Доклад ЮНЕСКО по развитию науки до 2030 года1 и близко не сравним по увлекательности с фантастическими романами. В заявленных целях нет ни телепортов, ни миелофонов, ни, хотя бы, термоядерной энергии. Все куда более прозаично — борьба с голодом, неграмотностью, неравенством, безработицей. Не то, чтобы это было неважно, но… разве человечество не мечтает о чем-то большем?
В интервью 2013 года лауреат Нобелевской премии по физике, первооткрыватель графена Андрей Гейм с горечью отметил, что планета переживает технологический кризис. Несмотря на то, что прогресс все-таки не стоит на месте, по-настоящему прорывные технологии появляются все реже. Холодная война, заставляющая власти выделять деньги на фундаментальные исследования, закончилась, многие проекты были свернуты.
«Но у меня есть мечта, — говорит Гейм, — индустриальная революция и экономический рост продолжаются. И все потому, что астрономы обнаруживают огромный астероид, который протаранит Землю через 50 лет. Вот это будет достаточно страшно. Человечество, разумеется, сможет справиться с этой угрозой, но для этого ему потребуется развивать действительно новые технологии. Люди наконец поймут, что социальные сети могут сделать отдельных людей очень богатыми, но не могут спасти планету. Для этого нужны фундаментальные открытия»2.
Увы, похоже, слова Гейма не были услышаны. Так, Китай — страна, которой практически не коснулись такие проблемы, как старение населения, экономический спад (хотя присутствует замедление темпов роста экономики), выделяет на фундаментальные исследования чуть меньше пяти (!) процентов от общих затрат на науку. Усредненный по странам показатель отчислений на науку в процентах от ВВП составляет 1,7%, что, правда, несколько больше, чем в 2001 году (1,58%). Здесь затраты и на медицину, и на ядерную физику, и на военные разработки. Да, астероид Земле пока не грозит, но разве мало уже существующих опасностей? Глобальное потепление, загрязнение воздуха и окружающей среды, истощение ресурсов? Видимо, все это недостаточно пугает.
Авторы доклада отмечают, что мир стал гораздо более тесным. Еще пять-шесть веков назад можно было жить в Европе и близко не зная, что там за псоглавцы и антиподы проживают на севере и юге. Теперь мы живем на расстоянии вытянутой руки друг от друга — всего-то надо открыть окошко соцсети на экране ноутбука или телефона. Стоит ли при таких условиях делить мир на первый и третий? Будет ли хорошо житься в коммунальной квартире, если, храня чистоту в своей комнате, мы будем подбрасывать мусор в соседнюю? Но вместо роста взаимопонимания в мире вспыхивают новые конфликты, и деньги, на которые можно было бы развивать науку, уходят на защиту от террористов, вооружение армии, военную поддержку той или иной стороны.
Одно из самых часто встречающихся в докладе слов — устойчивость и однокоренные с ним. «Неустойчивый мир», «поиск устойчивого пути развития». Существующий подход, как отмечается в докладе, исчерпал себя. Гонясь за ростом ВВП, мы истощаем природные ресурсы, уничтожаем окружающую среду, невозвратно теряем множество видов животных и растений, необходимых для поддержания экологического разнообразия. Растет социальная напряженность, конкуренция на рынке труда. Как утверждают многие экономисты, за бортом остается целый класс — прекариат (от англ. precarious – опасный, неустойчивый) — не защищенный социальными гарантиями. В него входят безработные или люди, которые в одночасье могут таковыми стать, работающие по подрядам или трудовым контрактам с ограниченным сроком. Профессор-экономист Дерре утверждает3:
«Боязнь потерять работу, лишиться определенного уровня материальной обеспеченности и опуститься на социальное дно стала в современной Германии таким массовым явлением, что впору уже говорить даже о некоей эпидемии страха, который знаком представителям всех социальных слоев».
