход избавит от значительной части практически бесполезного теоретического груза, привносимого в образование по традиции, и освободит место для корпуса современных и весьма динамичных научно-практических знаний и, главное, для практических умений и навыков, с которыми молодой социолог-как-практик должен выходить на профессиональную стезю.
Для социологии-как-теории разделение тоже сыграет живительную роль, даже если ей придется сжаться до социально-востребованных пределов. По крайней мере, она сможет сосредоточиться на действительно важных (по научным критериям) задачах, перестать имитировать свою значимость (по практическим критериям) и готовить для себя действительно нужные ей кадры (по академическим критериям).
Ответы на поставленные вопросы непосредственно следуют из сказанного выше и лишь дополняют их какими-то деталями.
1. Как бы Вы охарактеризовали уровень образования на социологическом факультете МГУ? Насколько, на Ваш взгляд, он соответствует современным научным требованиям? Какие конкурентные преимущества имеет социологический факультет МГУ на рынке социологического образования?
Все мои сведения о Соцфаке почерпнуты из публичной полемики и отзывов нескольких знакомых, учившихся там в 90-е годы. Оба этих недостоверных источника создают образ места, где время течет значительно медленнее по сравнению с окружающим миром.
Весной 2007 года я согласился войти в состав комиссии, созданной ректором Садовничим для анализа ситуации на соцфаке, и даже один раз присутствовал не ее (первом) заседании. Я туда пошел, во-первых, из любопытства и, во-вторых, чтобы услышать ответ на вопрос о том, зачем вообще в МГУ учат на социологов. Любопытство было удовлетворено, как только стало ясно, что комиссия создана, чтобы «закрыть вопрос». Что касается вопроса, то было признана его важность и, одновременно, неуместность, так как комиссия должна заниматься делом, а не абстрактными рассуждениями.
Больше я туда не ходил. Читал, правда, тексты Радаева и Ядова и подтверждаю, что ценю и уважаю этих авторов. Получил также по почте проект отчета комиссии, но только пролистал его, так как он, по сути, сводится многочисленным «с одной стороны, есть отдельные недоработки, но с другой стороны, сделано немало».
В целом же ситуация напоминает знаменитое «не так сидим!» с естественным образом возникающими попытками кого-то пересадить (радикальный вариант) или кого-то оставить на месте (консервативный вариант). Хотя и то, и другое – всего лишь симуляции, пока нет ответа на вопросы типа, зачем вообще садились и чего хотим от пересадки.
Ну, предположим, какие-то вопиющие моменты на соцфаке исправят, и это правильно, начальство сменят и состав укрепят – тоже правильно. Все успокоятся, что хорошо. Суть-то не изменится. Может быть, разобраться, в чем суть?
2. Были ли сформулированы в ходе конфликта и его обсуждения какие-то проблемы, значимые с точки зрения социологии и преподавания социальных наук? Какие? Если ничего нового сказано не было, какие из обсуждавшихся проблем современной российской социологии, на Ваш взгляд, являются наиболее серьезными?
Я часто брожу по книжным магазинам и у меня сформировалось устойчивое ощущение, что где-то работает большой завод, не испытывающий дефицита бумаги, и «гонит план» по выпуску учебников по социологии. Может в этом бурном потоке и есть интеллектуальные бриллианты, но мне не под силу их различить, зато явственно просматривается табель о рангах топ-менеджмента этого «завода»: чем толще учебник, тем выше позиция. И, судя по неимоверной толщине каждого тома из ПЯТНАДЦАТИ-томника «Фундаментальная социология», ясно, что дирекция завода «Учеб-социология» – именно на соцфаке МГУ.
Пусть меня убедят, что это поточное производство социо-учебников может быть рентабельным. Я же предполагаю, что оно дотируется бюджетом. А это означает, как мы хорошо помним по советским временам, что «освоение выделенных средств» постепенно становится самоцелью и связи работы «завода» с реальным спросом, скорее всего, нет. Здравый смысл подтверждает: достаточно сложить тиражи социологических учебников и прикинуть размер их реальной аудитории.
Следовательно, студенты, для которых вроде бы выпускаются учебники – всего лишь социальное обоснование, необходимое для получения средств. Таким образом, студенты нужны для выпуска учебников, причем количество студентов должно расти, чтобы производство учебников расширялось. Недаром на соцфаке чуть ли не две тысячи студентов. Кроме своей основной функции – обоснования производства учебников – студенты создают обременение: их надо чем-то занять. Решение простое – пусть читают учебники, компилируют из них курсовые и дипломы и выходят в свет под гордым именем социологов. Тем более, что немалая часть из них еще и приплачивает за «учебу», а лучшие – пусть остаются на «заводе», чтобы писать новые учебники и по мере продвижения по карьерной лестнице делать их все толще и толще.
Такого рода схемы были широко распространены в 90-е годы: тогда еще свежее советское мышление бурно изобретало «новые» виды бизнеса. Но «красные директора» давно сошли на нет, а вот бывшие преподаватели научного коммунизма, наоборот, нашли свое место под капиталистическим солнцем (кстати, о своеобразном бизнес-мышлении говорит и коммерческое кафе на соцфаке, возникшее там под тем же руководством и в те же 90-е годы). Они дождались стабильности, вертикали власти, упорядочения бюджетного планирования, верховенства государственного мышления, и … наладили небольшое (по меркам олигархов), но доходное и, главное, устойчивое предприятие.
Оно действует как насос, втягивающее «бюджетные средства», но нуждается в риторических прикрытиях в борьбе за них. Отсюда – научное обрамление, включая советы, диссертации, звания и пр., обоснование актуальности производства необходимых народному хозяйству специалистов и даже робкий пока возврат идеологического антуража в виде «христианской социологии» вместо отработанной в прошлой жизни «марксистской социологии».
