Беседа корреспондента Pro Science с антропологом, заведующим отделом физической антропологии ИЭА РАН, д.и.н. Сергеем Владимировичем Васильевым об эволюционной антропологии и ее перспективах. Часть 3.
Какие в эволюционной антропологии остались «белые пятна», над решением каких проблем она работает?
Проблем много, и они находятся в нескольких плоскостях. Есть одна плоскость – это связующие звенья на каждом из этапов эволюции.
Первая проблема – это как соотнести оррорина (Orrorin tugenensis) с австралопитеками? Вторая проблема - на сегодняшний день нам известно около 9 видов австралопитеков, пока непонятно, какой вид конкретно был предком Homo, - или, может быть, несколько видов были предками Homo. Большинство исследователей склоняются к тому, что именно афарский австралопитек (Australopithecus afarensis) был предковой формой Homo habilis, но сейчас уже известен Australopithecus sediba, который тоже претендует на роль предшественника.
В какой-то мере мы считаем, что гейдельбергский человек - предок неандертальца и сапиенса, и, все-таки, ситуация здесь не совсем понятная. Если это два разных вида, а мы полагаем, что это два разных вида, возможна ли была между ними метисация? Это большая проблема межвидовой метисации, происхождения и формирования гибридов, так называемых метисов. К кому этих метисов относить? Были ли такого рода метисы? Возможна ли такая метисация? Это сложный вопрос, вопрос больше общей биологии, потому что описываются межвидовые метисы, причем плодовитые, для видов, которые могут морфологически несколько различаться, и поэтому выделенные в отдельные виды.
Главный критерий, почему могут появляться между видами метисы, - это то, что у этих двух видов должно быть одинаковое количество хромосом. Это главное и единственное условие того, чтобы потомство в результате такой метисации было жизнеспособным и плодовитым. А мы не знаем, сколько было хромосом у неандертальцев.
Что же может помочь решить эти проблемы и вопросы? Появление новых материалов, новые раскопки или развитие методов?
Думаю, что и то, и другое. В том числе, появление новых, более полноценных находок. Те находки, которые мы имеем в Западной Европе, которые так или иначе раньше называли «прогрессивный неандерталец», метисные формы (находки Ортю, Охос, Ханеферзанд, Велика Печина, Виндия, Лагар Вельо) - все они фрагментарны. Ни один антрополог в мире не представляет себе, как полностью могут выглядеть метисы неандертальца и Homo sapiens. Когда мы получим целую находку с датой в 30-40 тыс. лет, и она будет полусапиентной-полунеандерталоидной, тогда мы сможем представить метиса.
Хотя это тоже очень сложный вопрос. Такая метисация в шахматном порядке бывает часто, но она проявляется только в первом-втором поколении, а дальше она уже размывается, и поймать ее невозможно. Какого поколения метиса ты выкопал, ты не знаешь, это первое, и второй момент - генетика должна развиваться. Генетические методы, которые сейчас пока, на мой взгляд, слабо развиты именно для вопросов палеогенетики, хотя претендуют на многое, должны развиваться. Здесь есть проблемы другого характера: чтобы развивалась палеогенетика, она должна «питаться» палеоматериалом. В генетике находки - это расходный материал, а у нас пока не так много палеоматериала, чтобы его легко расходовать для развития генетических методов.
К вопросу о фрагментарности находок. Существуют компьютерные программы, позволяющие реконструировать, к примеру, череп. Как бы вы оценили их работу?
Я бы даже не назвал это реконструкцией, я бы назвал это компьютерной реставрацией черепа. Реконструкция черепа – это реконструировать череп из его останков, реконструировать отсутствующие фрагменты.
Вопрос сложный, двоякий: дело в том, что когда ты вручную это конструируешь, ты видишь края, можешь осознавать, сколько и как добавить воска, что сопоставимо, что нет, ты все-таки учитываешь ассиметрию черепа, а она существует, как ни крути. Большинство же компьютерных программ основаны на зеркальности, то есть имеется половинка - и зеркально отображается право-лево, и череп получается симметричным, что далеко от истины.
Череп не может быть симметричным по своей природе, хотя, я слышал, есть программы, учитывающие ассиметрию. И все-таки мне кажется, что на сегодняшний день ручная работа более трудоемкая, но и более правильная. Когда человек своими руками все это ощущает, то он больше понимает, как должно было бы быть, если бы череп был целый, чем это понимает компьютер.
К применению таких программ отношусь, как к методу, который в дальнейшем будет развиваться. К сожалению, некоторые реставрации палеолитических черепов, сделанные вручную, некорректны. Музейщики, которые хранят эти останки, не дают изменить реставрацию, то есть снова растопить воск и склеить заново. Поэтому зарубежные коллеги пользуются тем, что делают компьютерное восстановление.
Через руки наших отечественных антропологов проходят десятки-сотни реставрируемых черепов, и, естественно, это огромный опыт, которого нет у зарубежных коллег. За рубежом практически отсутствует палеоантропология исторического времени, а в палеолите не так много находок, чтобы можно было сидеть и каждый день клеить. Их реставрации единичны.
Получается, будущее эволюционной антропологии за развитием каждого метода, который вносит свой вклад в общую картину эволюции человека?
С одной стороны, это так, всякая наука проходит несколько стадий. Мы прошли стадию обобщенного взгляда, стадию развития метода и методик мы проходим сейчас, и, действительно, делим объект исследования на части и исследуем отдельно каждую из частей (зубы, длинные кости, генетику). Когда-нибудь наступит этап синтеза, когда уже развитые методики мы будем рассматривать вместе как нечто единое, потому что эти вещи взаимосвязаны. И самое интересное, что это не чисто математическое сложение: мы видим такую генетику, такую краниологию, такую одонтологию - сложили и получили целое. Все намного сложнее, то, что мы получаем на выходе – это результат взаимодействия систем. Не простое сложение, а именно взаимодействие.