Причем, как отмечено в докладе ЮНЕСКО «Переосмысливая образование», поскольку окончание университета требует значительных денежных вложений, но не гарантирует трудоустройства, молодежь начинает сомневаться в необходимости продолжать обучение после школы. Возможно, от системного кризиса планету спасет смена парадигмы — от неолиберализма к более социально ориентированному строю.
Нам, конечно же, интереснее всего, как обстоят дела у России. Увы, наш вклад в мировую науку не так велик, как хотелось бы. Лидерами по числу публикаций являются Евросоюз (34%), США (25%) и Китай (19%). Наши ученые стали публиковаться чаще — число статей в 2013 году увеличилось по сравнению с 2008 примерно на 7%, но порой, как писал отлично знавший математику Льюис Кэрролл, даже чтобы остаться на месте, нужно бежать, сломя голову. Если перейти к процентам, доля России снизилась с 2,7% до 2,2%. Впрочем, если посмотреть затраты на науку, получится примерно та же картина — 28% глобальных инвестиций приходится на США, 20 — на Китай, 19 — на ЕС. Россия вкладывает 1,7%. Вывод напрашивается сам собой — если хотим повысить место России в общемировом научном рейтинге, необходимо повысить затраты на науку, как со стороны правительства, так и со стороны бизнеса. В ситуации экономического кризиса изыскать средства нелегко и тем, и другим.
Наука немыслима без взаимодействия, и границы делаются для ученых более прозрачными — к сотрудничеству с талантами открыты прекрасно оснащенные лаборатории и самые лучшие университеты. Можно назвать эту проблему «утечкой мозгов» и сетовать на отсутствие патриотизма, но не лучше ли задуматься над тем, как изменить направление потока?
Кстати, в воображении фантастов, описывали ли они прекрасный или «дивный» новый мир, Земля представляет собой единое государство. Увы, пока сеть линий, проведенных на карте, все еще держит нас в плену отдельных правительств, зачастую предпочитающих сиюминутную выгоду от сегрегации политике объединения.
С неожиданной проблемой столкнулась Япония — после аварии на атомной станции Фукусима люди потеряли доверие не только к ядерной энергетике (хотя логичнее было к недобросовестным управляющим, сэкономившим на модернизации АЭС), но и к науке и технологиям в целом. Так реакция населения становится на пути инноваций. И если кажется, что нас-то эта беда обошла стороной, зайдите в ближайший супермаркет, и посчитайте количество упаковок с гордой надписью «не содержит гмо». Даже модифицированный крахмал переименовали в «обработанный», хотя никаких генов в нем нет по определения. «Золотой рис» с повышенным содержанием витамина А мог бы помочь в борьбе с детским авитаминозом в странах Азии и Африки, но на прилавках его не найти. Зато бурно развивается рынок «органических», «натуральных» и «эко-» продуктов, выращенных «по старинке». Порой сомнению подвергается и сам научный подход как таковой.
«Ученые сами не знают, где истина», говорит человек, приобретая гомеопатическое лекарство или книгу по эзотерике. Сила науки — признание теории ошибочной, если обнаружились противоречащие ей факты, считается слабостью. Так, информация о том, что источником периодически появлявшегося странного сигнала, имевшего, как предполагалось, внеземное происхождение, оказалась микроволновка, разошлась по развлекательным сайтам. Но попробуйте представить себе политика, честно признающего ошибку в выборе курса? Бывало, конечно, и такое, но массовым явление не назовешь.
В общем, перед наукой сейчас стоит множество задач и проблем, как внешних, так и внутренних. Подходящего астероида на горизонте пока не видно. Но, может, справимся и без него?
1 UNESCO Science Report: towards 2030.
http://unesdoc.unesco.org/images/0023/002354/235406e.pdf
2 А.Гейм: Для новой индустриальной революции нужен грозящий Земле астероид.
http://www.rbc.ru/economics/06/02/2013/843972.shtml
3 Эдуард Мармер: Что такое прекариат.
http://neuezeiten.rusverlag.de/2009/07/24/chto-takoe-prekariat/