Единственная проблема – замкнутость смысла социологического «завода» самого на себя. Он - своего рода остров, ценный только его обитателям, но отрезанный от внешнего мира по причине своей бесполезности для этого мира. Так в советские времена были выстроены аналогичные «факультеты ненужных вещей» для производства произведений социалистического реализма, выпуска рекомендаций по научной организации труда, изготовления автоматизированных систем управления предприятиями, функционирования школ комсомольского актива и пр.
Соцфак – это не социология-как-теория и не социология-как-практика. Это скорее социология-как-завод. Конфликт на соцфаке не имеет никакого отношения к собственно социологии. Во всех своих основных чертах он может произойти на любом другом факультете или в любой другой организации, если устройство и смысл деятельности состоят примерно в том же, что и деятельность соцфака.
Что же касается студентов, то часть из них, как известно, не участвует в конфликте и не хочет ничего ломать, так как существующий статус-кво сопряжен не только с уже произведенной оплатой (неважно официальной или нет), но и с их жизненными планами.
Другая часть – активисты и сочувствующие – ощущают, что что-то делается не то, и по молодости лет бузят. Они говорят о частностях (дорогое кафе, излишний контроль, увольнение преподавателей, плагиат, отсутствие лекторов извне, православная социология и прочее), от которых «кипит наш разум возмущенный». И, конечно, что-то в частностях изменится, а потом конфликт… рассосется. Завод же будет работать дальше, так как сама «бизнес-схема» затронута не будет. Более того, множество клонов главного завода уже активно работают по всей стране во многих университетах. Это уже индустрия…
А тут какие-то студенты с их искренним, но детским бунтом против «неправильных «порядков» на заводе. Говорить-то надо, если говорить вообще, о заводе как таковом, об онтологии завода, а не об отдельных деталях его устройства.
3. На Ваш взгляд, почему проблема плагиата, затронутая студентами, не стала предметом профессиональных дискуссий последних лет? По Вашим сведениям, насколько и в каких формах распространена практика плагиата в российских социальных науках? Какими способами эту проблему можно решать?
Плагиат аморален по определению. Принятие этой максимы - всего лишь необходимое условие для того, чтобы реально произошло публичное осуждение конкретных фактов плагиата и конкретных плагиаторов. Есть еще достаточное условие и без его выполнения никакое осуждение произойти не может. Состоит оно в том, чтобы был кто-то, кто придавал бы значение факту плагиата, кого этот факт трогает и, тем самым, мотивирует действие.
Деятели в сфере социологии-как-теории не образуют общей среды, в которой каждого трогает то, что происходит в среде. Они составляют скорее отдельные островки, относящиеся друг к другу в лучшем случае со снисходительностью. Есть среди них такие, где плагиат, появившись, был бы осужден, но он там по этой самой причине водится крайне редко. Что касается другого островка, то с какой стати осуждать происходящее там, если оно не только не имеет значения, но и укрепляет представление, что он – другой и чужой.
Для деятелей в сфере социологии-как-практики проблема плагиата в учебниках тем более значения не имеет.
А в среде социологии-как-завода так, видимо, принято. Обычный элемент производственного процесса: берешь чьи-то изделия и из них конструируешь свои. Называется это кооперация и взаимовыручка.
4. Как Вы оцениваете действия студентов и коллег-социологов в ситуации конфликта? Повлияло ли развитие конфликта на Ваше представление о российской социологии, о коллегах? Могли бы Вы кратко сформулировать свои впечатления?
О коллегах, как всегда, ни хорошо, ни плохо. И, как всегда, есть восхищение перед отдельными проблесками невообразимого. В том смысле, что самому такое вообразить не под силу. Чего стоит идея о рейдерской подоплеке происходящего на соцфаке!
5. Как, на Ваш взгляд, конфликт на социологическом факультете МГУ повлиял на ситуацию в социологии в целом, на состояние социальных наук? Как, на Ваш взгляд, он отразился на преподавании социологии? На отношениях между преподавателями и студентами? На отношениях между коллегами?
«Социология в целом» - фигура речи, как и «состояние социальных наук». В этих фигурах ничего не изменится, как в эйдосах Платона.
Преподавателям история с соцфаком чрезвычайно полезна: они будут тщательнее скрывать свои недостатки и, тем самым, изживать некоторые из них.
Работники описанного выше завода, безусловно, сплотятся и будут защищать свои интересы. Обязательно будет какой-нибудь съезд, где «с высокой трибуны» будет дана отповедь, копия которой будет направлена… куда надо. И кто-нибудь обязательно попытается понять, каковы по этому поводу «суждения видных представителей российских социальных наук». И кто-то из них что-то напишет и отправит по Интернету. А Интернет, конечно, еще будет.
Заключительные замечания
1. Хорошо бы провести исследование всей произведенной на бумаге социологической литературы с начала, например, текущего тысячелетия. С тиражами, с ценами и себестоимостью, с объемами продаж и рассылок, с остатками на складах и ушедшими на списание. Желательно с распределением бюджетных средств по городам и весям.
2. Хорошо бы провести исследование «Судьба социолога после ВУЗа», чтобы понять, во что, в конечно счете, воплощаются благородные усилия профессорско-преподавательского состава отечественной социологии. В качестве одного из методических приемов можно использовать, например, социальные сети типа «одноклассники.ру», «мой круг.ру», а также блогосферу.
3. Хорошо бы бросить клич, чтобы по поводу прочитанного (читается же все-таки кем-то что-то) и имеющего отношение к социологии оставались следы (как позитивные, так и негативные), например, на сайте «Имхо клуб». Может быть, даже договориться с Долгиным и сделать там специальный раздел типа «социологи с приветом».
